Битва Ведьмака

Я поудобнее перехватил посох. Глаза сестер были прикованы ко мне, но лица ничего не выражали; не определишь, кто они — друзья или враги.
— Садись, Том, пусть ноги отдохнут. — Маб кивнула на пень напротив сестер. — Мы не сможем сразу приблизиться к Алисе.
Я послушался, по-прежнему настороженно; Маб села слева от меня. Никто не произносил ни слова, в воздухе повисло странное молчание. Чтобы как-то занять себя, я принялся считать пни. Их оказалось тринадцать, и внезапно меня осенило: может, здесь встречается шабаш?!
Только эта страшная мысль мелькнула в голове, как низко над поляной пронеслась летучая мышь и, резко свернув, скрылась среди деревьев. Потом словно бы ниоткуда возник большой мотылек и начал порхать над Дженнет, хотя, казалось бы, его больше должен был привлекать фонарь. Нет, он снова и снова описывал круги над ее головой, будто над пламенем свечи. Дженнет по-прежнему таращилась на меня. Может, вообще не заметила мотылька? Между тем он опускался все ниже, ниже и, казалось, готовился сесть на ее острый нос.
Внезапно, к моему потрясению, она высунула язык, схватила насекомое и затащила в рот. После этого лицо Дженнет впервые ожило — она расплылась в широкой, от уха до уха, улыбке, а потом быстро прожевала и проглотила добычу.
— Вкусный? — спросила Бет, искоса взглянув на нее.
— Ага, сочный, — кивнула Дженнет. — Не расстраивайся, следующий твой.
— Неплохо бы. Но что, если следующего не будет?
— Тогда поиграем во что-нибудь. Выбрать во что?
— Давай в «Сплюнь иголки». Мне нравится эта забава.
— Потому что ты всегда выигрываешь. Ты же знаешь, я плююсь иголками только по пятницам, а сегодня среда. По средам я могу делать только что-то легкое, поэтому пусть будет другая игра.
— А как насчет «По склону вверх тормашками»? — предложила Бет.
— Хорошая игра, — согласилась Дженнет. — Первый, кто доберется до подножия, выиграл!
К моему изумлению, обе упали со своих пней спиной назад и покатились вниз; они неслись все быстрее и быстрее, пока не исчезли в кустах ежевики. Несколько мгновений было слышно, как близнецы с треском ломают ветви, вскрикивают отболи и истерически смеются. Потом наступила тишина, и где-то неподалеку прокричала сова. Я поднял взгляд, но ее видно не было.
— Люблю, когда сестры играют! — улыбнулась Маб. — Сегодня ночью им придется зализывать раны, это уж как пить дать.
Несколько мгновений спустя девочки поднялись по тропинке и снова уселись напротив меня. Я не знал, смеяться или плакать. По крайней мере, я точно испытывал жалость, понимая, какую они только что вытерпели боль. Их заношенные платья превратились в лохмотья — у Дженнет левый рукав оторвался; тела покрывали царапины и порезы. В волосах Бет застряла ветка ежевики, с носа стекала алая струйка. Однако девочку, похоже, это совсем не волновало.
— Здорово! Давай поиграем еще во что-нибудь! — воскликнула она, слизывая кровь. — Как насчет «Правда или действие»? Обожаю!
— Прекрасно! Но пусть мальчик водит первым, — сказала Дженнет, искоса взглянув на меня.
— Правда, действие, поцелуй или обещание? — с вызовом спросила Бет, глядя в упор.
Все три девочки не мигая уставились на меня.
— Я не хочу играть, — решительно отказался я.
— Будь любезен с моими сестренками, — настаивала Маб. — Ну же, выбирай. Это всего лишь игра.
— Правил не знаю.
Я и впрямь никогда не слышал о такой игре. Похоже на девчоночью забаву, а у меня сестер не было, и в женских штучках я не разбирался.
— Ничего сложного, — заявила Маб. — Ты выбираешь одно из четырех. Выбери правду, и ты должен честно ответить на вопрос. Выбери действие, и ты должен выполнить какое-нибудь задание. Выбери поцелуй, и ты должен поцеловать то, что тебе укажут… Нельзя отказаться, понимаешь? Обещание — самое трудное. Ты должен дать слово, которым, возможно, свяжешь себя навсегда!
— Нет! Я не хочу играть, — повторил я.
— Не глупи. Тебя же никто и не спрашивает. Ты не сможешь уйти отсюда, пока мы тебя не отпустим. Ты прикован, неужели не заметил?
Раздражение все сильнее овладевало мной. Сейчас стало казаться, что Маб с момента знакомства на кладбище вела какую-то игру. Больше я не верил, что мы пришли спасать Алису. Какой же я дурак! Почему последовал за ней?
Однако когда я попытался встать, ничего не получилось — как будто силы оставили тело. Руки безвольно висели вдоль туловища, рябиновый посох выскользнул из пальцев и покатился по траве.
— Без этой мерзкой палки гораздо лучше, — заметила Маб. — Води первым, выбирай одно из четырех. Ты будешь играть с нами, хочешь того или нет. Вперед, тебе понравится!
К этому моменту я не сомневался, что все трое ведьмы. Посох откатился далеко, встать я не мог. Почему-то я не боялся — происходящее больше походило на сон, чем на явь, — хотя осознавал, что не сплю и мне угрожает опасность. Я глубоко вдохнул и задумался. Лучше немного поддаться. Может, если девчонки сосредоточатся на игре, я смогу сбежать.
Но что выбрать? «Действие» могло закончиться опасным заданием. «Обещание» вообще казалось очень рискованным. Мне уже приходилось давать обещания, от которых потом были одни неприятности. «Поцелуй»… Вроде бы безобидно. Как может навредить поцелуй? Да, но Маб говорила, что нужно будет поцеловать «то, на что укажут», и это мне совсем не нравилось. Тем не менее я едва не остановился на этом варианте, но потом передумал и выбрал «правду». Я всегда старался быть честным — так учил меня папа. Что плохого сулит такое решение?
— Правда, — сказал я.
Девочки широко заулыбались, как если бы именно этого и хотели.
— Отлично! — победоносно воскликнула Маб, повернувшись ко мне. — А теперь отвечай, только правду. Не пытайся обмануть нас — если понимаешь, что для тебя хорошо, а что не очень. Кто из нас нравится тебе больше всех?
Я изумленно смотрел на Маб. Я понятия не имел, какого рода вопрос меня ожидает, но этот прозвучал, как гром с ясного неба. И ответить было ой как нелегко. Кого бы я ни выбрал, две другие обидятся. И я даже не знал точно, какие слова были бы правдивы. Все три юные ведьмы производили жуткое впечатление. Что оставалось делать? Ну я и сказал…
— Мне никто из вас не нравится. Не хочу показаться грубым, но это правда.
Все трое одновременно зашипели от злости.
— Нет, так не пойдет, — угрожающе заявила Маб. — Ты должен выбрать одну из нас.
— Тогда выбираю тебя. Я ведь с тобой раньше познакомился.
Я ответил не раздумывая, повинуясь инстинкту, но Маб самодовольно улыбнулась, как будто с самого начала знала, что я скажу.
— Теперь моя очередь, — сказала она, повернувшись к сестрам. — Я выбираю поцелуй!
— Тогда поцелуй Тома! — воскликнула Дженнет. — Поцелуй, и пусть он станет твоим навсегда!
Маб встала, подошла ко мне, наклонилась, положила руки на плечи и приказала:
— Посмотри на меня!
Я почувствовал слабость; у меня будто совсем не осталось силы воли. Я выполнил приказание Маб: посмотрел в ее зеленые глаза. Лицо придвинулось совсем близко. Она была хорошенькой, но изо рта воняло, как у пса или кошки. Мир начал вращаться, и, если бы Маб не вцепилась мне в плечи, я, наверное, упал бы с пня.
Потом ее теплые губы мягко коснулись моих, и я почувствовал испепеляющую боль в левом предплечье. И не один раз, меня как будто четырежды ткнули длинной острой булавкой.
Скривившись, я встал, и Маб со вздохом отошла. Я поглядел на предплечье. На нем, отчетливо различимые в лунном свете, проступили четыре шрама, и я вспомнил, откуда они взялись. Когда-то Алиса так сильно сжала мне эту самую руку, что ногти глубоко вонзились в плоть. Когда девочка отступила, появились четыре ярко-красные бусины крови.
День спустя, когда мы шли к тете Алисы в Стаумин, она прикоснулась к шрамам. Я дословно запомнил, что она тогда сказала:
— На тебе мое клеймо… И оно останется навсегда.
Я не совсем понял, что имелось в виду, а она ничего не объяснила. Позже, в Пристауне, мы поссорились, и я хотел пойти своей дорогой, но Алиса закричала: