Все хорошо, что начинается с убийства

  
Шарлин Харрис
 
ВСЕ ХОРОШО, ЧТО НАЧИНАЕТСЯ С УБИЙСТВА
 
 
Благодарю Ларри Прайса и Пэт Даунс, которые описали, каково это — угодить во взрыв, и членов моей группы карате. Они любезно разыгрывали эпизоды драк и вносили различные смертоносные предложения. Доктор Джон Александер вежливо ответил на некоторые мои очень своеобразные вопросы.
 
  
ПРОЛОГ
 
Человек, лежавший на обитой чем-то мягким скамье, работал уже два часа и обливался потом. Его короткие светлые волосы прилипли ко лбу, худощавое мускулистое тело блестело от влаги. На укороченной футболке под мышками виднелись темные круги. Еще на нем были шорты, некогда голубые, но теперь совсем выцветшие.
Стоял октябрь, но мужчина щеголял загаром. Ростом ровно пять футов десять дюймов, он весил сто семьдесят четыре фунта — эти параметры были крайне важны для его образа жизни.
Другие посетители тренажерного зала «Телу время» ушли домой час назад, когда клуб официально закрылся, оставив этого Дела Пакарда, одержимого и привилегированного спортсмена, тренироваться в одиночестве. После ухода всех клиентов появился споттер, [1] одетый в древние черные тренировочные брюки и старую серую фуфайку с закатанными рукавами.
Дел впустил этого человека, воспользовавшись ключом, который одолжил у хозяина тренажерного зала Маршалла Седаки. Пакард мотивировал свою просьбу тем, что он, мол, хочет тренироваться каждую свободную минуту, какую получалось урвать у работы. До соревнований остался всего один месяц.
— Думаю, на этот раз я справлюсь, — сказал Дел.
Он отдыхал между подходами. Штанга лежала на стойке над его головой.
— В прошлом году я был вторым, но не тренировался столько часов, сколько в этом году. Я каждый день отрабатываю позу, избавился от всех волос на теле. Неужели ты думаешь, что Линди вынесла это без жалоб?
— Хочешь сделать еще десяток повторов? — засмеялся споттер.
— Да, — ответил Дел. — Именно столько, ладно? Только помоги, если мне будет больно.
Споттер добавил по десятифунтовому диску с каждой стороны штанги. Она и без того уже весила полных двести семьдесят фунтов.
Дел затянул застежки на запястьях спортивных перчаток и согнул пальцы, но оттянул момент, спросив:
— Ты был в гимнастическом зале Марвела? Я никогда еще не видел такого большого.
— Нет.
Товарищ Дела тоже поправил свои черные кожаные перчатки с наладонниками и напальчниками, доходившими до первой костяшки. Споттер объяснил, что забыл свои, и вытащил пару обычных из ящика с потерянными и найденными вещами. Потом он небрежно опустил рукава фуфайки.
— Не скрою, в прошлом году я порядком нервничал, — продолжал Дел. — Среди парней в среднем весе были накачанные, как танки, они тренировались с тех пор, как научились ходить. А какая у них экипировка! И вот он я, старый добрый деревенский парень. Но я все сделал правильно. — Пакард гордо улыбнулся. — А в этом году выступлю еще лучше. Кроме меня, никто из Шекспира нынче не записался на соревнования. Маршалл пытался уговорить Лили Бард — знаешь ее, такая светловолосая, неразговорчивая? — вступить в женскую команду дебютанток. Но она ответила, что не собирается восемь месяцев качаться, чтобы потом стоять перед стадом незнакомых людей, лоснясь от жира, как свинья. Что ж, такова ее точка зрения. А для меня честь представлять Шекспир на гимнастических соревнованиях Марвела. У Лили отлично развиты грудь и руки, но она довольно странная.
Дел снова лег на скамью и посмотрел снизу вверх в лицо споттера. Тот нагнулся над ним, небрежно положив руку в перчатке на гриф, и вопросительно приподнял брови.
— Помнишь, я немного беспокоился после нашего разговора на прошлой неделе? — спросил Дел.
— Угу, — ответил споттер с ноткой нетерпения в голосе.
— Так вот, мистер Уинтроп сказал, что все в порядке. Только не надо ни с кем об этом говорить.
— Какое облегчение. Ты хочешь поднять эту штуку или будешь просто на нее смотреть?
Дел резко кивнул светловолосой головой и заявил:
— Хорошо, готов. Последний подход — и на сегодня закончу. Я вымотался.
Споттер улыбнулся, глядя на него сверху вниз. Крякнув, он приподнял штангу, теперь весящую двести девяносто фунтов, поместил ее над открытыми ладонями Пакарда и начал опускать.
Как раз когда пальцы Дела должны были сомкнуться вокруг грифа, споттер слегка потянул его к себе, и тот оказался над шеей спортсмена. Тщательно контролируя движения, споттер разместил гриф прямо над адамовым яблоком.
Дел уже открыл рот, чтобы спросить, что за чертовщину тот творит, когда споттер уронил штангу.
Пакард несколько минут конвульсивно скреб руками гриф, сокрушавший его шею, так отчаянно, что пальцы начали кровоточить. Но споттер присел и придержал гриф с двух сторон. Перчатки и фуфайка защищали его от ногтей Дела.
Очень скоро тот затих.
Споттер тщательно осмотрел свои перчатки. В свете ламп, горящих над головой, было видно, что с ними полный порядок. Он швырнул их обратно, туда, где лежали потерянные и найденные вещи.
Дел оставил свой ключ от тренажерного зала на столе. Споттер отпер им переднюю дверь, потом помедлил в проеме.
Колени его дрожали. Он понятия не имел, что делать с ключом, и никто не подумал сказать ему об этом. Если он положит его обратно в карман Дела, то дверь придется оставить незапертой. Не будет ли это выглядеть подозрительно? Можно взять ключ с собой, чтобы снова запереть дверь снаружи, но не скажет ли это полиции о том, что с Делом кто-то был?
Задание оказалось куда более ужасным и запутанным, чем он представлял раньше.
Но он успокоил себя, решил, что сможет справиться. Так сказал босс. Он верный и сильный.
Споттер нерешительно вернулся, пробираясь между тренажерами, сморщившись от отвращения, засунул ключ в карман шортов Дела и потер материю вокруг него.
Потом убийца подался прочь от неподвижного тела, лежащего на скамье, и торопливо вышел, почти выбежал из зала.
Уходя, он машинально выключил свет.
Посмотрев направо и налево, споттер в конце концов не выдержал и побежал в темный угол парковки, где ждал его пикап, очень хорошо укрытый несколькими кустами мирта.
По дороге домой он вдруг задался вопросом: сможет ли теперь назначить свидание Линди Роланд?
  
ГЛАВА ПЕРВАЯ
 
Я ворчала про себя, выбираясь из «скайларка», [2] ключи Маршалла позвякивали в моей руке.
Поскольку я зарабатываю на жизнь, оказывая услуги другим людям, мне казалось довольно-таки нечестным делать одолжение бесплатно, да еще столь ранним утром.
Но в Шекспире бушевала эпидемия гриппа.
Она прокралась в клуб «Телу время», в том числе в тело моего друга Рафаэля Раундтри. Поработав в зале для силовых упражнений, он кашлял и чихал в секции карате, искусно распространяя заразу среди почти всех посетителей «Телу время», за исключением группы аэробики.
И меня.
Похоже, вирусам не удавалось прописаться в моем теле.
Когда совсем рано утром я заглянула в дом, который снимал Маршалл Седака, он пребывал на той стадии гриппа, когда больше всего хочется, чтоб тебя оставили наедине с твоим несчастьем.
Маршалл был таким натренированным и здоровым, что любую болезнь воспринимал как оскорбление. Он оказался ужасным пациентом. Ему хватало суетного самомнения, чтобы ненавидеть меня за то, что я вижу, как его рвет.
Поэтому он сунул ключи от «Телу время» в мою руку, саданул дверью и проорал из-за нее:
— Иди открывать! Таня приедет после своего первого занятия, если я не смогу раздобыть кого-нибудь еще!
Я ушла с отвисшей челюстью и ключами в руке.
Сегодня я должна была работать у Дринкуотеров. Мне полагалось оказаться там между восемью и восемью пятнадцатью, когда они уходят на работу. Сейчас было ровно семь.