Магический круг

Я никак не могла взять в толк, почему Сэму «пришлось избавиться» от этого манускрипта. Если известие о его смерти оказалось ложным, если все на этой планете узнали, что я стану единственной наследницей его состояния, если журналисты разнюхали достаточно, чтобы собраться на пресс-конференцию и просить о предоставлении эксклюзивных прав, и если даже моего домовладельца привлекли к слежке за мной, то вся эта заварушка, похоже, предназначалась для того, чтобы выманить из тайного укрытия того, кто по какой-то причине стремился заполучить подлинную рукопись. А мне уготовили роль приманки.
И тогда я точно поняла, что должна сделать: надо спрятать эти материалы в таком хитром месте, чтобы, кроме меня, никто — включая и Сэма — не смог их найти. И я отлично знала такое местечко.
Как удачно, что я захватила лыжи!
В долине Джэксона я припарковала машину на стоянке перед Большими Титонами — или «большими титьками», как французские охотники окрестили эти устремленные в небо горные вершины, напоминающие женскую грудь. Запихнув манускрипт в один из моих потрепанных брезентовых рюкзачков и достав из багажника привычно лежавшие там теплые носки, перчатки, куртку и серебристый лыжный костюм, я отправилась в дамскую комнату горного приюта, чтобы превратиться в Снежную Королеву. Потом я купила чашку кофе, разменяла в кафе мелочь и сделала требуемый этикетом междугородный звонок Поду, чтобы объяснить мое отсутствие в практически первый полный рабочий день. Мне хотелось убедиться, что он не перешел к наступательным действиям, узнав, что после нашей вчерашней легкой размолвки я не удосужилась сегодня утром явиться в контору.
— Бен, куда ты подевалась? — спросил он, как только его секретарша соединила нас.
— Вчера вечером я вдруг поняла, что мне необходимо собрать дополнительные данные в западном центре, откуда я вам и звоню, — солгала я.
Ядерный центр в высокогорной пустыне Арко, где работали пятьдесят два опытных реактора, находился в трех часах езды в противоположном направлении от нашего городка, из которого я так поспешно укатила. Но следующие слова Пода, похоже, сделали мою ложь смехотворно излишней.
— Мне пришлось изрядно погонять за тобой Максфилда, поскольку он первый пришел сегодня на работу. В город неожиданно вернулся Вольф Хаузер и заскочил к нам с утра пораньше. Он обрадовался, что ты присоединишься к его проекту, и хотел сразу же встретиться с тобой, так как потом ему опять надо было уезжать по делам в другой район. Мы позвонили тебе домой, но ты уже уехала. Поэтому мне пришлось попросить Максфилда перехватить тебя на почте.
— Почему это на почте? — произнесла я, надеясь, что мне удался некий небрежный тон, хотя в ушах у меня звенело и голова опять начала побаливать.
Почему, черт возьми, на почте? Стараясь не раскрывать своих козырных карт, я пыталась незаметно заглянуть в чужие: неужели Под тоже замешан? Я больше никому не доверяла, а такая установка едва ли способна излечить паранойю. Но шеф продолжал говорить:
— Вчера после твоего ухода с работы мне позвонила некая дама из «Вашингтон пост». Она сказала, что уже несколько дней пытается связаться с тобой по поводу каких-то ценных бумаг, которые, как ей стало известно на пресс-конференции, должны быть отправлены тебе. И эта газетчица срочно хотела договориться с тобой об их приобретении. Я сказал, что позабочусь о том, чтобы ты перезвонила ей сегодня. А когда Хаузер изъявил горячее желание видеть тебя нынче утром, то мне пришло в голову, что ты, возможно, забираешь свою посылку на почте — учитывая, что ты ожидала получения важных документов. Поэтому я сразу послал туда Максфилда. Но когда он в итоге нашел тебя… В общем, он весьма удивил меня рассказом о твоем поведении.
Я догадывалась, каков был этот рассказ: как я укатила, едва не припечатав Оливера к тротуару, невзирая на то что он держался за дверцу моей машины. Я вела себя глупо, и это еще мягко сказано. Однако, хотя ситуация объяснилась довольно просто, у меня оставалось несколько щекотливых вопросов. К примеру, кому из них — Поду или Оливеру — пришла в голову идея забрать мою посылку. Но я не могла придумать, как выяснить это, чтобы Под не догадался, что документы уже получены.
— Значит, вся проблема в том, что мне опять не удалось встретиться с доктором Хаузером, — извиняющимся тоном произнесла я. — Ну, так уж получилось. Я тоже очень торопилась, поэтому не заметила, что Оливер стоит так близко к машине. Передайте ему мои извинения в том, что я едва не отдавила ему ноги. — Потом я добавила более осторожно: — Видимо, мы с доктором Хаузером курсируем параллельными рейсами, как два корабля во мраке ночи. Возникли непредвиденные осложнения, но я уверена, мы с ним скоро встретимся. Я обдумала ваше предложение вчера вечером и согласна с вашими мудрыми доводами: нельзя упускать такой отличной возможности для карьерного роста.
И я почти не кривила душой, нахваливая мудрость Пода. Возможно, именно пережитые мной стрессы и треволнения подтолкнули меня к мысли, что все мои знакомые сговорились следить за мной. Может, мне на самом деле необходимо ненадолго уехать в Россию, чтобы столкнуться с иной реальностью, отличной от моей собственной, которая приобретала весьма «виртуальные» черты. Самое время для Schuss  [14]при помощи скоростного спуска на лыжах, чтобы прочистить мои микропроцессоры.
Я сказала Поду, что успею вернуться на работу до конца дня, и отсоединилась. Мне стало легче оттого, что Оливер оказался под сомнением как кандидат на роль шпиона, гангстера и потенциального живодера. Но все-таки надо было соблюдать разумную предосторожность и спрятать эти документы в таком месте, где никто не сумел бы найти их — возможно, даже я сама.
Вагончик фуникулера отправлялся наверх только через полчаса. За это время собралось так много пассажиров, что они набились в подъемник, как сельди в бочку, по полной программе загрузив его перед тем, как он покатился через глубокие ущелья по выглядевшему крайне ненадежно тяговому канату. Стиснутая толпой беспокойных туристов со Среднего Запада и из Японии, я стояла, прижавшись щекой к оконному стеклу, и внизу перед моими глазами открывался очаровательный пейзаж двухтысячефутовой глубины, в которую мы можем навернуться, ежели наш вес окажется слишком велик для этой оранжевой развалюхи. Наверное, было бы проще и быстрее воспользоваться кресельным подъемником. Но я сомневалась, что сумею найти нужное мне место, если не начну от своеобразной «печки», от знаменитых Сциллы и Харибды.
Сцилла и Харибда — парочка моих любимых скал. Это гигантские островерхие каменные бельведеры, стоящие рядом, между которыми, едва выбравшись из гондолы, вынужден проезжать каждый лыжник — если, конечно, не захочет обойти их и спуститься по глубокому свежевыпавшему снегу. Изредка и я решалась на это, но только не сегодня, когда мне пришлось бы удерживать равновесие на коварном склоне с увесистым тайным манускриптом за спиной.
Узкий и крутой спуск между этими двумя черными скалами, достигавшими тридцатифутовой высоты, был всегда очень скользким, отполированным до ледяного блеска множеством лыжников. Он напоминал глухой туннель, свет в который проникал только через узкую небесную щель. На этой раскатанной лыжне невозможно было даже слегка притормозить, не говоря уж о том, чтобы полностью контролировать спуск.
Однажды в середине лета я гуляла по здешнему нижнему лугу и попыталась забраться наверх по ущелью между Сциллой и Харибдой. Но склон оказался слишком крутым для пешего подъема: тут потребовалось бы альпинистское снаряжение. Однако спускаться по снегу было гораздо проще, требовались лишь железные нервы. Нужно было просто сгруппироваться и, удерживая равновесие, пронестись по ущелью, молясь, чтобы при вылете из его сумрака на свет божий не столкнуться с ледяными выбоинами или буграми.
Вместе с остальными «селедками» я с трудом выбралась из бочкообразной гондолы. В лесу лыж и палок, облепившем бока вагончика, я нашла свои. Немного потоптавшись около верхнего теплого домика, я сбила с ботинок снег, застегнула лыжи и, неспешно протирая защитные очки, пропустила вперед всех моих попутчиков, стремившихся покорить эти горы. Мне хотелось, чтобы на выезде из ущелья меня ждал чистый склон, не только чтобы избежать столкновений с упавшими телами, обычно в изобилии валявшимися на склоне под Сциллой и Харибдой, но главное, чтобы без лишних свидетелей отправиться на поиски выбранного мной укромного местечка.