Том 4. М-р Маллинер и другие

— Это я-то не могу? — переспросила она. — Будь свидетелем.
Пришел черед Билл выйти из себя. В иные моменты — вроде этого — на нее находило ностальгическое желание вернуться во дни детства, в то золотое время, когда она легко могла утихомирить Аделу, дав ей подзатыльник или запустив в нее тем, что попадется под руку.
— Ну, что это! Ты похожа на индейца, меняющего драгоценную жемчужину на стекляшку. Я в ваших краях недавно, но успела понять, что такими дворецкими, как Фиппс, не бросаются.
— Спасибо на добром слове, мадам.
— Он просто бесподобен. Сокровище из казны короля Артура. Он придает твоему имению блеск. Слышишь скрип зубовный, вырывающийся у сонма завистников, не сумевших заполучить его к себе в дом? Уволить! Что за дикая мысль! Какой идиот вбил тебе ее в голову?
Ни один мускул не дрогнул на каменном лице Аделы.
— Ты все сказала?
— Нет. Но я тебя с интересом выслушаю.
— Я увольняю Фиппса по очень простой причине. Разве ты не выгнала бы дворецкого, который обшаривает твою спальню?
— Что-что?"
— Что слышала. Пару дней назад я застала его у себя в комнате, он рылся в шкафу. Сказал, паука приметил.
— Мадам…
Адела величественным жестом заставила его умолкнуть. Она продолжила свою речь, и голос ее становился похожим на громовые раскаты.
— А вчера он опять мне попался. Сказал, что увидел мышь. Как будто в моей спальне могут оказаться пауки или мыши! И вообще, даже если бы она кишела пауками и мышами, разве его дело их ловить? Я сказала, что если еще хоть раз застану его у себя в спальне, уволю. И вот нынче утром, когда я собиралась в Пасадену, мне пришлось вернуться за носовым платком — а он уже тут как тут, пожалте вам, под туалетным столиком, высматривает что-то. Вы покинете этот дом в конце недели, Фиппс. Надеюсь, — закончила она, взявшись за ручку двери, — я достаточно демократически мыслящая женщина, но не до такой степени, чтобы делить свою спальню с дворецким.
Грохот захлопнувшейся двери стих, и воцарилась тишина. Билл напряженно пыталась осмыслить случившееся. Фиппс будто прирос к месту, на котором его застали первые обращенные к нему слова хозяйки, всем своим видом демонстрируя состояние человека, внезапно получившего удар в солнечное сплетение.
— Бога ради, Фиппс, объясни мне, что происходит? — выговорила наконец Билл.
Дворецкий, словно мужская ипостась Галатеи, начал подавать первые признаки жизни. Лицо его было залито бледностью, челюсть отвалилась.
— Позвольте, мадам, глоток вашего виски с содовой, — тихо сказал он. — Я редко себе позволяю, но сейчас случай исключительный.
— На здоровье.
— Благодарю, мадам.
— А теперь, — сказала Билл, пронзая дворецкого посуровевшим взором, — сделай милость, внеси ясность. Ты что же, взялся за старое? Помнится, ты меня уверял, будто завязал с прошлым.
— Ни в коем случае, мадам.
— А какого же черта ты выискивал в хозяйском шкафу и чего ради тебе понадобилось ползать под туалетным столиком?
— Я кое-что искал, мадам.
— Это я уже поняла. Что именно?
Дворецкий снова взглянул на собеседницу испытующим взглядом, будто оценивая, стоит ли ей довериться. Как и в предыдущий раз, результаты инспекции оказались удовлетворительными. После короткой паузы он ответил ей свистящим шепотом бывалого человека, знающего, что стены имеют уши.
— Дневник покойной мисс Флорес, мадам.
— Боже милосердный! — простонала Билл. — Уж не тот ли, за которым я сюда явилась?
Фиппса, окончательно решившегося на крайнюю доверительность, понесло.
— Эту мысль подало мне одно замечание мистера Смидли. Как-то вечером за ужином мистер Смидли обмолвился насчет того, что, покойная мисс Флорес скорее всего вела дневник, а коли так, он должен храниться где-нибудь в доме. Я в тот момент подавал картофель, и у меня блюдо чуть не выпало из рук, мадам. Меня осенило, что дневнику, который могла вести покойная мисс Флорес, просто цены нет, и ежели его найти…
Билл в упор смотрела на Фиппса.
— Тебе знакомо такое чувство, Фиппс, когда тебе что-нибудь говорят, а ты будто это уже однажды слышал? Словно вновь зазвучали звуки старинной песни, которую тебе пели в детстве?
— Нет, мадам.
— Но это бывает. Однако продолжай.
— Благодарю, мадам. Я говорил, что такой дневник должен быть чрезвычайно ценным. Покойная мисс Флорес, мадам, была дама темпераментная, если можно так выразиться. За этот дневник многие заплатили бы очень дорого.
— С этим не поспоришь. Итак, ты его искал.
— Да, мадам.
— Но не нашел?
— Нет, мадам.
— Плохо дело.
— Да, мадам. Обдумывая ситуацию, я пришел к выводу, что, если покойная мисс Флорес вела дневник, она бы прятала его где-нибудь в спальне, которую теперь занимает миссис Корк.
— И ты сказал себе: фас!
— Не совсем так, мадам, но я продолжил упорные поиски в полной уверенности, что рано или поздно нападу на след искомого дневника.
— Вот почему ты так боялся за свое место?
— Точно, мадам. А теперь вот мне придется покинуть его в конце недели. Как же это горько, мадам, — произнес Фиппс со вздохом, исходившим из самой глубины души.
Билл прониклась сочувствием.
— У тебя в запасе пара дней.
— Но миссис Корк настороже, мадам. Она прямо как тигрица, оберегающая своих детенышей от нападения врага.
Билл передернула плечами.
— Мне больно на тебя смотреть, но я теряюсь, что тут можно посоветовать…
— Ничего, мадам.
— Проблема.
— Да, мадам.
— Ты мог бы…
Билл осеклась. Она чуть было не предложила дворецкому проникнуть в спальню Аделы, подлив ей патентованного снотворного, которое, по слухам, могло свалить с ног кого угодно. У нее как раз было немного в запасе — презент одного бармена с Третьей авеню, с которым она была в теплых отношениях, — и Билл с удовольствием одолжила бы нужную порцию Фиппсу ради такого случая, но как раз в этот момент в комнату с террасы зашла Кей. На плече у нее висела сумка с клюшками для гольфа. Доверительную беседу пришлось прервать.
— Привет, Билл! — бросила Кей.
— Доброе утро, крошка.
— Доброе утро, Фиппс!
— Доброе утро, мисс.
Раскрасневшаяся от игры, побронзовевшая от калифорнийского солнышка, Кей была на загляденье хороша. Глядя на нее, Билл могла понять ход мыслей Джо Дэвенпорта и его привычку делать ей предложение каждый божий час.
— Что это вы такие серьезные? — спросила Кей. — Случилось что-нибудь?
— Мы с Фиппсом обсуждали обстановку в Китае, — ответила Билл. — Он, оказывается, дока в политике.
— Продолжайте, не. обращайте на меня внимания.
— Ничего, мы в другой раз побеседуем. Правда, Фиппс?
— В любое удобное для вас время, мадам. Кей швырнула сумку с клюшками в угол.
— Ну что, Билл, заработалась?
— Как проклятая.
— Все над мемуарами?
— Все над мемуарами.
— И что, интересно?
— Ни капельки. Кто бы мог подумать, что звезды немого кино влачили такое тоскливое существование! Просто грех тратить отпущенный мне Богом талант на это занудство.
— Жаль, что тебе позволили уйти со студии.
— Их проблемы. У меня как раз зародилась гениальная идея лучшего фильма категории «Б» всех времен и народов, и «Суперба-Лльюэлин» готова была это напечатать. А тут они по дурости отказались от моих услуг. Им же хуже. Я пошлю текст в «Ужасные истории». Сюжет таков: безумный ученый держит взаперти девушку, которую пытается превратить в омара.
— Омара?
— Ну да. Это такие чудовища, похожие на кинопродюсеров. Так вот, злодей собрал кучу омаров, перемесил их, вытянул из них все соки и уже собирался впрыснуть это дело в спинной мозг малютки, но тут в лабораторию ворвался ее нареченный и вызволил бедняжку.
— А почему он это сделал?
— Не хотел, чтобы девушка, которую он любил, превращалась в существо, похожее на кинопродюсера. По-моему, нормальная психология, не находишь?
— Я имела в виду ученого, ему-то это зачем?