Убийца поневоле

— Хэлло, Джефф? Слушайте, абсолютно ничего. Мы обыскали квартиру, пока его не было…
Я чуть было не выпалил: «Знаю, я наблюдал за этим», но вовремя удержался.
— …и — ничего. Но… — Он сделал эффектную паузу, словно собирался сообщить что-то важное. Я с нетерпением ждал, и он с видимым удовольствием продолжил: — Внизу, в почтовом ящике, мы обнаружили адресованную ему открытку. Мы выудили ее через щель с помощью изогнутой булавки, и…
— И?..
— И она оказалась от его жены, отправлена только вчера, из какой-то сельской местности. Вот что в ней говорится: «Добралась благополучно. Чувствую себя уже немного лучше. С любовью, Анна».
Спокойным, но твердым голосом я вопросил:
— Говорите, отправлена только вчера? Как вы можете это доказать? Какая дата стоит на открытке?
Он недовольно фыркнул в телефонную трубку:
— Почтовый штемпель неразборчив. Видимо, размыт водой, попавшей на открытку.
— Совсем ничего нельзя прочитать?
— Год, месяц и время отправки открытки трудно прочитать. Ясно только, что отправлена открытка в августе в 7.30.
На сей раз разгневанно фыркнул я:
— Август, 7.30 вечера — 1937-й, или 1939-й, или 1942 год? У вас нет никаких доказательств, как открытка попала в почтовый ящик, попала ли она туда из сумки почтальона или с письменного стола мужа женщины.
— Да бросьте вы, Джефф, — сказал он. — Это уж слишком.
Я не знал, что ему ответить. Не мог же я признаться, что мне удалось кое-что подсмотреть в окна гостиной той самой квартиры. Может быть, недостаточно много. Но эта почтовая открытка просто потрясла меня. Я же неотрывно следил за злополучной квартирой… Свет погас, как только он снял рубашку. Но спальня не была освещена. Вспышки спичек были видны в гостиной, судя по всему, он либо лежал на софе, либо сидел в кресле. При двух свободных кроватях в спальне. Он не входил туда.
— Бойн, — сказал я безразличным тоном, — меня не беспокоит эта почтовая открытка, присланная из потустороннего мира. Важно другое: этот человек что-то сотворил со своей женой! Поинтересуйтесь сундуком, который он отправил. Откройте его, когда найдете, и я думаю, что вы обнаружите в нем его жену!
Я бросил трубку, не дожидаясь реакции на мои слова и, таким образом, не узнав, что он собирается предпринять дальше. Он не перезвонил мне, поэтому я подумал, что в конце концов он примет во внимание мои слова, несмотря на свой скептицизм.
Я оставался у окна всю ночь, словно часовой, стерегущий смертника. Я заметил после первой еще две вспышки спичек с получасовым интервалом. Потом, наверное, он уснул. А может быть, и нет. Мне и самому неплохо было бы поспать, и я поддался искушению при первых лучах утреннего солнца. Если этот тип и собирался что-то предпринять, то должен был воспользоваться покровом ночи. Да и что он мог предпринять? Да ничего, просто затаиться и ждать, когда минует опасность.
Мне показалось, что я не проспал и пяти минут, как явился Сэм и тронул меня за плечо. Оказывается, был уже полдень.
Я раздраженно сказал:
— Вы что, не видели записку, которую я вам оставил, с просьбой меня не будить?
— Да, но пришел ваш друг инспектор Бойн, — сообщил он. — Я подумал, что вы, наверное, захотите…
На этот раз это был частный визит. Бойн вошел в комнату сразу вслед за слугой без всяких церемоний, не проявляя радушия.
Чтобы выпроводить Сэма, я велел ему сварить мне пару яиц.
Бойн заговорил с порога, в его голосе звучал металл:
— Джефф, ради чего вы затеяли всю эту историю со мной? Благодаря вам я оказался в дурацком положении. Гоняю понапрасну своих парней. Слава Богу, что еще не арестовал этого типа.
— О, так, значит, вы не видите в этом необходимости? — сухо осведомился я.
Взгляд, которым он смерил меня, был красноречивее всяких слов, но он между тем продолжал:
— Я в департаменте не один, вы же знаете. Есть вышестоящее начальство, которому я подотчетен. И как же я выгляжу в их глазах, когда посылаю одного из своих ребят на какую-то забытую Богом станцию, куда поезд идет полдня, за счет департамента?..
— Так вы отыскали сундук?
— Нашли через транспортное агентство, — жестко ответил он.
— И вскрыли его?
— Мы поступили лучше. Связались с фермерскими хозяйствами в округе, и миссис Торвальд сама приехала на станцию с попутным грузовиком и открыла сундук своим собственным ключом!
Редко кому доводилось выдержать на себе такой испепеляющий взгляд, каким одарил меня старый друг. Уже подойдя к двери, он сухо сказал:
— Так что давайте забудем всю эту историю, хорошо? Это не самое лучшее, чем мы могли услужить друг другу. Вы сам не свой, а я вынужден был пойти на лишние траты. В результате — только потеря времени и покоя. Оставим все как есть. Если вы захотите позвонить мне в будущем, я охотно дам номер домашнего телефона.
Дверь с шумом захлопнулась за ним.
Минут десять после его ухода мой оцепеневший разум словно пребывал в смирительной рубашке. Потом начал потихоньку высвобождаться. К чертям полицию. Может быть, не смогу ничего доказать им, но зато постараюсь так или иначе доказать кое-что себе, раз и навсегда. Прав я или нет. Он сумел перехитрить их, но со мной у него это не получится.
Я позвал Сэма:
— Где у нас тот полевой бинокль, которым мы пользовались, когда путешествовали на яхте в прошлом сезоне?
Он где-то отыскал его и принес мне, сдувая с него пыль и протирая рукавом. Я положил его возле себя, потом взял лист бумаги и карандаш и написал пять слов: «Что вы с ней сделали?»
Я запечатал записку в конверт, никак не надписав его, и, вручая его Сэму, сказал:
— Вам предстоит кое-что сделать, причем очень ловко. Пойдите в тот самый дом номер 525, поднимитесь по лестнице к квартире в торцевой части на четвертом этаже и подсуньте этот конверт под дверь. Вы всегда двигаетесь очень шустро. Постарайтесь и на этот раз проделать все быстро, чтобы никто не заметил вас при этом. А когда спуститесь вниз, чуть заметно нажмите звонок этой квартиры, чтобы привлечь внимание хозяина.
Сэм удивленно взирал на меня, явно собираясь что-то уточнять.
— И не задавайте мне вопросов, понятно? Я не шучу.
Он вышел, а я принялся наводить бинокль.
В фокусе оказалось лицо мужчины, которое я видел впервые. Темноволосый, но, несомненно, со скандинавской кровью. Я перевел взгляд на его фигуру: не очень высок, но весьма мускулист.
Прошло около пяти минут. Он резко повернул голову, и я увидел его профиль. Наверное, он услышал дверной звонок. Моя записка должна быть уже у него в квартире.
В следующую секунду он повернулся и пошел к двери. С помощью бинокля я мог проследить весь его путь в глубь квартиры, что прежде мне не удавалось.
Сначала он открыл дверь и не заметил конверт, потому что смотрел прямо перед собой. Потом, закрыв дверь, наклонился и поднял конверт.
Затем отошел от двери и приблизился к окну. Он считал, что опасность таилась у двери, поэтому решил держаться подальше от нее. Он не догадывался, что угроза исходит откуда-то извне и проникает на всю глубину квартиры.
Он извлек из конверта записку и стал читать. Боже, с каким вниманием я наблюдал за ним! Мои глаза впились в него, как пиявки. Он изменился в лице, казалось, кожа у него за ушами съежилась, а глаза сделались узкими, как у монгола. Шок. Паника. Он ухватился рукой за стену, чтобы не упасть. Потом медленно снова пошел к двери. Я видел, как он настороженно крадется к ней, будто она живое существо. Чуть приоткрыл ее и выглянул наружу. Потом снова закрыл и неровными шагами, шатаясь, вернулся в комнату и плюхнулся в кресло. Он взял бутылку и выпил прямо из горлышка. И, даже поднося бутылку ко рту, он с опаской поглядывал на дверь.
Я опустил бинокль.
Виновен! Виновен, черт возьми, и пусть полиция будет проклята!
Моя рука потянулась было к телефону, но я тут же ее отдернул назад. Какой в этом толк? Они теперь даже и слушать меня не станут. Если я скажу: «Вам надо видеть его лицо», и тому подобное, то могу услышать в ответ: «Каждый испытывает потрясение, получив анонимное письмо, независимо от того, что в нем написано». У них есть реальная, живая миссис Торвальд, и они могут мне ее продемонстрировать или думают, что могут это сделать. А я должен им предъявить мертвую миссис Торвальд. Я из своего окна должен показать им ее труп.