Страна Муравия (поэма и стихотворения)

1933 
* * *
Рожь отволновалась. Дым прошел.
Налило зерно до половины. 
Колос мягок, но уже тяжел, 
И уже в нем запах есть овинный... 
1933 
* * *
Он до света вставал, как хозяин двора,
Вся деревня слыхала первый скрип на колодце. 
Двадцать лет он им воду носил и дрова, 
Спал и ел как придется. 
И ни пасхи, ни духова дня ему не было 
Что работнику трудно — своему ничего. 
А чтоб части невестка потом не потребовала, 
До последнего дня не женили его. 
Он возился с конями, хомутами, чересседельниками, 
Ездил с возом на мельницу, в лес с топором. 
И гордился, гордился богачами брательниками, 
Конями, сбруей, богатым двором. 
Так бы доля его, неизбывная, темная, 
И тянулась весь век; но бывают дела: 
Приманила его одна разреденная, 
И женила его на себе, и в колхоз привела. 
1933 
 
Братья 
Лет семнадцать тому назад 
Были малые мы ребятишки. 
Мы любили свой хутор, 
Свой сад. Свой колодец, 
Свой ельник и шишки. 
Нас отец, за ухватку любя, 
Называл не детьми, а сынами. 
Он сажал нас обапол себя 
И о жизни беседовал с нами. 
— Ну, сыны? Что, сыны? Как, сыны? 
И сидели мы, выпятив груди, 
Я с одной стороны, 
Брат с другой стороны, 
Как большие, женатые люди. 
Но в сарае своем по ночам 
Мы вдвоем засыпали несмело. 
Одинокий кузнечик сверчал, 
И горячее сено шумело... 
Мы, бывало, корзинки грибов, 
От дождя побелевших, носили, 
Ели желуди с наших дубов —
В детстве вкусные желуди были!.. 
Лет семнадцать тому назад 
Мы друг друга любили и знали. 
Что ж ты, брат? Как ты, брат? Где ж ты, брат? 
На каком Беломорском канале?.. 
1933 
 
Хозяин 
Поплевав, он затягивал крепко супонь, 
Выбирал из-под войлока смятую гриву, 
Перевязывал повод повыше — и конь 
С запрокинутой мордой стоял терпеливо. 
А хозяин под сено засовывал кнут, 
Не спеша самокрутку вертел на дорогу 
И усаживал бабу и, сеном ее подоткнув, 
Сам садился — свешивал правую ногу. 
И, вожжой без нужды поправляя шлею, 
Выезжал за околицу — 
Кум королю. 
С полдороги — первые встречи: 
Добрые люди с базара назад. 
Бабы спустили платки на плечи, 
На всю округу песни кричат. 
Хозяин едет, спешить не спешит, 
Хватит времени праздник справить. 
А к дому — плашмя он в телеге лежит, 
Баба, на корточки вставши, правит. 
Конь один знает, что кнут в передке. 
Едет хозяин, Спит хозяин. Пьян хозяин, 
И нос в табаке... 
А в избе, что сгнила у него без сеней, 
Только голые стены да куча детей. 
А коровку — единственный хвост на дворе 
На холстах, на веревках таскал в январе. 
Двор стоял, точно шапка у пьяницы, криво, 
Мыши с голоду дохли, попадая в сусек. 
И скрипел журавель [15]на колодце тоскливо, 
Чтобы помнил о жизни своей человек... 
1934 
 
Усадьба 
Над белым лесом  край зари багровой. 
Восходит дым все гуще и синей. 
И сразу оглушает скрип здоровый 
Дверей, шагов, колодцев и саней. 
На водопой проходят кони цугом. 
Морозный пар клубится над водой, 
И воробьи, взлетая полукругом, 
Отряхивают иней с проводов. 
И словно на строительной площадке 
На доски, на леса — легла зима. 
И в незаполненном еще порядке 
Стоят большие новые дома. 
Они выглядывают незнакомо 
На улице огромного села, 
Где только дом попа и называли домом, 
А церковь главным зданием была; 
Где шли к воде поодиночке клячи 
И, постояв, отказывались пить; 
Где журавель и тот скрипел иначе, 
Совсем не так, как он теперь скрипит... 
Надолго лег венцами лес сосновый. 
И лес хорош, 
И каждый дом хорош... ...
Стоишь, приехав, на усадьбе новой 
И, как Москву, 
Ее не узнаешь... 
1934
* * *
Я иду и радуюсь.
Легко мне. 
Дождь прошел. 
Блестит зеленый луг. 
Я тебя не знаю и не помню, 
Мой товарищ, мой безвестный друг. 
Где ты пал, в каком бою — не знаю, 
Но погиб за славные дела, 
Чтоб страна, земля твоя родная, 
Краше и счастливее была. 
Над полями дым стоит весенний, 
Я иду, живущий, полный сил. 
Веточку двурогую сирени 
Подержал и где-то обронил... 
Друг мой и товарищ, ты не сетуй, 
Что лежишь, а мог бы жить и петь. 
Разве я, наследник жизни этой, 
Захочу иначе умереть!..