Я вышла замуж за покойника

Она почувствовала на себе три пары вопрошающих глаз. Билл тоже выжидающе поднял глаза. Через мгновение, в случае неправильного ответа, все изменится.
— В Лондоне, — тихо сказала она, трогая ручку чашки, словно обретая в ней таинственную силу ясновидения. — Но потом мы сразу уехали в Париж. Там провели медовый месяц. По-моему, получилось так, что он начал писать письмо в Лондоне, там не хватило времени закончить, и отправил его из Парижа.
— Вот видишь, — торжествующе заявила мамаша Хаззард. — Значит, я все-таки права.
— Вот она, женская логика, — обращаясь к сыну, восхищенно заметил отец.
Билл не сводил глаз с Патрис. В них тоже светилось что-то похожее на невольное восхищение; или ей показалось?
— Извините, — выдавила она из себя, отодвигая стул. — Кажется, мальчик заплакал.
  
Глава 20
 
Спустя несколько недель — новая волчья яма. Скорее та же самая, постоянно находящаяся на избранном ею пути.
Шел дождь, город заволокло густым туманом. Была редкая для Колфилда погода. Вся семья сидела в комнате. Патрис подошла к окну.
— Господи, — неосмотрительно воскликнула она, — не помню такого тумана с детских лет в Сан-Фран. Там были такие ту…
В стекольном отражении увидела, как мамаша Хаззард вскинула голову, и еще до того, как повернулась, поняла, что сказала не то. Снова по неосторожности сошла с пути, ступив на зыбкую почву.
— В Сан-Франциско, милая? — простодушно переспросила мамаша Хаззард. — А я думала, что ты росла в… Хью писал, что ты родом из… — и не закончила, лишая спасительной ниточки. На этот раз Патрис было не за что ухватиться. Вместо этого последовал прямой вопрос:
— Разве ты там родилась, милая?
— Нет, — твердо ответила Патрис, зная, каким будет следующий вопрос. На него она не в состоянии в данный момент ответить.
Билл вдруг поднял голову и, обернувшись к лестнице, прислушался.
— Патрис, кажется, плачет малыш.
— Схожу посмотрю, — испытывая огромную благодарность, пробормотала она, направляясь наверх.
Малыш крепко спал, не издавая ни звука. Она с озадаченным лицом стояла над ним.
Действительно ли Биллу послышался плач младенца?
  
Глава 21
 
Потом был день, когда Патрис не спеша брела по Конгресс-авеню, разглядывая витрины магазинов. Конгресс-авеню была главной торговой улицей. Она глазела на выставленные в витринах вещи, не собираясь ничего покупать, да и не нуждаясь ни в чем. Наслаждалась свободой. Радовалась толпам заполнивших залитые солнцем тротуары хорошо одетых людей, в этот предполуденный час в большинстве своем женщин. Наблюдала их суету, рассматривала выставляемые напоказ наряды. Одним словом, она наслаждалась этой свободной от забот минутой, короткой передышкой (она отправилась в центр, пообещав мамаше Хаззард забрать для нее кое-что в магазине), тем более зная, что отлучилась по делам, что малыш в надежных руках, что за ним в ее отсутствие присмотрят. И что, немного развеявшись, она снова вернется к нему.
Всего-то решила пройти одну остановку автобуса пешком.
Потом услыхала, что сзади кто-то ее окликает. Узнала голос с первых звуков. Жизнерадостный, веселый. Билл. Еще не обернувшись, приветливо заулыбалась.
Еще пара больших энергичных шагов — и он ее нагнал.
— Привет. Узнал тебя издалека.
Минуту постояли, глядя друг на друга.
— Что не на службе? — спросила она.
— Как раз возвращаюсь. Надо было встретиться с одним человеком. А ты?
— Да вот приехала забрать в «Блуме» для мамы английскую пряжу, которую она заказывала. Пока они доставят, я дважды обернусь.
— Давай провожу, — предложил он. — Хороший предлог для бездельника. Хотя бы до следующего угла.
— Мне как раз там садиться в автобус, — согласилась Патрис.
Они двинулись дальше, но так же неторопливо, как она шла до встречи с ним.
Билл, сморщив нос и блаженно прищурившись, поднял к солнцу лицо.
— Не мешает хотя бы изредка понежиться на солнышке.
— Бедняжка. Я бы не против получать по пенни всякий раз, когда ты вот так увиливаешь от работы.
Молодой человек невозмутимо усмехнулся:
— Что поделаешь, если па посылает? Правда, я всякий раз попадаюсь ему на глаза, когда ищет кого-нибудь поработать ногами.
Они остановились.
— Какая прелесть, — заметила Патрис.
— Да, — согласился он. — А что это?
— Прекрасно знаешь, что это шляпки. Не старайся показать, что это ниже твоего понимания.
Пошли дальше, снова остановились.
— Так вот это и называется глазеть на витрины? — заметил он.
— Это и называют разглядывать витрины. Будто не знал.
— Смешно. Никакого смысла. Но увидеть можно много.
— Если тебе в новинку, может даже понравиться. Подожди, женишься — узнаешь, что это такое. Тогда не понравится.
В следующей, небольшой, витрине были выставлены авторучки.
Патрис прошла было мимо. Но на сей раз задержался у витрины Билл.
— Погоди минутку. Вспомнил, что мне нужна новая ручка. Зайдем на минутку, поможешь мне выбрать.
— Мне надо возвращаться, — нерешительно возразила Патрис.
— Всего на минутку. Я долго не выбираю.
— Да я в авторучках совсем не разбираюсь…
— Я тоже. Что и требуется. Одна голова хорошо, а две лучше. — Он взял ее за руку. — Пойдем. Мне одному всегда подсовывают что-нибудь не то.
— Ни чуточки не верю. Просто нуждаешься в обществе, — засмеялась она, но вместе с ним вошла внутрь.
Билл предложил ей стул. Достали и открыли коробку с авторучками. Продавец занялся с Биллом, она не принимала активного участия. Сняли колпачки с нескольких ручек, наполнили ручки чернилами из стоявшего тут же пузырька и стали пробовать на положенном для этой цели блокноте.
Она смотрела, стараясь проявить интерес, но вообще-то ей было совершенно безразлично.
Неожиданно он сказал:
— Как тебе нравится вот эта? — и, не дав опомниться, сунул ручку ей в руку и пододвинул блокнот.
Занятая разглядыванием ручки и желая посмотреть, как она пишет, толсто или тонко, Патрис не раздумывая поднесла ручку к блокноту. И вдруг неожиданно для себя, в полном смысле слова автоматически, вывела на бумаге: «Элен». Остановилась, чуть не написав фамилию. Только успела вывести заглавное «Д» и отдернула руку.
— Дай-ка я попробую.
И прежде чем она могла зачеркнуть или изменить написанное, Билл забрал у нее ручку и блокнот.
Она не могла сказать, видел он или нет. Никакого намека с его стороны. Но вот блокнот у него перед глазами. Как можно не увидеть?
Он провел пару волнистых линий, отложил ручку.
Сказал продавцу:
— Нет. Давайте посмотрим вот эту.
Пока он доставал из коробки ручку, она проворно сорвала верхний листок с опасным именем «Элен». Смяла и бросила на пол.
И уж потом запоздало подумала, что сделала еще хуже. Он как пить дать все видел. А теперь она еще сама привлекла внимание к тому, что не хочет, чтобы он увидел. Другими словами, Патрис дважды выдала себя — в первый раз по ошибке, а во второй из-за излишнего усердия замести следы.
Билл вдруг потерял интерес к ручкам. Взглянул на продавца, собираясь что-то сказать, и она знала, что он произнесет, если заговорит, — это можно было прочесть на его лице. «Ладно. Загляну как-нибудь в другой раз». Но вместо этого, взглянув на нее, видимо, решил сказать что-нибудь поправдоподобнее и торопливо, почти равнодушно, произнес: «Хорошо, пусть будет эта. Пошлите в мой офис немного погодя».
При этом он едва взглянул на ручку. Казалось, ему абсолютно безразлично, какую взять.
И это, подумала она, после всех уговоров зайти и вместе выбрать ручку.
— Пошли? — сдержанно сказал Билл.
Расставание было натянутым. Она не могла сказать, из-за него или из-за нее. Или же это была просто игра ее воображения. Но ей казалось, что исчезла та непринужденность, которая была между ними всего несколько минут назад.
Он не поблагодарил ее за то, что она помогла выбрать ручку, и она была благодарна ему хотя бы за это. Смотрел отсутствующим взглядом куда-то в сторону, хотя до сих пор при каждом слове смотрел на нее. Теперь смотрел на крыши домов, в конец улицы, только не на нее. Даже когда произнес: «Вот твой автобус», подсаживал ее и поднялся на подножку, чтобы взять ей билет у водителя. «Пока. До вечера». Приподнял шляпу и, кажется, забыл о ней еще до того, как пошел прочь. Но она почему-то чувствовала, что все было как раз наоборот. Что теперь, когда, казалось, он потерял к ней всякий интерес, его мысли были заняты ею как никогда раньше. Только между ними возникла отчужденность.