Я вышла замуж за покойника

Ей отказал голос. Наконец с трудом выдавила:
— У… убить его.
И вдруг стала падать. Пытаясь удержать, Билл подхватил ее за талию.
Патрис, как нищенка, хваталась руками за отвороты пиджака, за его рубашку, тянулась к нему руками.
Билл резким движением освободился от ее рук.
— И убила? — воскликнул он.
— Убил… кто-то. Кто-то уже… Там. Он убит, — пролепетала женщина.
Патрис, дрожа, спрятала лицо у него на груди. Приходит момент, когда больше невозможно оставаться одной. На кого-то надо опереться. Кто-то должен тебя поддержать, пусть через несколько мгновений он тебя отвергнет, и ты это знаешь.
Билл отпустил ее. Как ужасно остаться одной, даже на короткую минуту. Как же она держалась все эти месяцы, все эти годы?
Непостижимая вещь жизнь, такая причудливая. Убит человек. Любовь разнесло на куски. А в пепельнице по-прежнему дымит сигарета. И в стакане с виски болтается нерастаявший кубик льда. То, что хотел бы сохранить, не сохранилось, а ничего не значащие вещи остаются навсегда.
Билл появился в дверях задней комнаты. Какой у него странный взгляд. Слишком пристальный, спокойный. Патрис не могла понять, что именно ей не нравилось, но ей не хотелось, чтобы он так смотрел. Другие пускай смотрят. Только не он.
Билл поднес к лицу револьвер, понюхал. Мрачно кивнул головой.
— Нет. Нет. Я не убивала. Умоляю, поверь мне… — снова проговорила Патрис.
— Из него только что стреляли, — констатировал он.
Его печальный взгляд как бы говорил: почему не хочешь мне сказать? Почему не снимешь с себя этот груз? Я все пойму. Он не сказал этого, но его глаза, кажется, говорили именно это.
— Нет, я не убивала. Только выстрелила, но не попала, — повторила женщина.
— Ладно, — спокойно ответил Билл с тем усталым выражением лица, когда не верят, а просто пытаются замять разговор.
И вдруг он сунул револьвер в карман пиджака, словно потеряв к нему интерес, будто у него были дела куда более важные. Застегнув пиджак, Билл шагнул к ней; в его движениях сквозили решимость, целеустремленность и энергия, которых недоставало прежде. Как бы защищая, он обнял ее за плечи. (Убежище, которое она искала всю жизнь и обрела только теперь, когда уже поздно.) Но на этот раз не просто поддержал, а торопливо повлек к двери.
— Уходи отсюда, скорее, — сурово приказал он. — Как можно быстрее беги на улицу. Давай, давай. Тебя не должны здесь видеть. Наверное, с ума сошла, заявившись сюда!
— Сошла, — всхлипывая, согласилась Патрис. — Действительно сошла.
Она упиралась, не желая приближаться к двери. И вдруг, вырвавшись, повернулась к нему лицом, отталкивая от себя его руки.
— Нет, подожди. Сначала выслушай меня. Ты должен знать. Не хотела тебя вовлекать, но теперь, когда ты здесь… Я далеко зашла, но дальше не пойду. — Потом добавила: — Дальше, чем была.
Билл отчаянно тряхнул ее за плечи, словно пытаясь привести в чувство.
— Не теперь, — быстро проговорил он. — Неужели не соображаешь? В соседней комнате лежит покойник. Представляешь, что будет, если тебя здесь увидят? В любой момент кто-нибудь сунет голову…
— Какой же ты глупый, — жалостливо протянула она. — Это ты ничего не понимаешь. Хуже уже не может быть. Неужели не видишь? Меня уже видят! Видит единственный, кто имеет для меня значение, — чуть слышно продолжила она. — От кого теперь бежать, от кого еще прятаться? — Она устало провела рукой по глазам. — Пускай приходят. Веди их сюда.
— Если не думаешь о себе, — яростно убеждал он, — подумай о матери. А я-то думал, ты ее любишь, считал, что она для тебя что-то значит. Что после всего этого с ней будет? Хочешь ее убить?
— Кто-то уже мне это говорил, — отрешенно произнесла Патрис. — Не помню, кто. И где.
Осторожно приоткрыв дверь, Билл выглянул в коридор. Прикрыв дверь, вернулся к ней.
— Никого не видно. Не понимаю, как не услышали выстрел. По-моему, соседние комнаты не жилые.
— Нет, сейчас и время, и место, — упрямо твердила она. — Слишком долго я собиралась тебе сказать. Никуда отсюда не пойду…
Билл скрипнул зубами.
— Если так, возьму на руки и понесу! Послушай же меня! Очнись!
— Билл, я не имею права на твою защиту. Я не…
Он закрыл ей рот ладонью. Схватил ее и поднял на руки. Патрис, онемев, беспомощно смотрела на него. Потом опустила глаза. Больше не сопротивлялась. Билл понес ее к двери, по коридору, вниз по лестнице, по которой она так решительно совсем недавно поднялась. Только у выхода на улицу поставил женщину на ноги.
— Постой минутку, выгляну наружу, — бросил он. По ее покорному виду понял, что с упрямством покончено. — Никого нет. Ты ведь оставила машину за углом? — Она не успела удивиться, откуда ему это известно. — Держись рядом, отведу тебя в машину.
Патрис, прильнув к нему, двумя руками уцепилась за его руку, и они, прижимаясь к стене, торопливо двинулись вперед. Пути, казалось, не было конца. Никто их не увидел. Более того, кругом не было ни души. Только раз из подвала выскочила кошка. Патрис не издала ни звука, только плотнее прижалась к нему. После короткой остановки пошли дальше. Завернули за угол. Машина была на месте, в десятке шагов. Перебежали по диагонали переулок. Открыв дверцу, он подсадил Патрис внутрь. Захлопнув дверцу, остался снаружи.
— На ключи. Теперь отведешь ее домой и… — сказал он.
— Нет, — горячо зашептала она. — Нет! Только с тобой! А ты куда? Что собираешься делать?
— Не понимаешь? — строго проговорил Билл. — Хочу, чтобы тебя там не было. Вернусь туда один. Должен. Надо посмотреть, не осталось ли там чего связанного с тобой. Ты должна мне помочь. Патрис, что ему от тебя было нужно? Не хочу знать, из-за чего, сейчас не время, только скажи, что?
— Денег, — коротко ответила она.
Патрис увидела, как он судорожно вцепился в край дверцы, словно собирался ее оторвать.
— Наличными или чеком?
— Чеком, — испуганно ответила она. — Только раз, примерно месяц назад.
Теперь он задавал конкретные вопросы.
— Когда чек вернулся, уничтожила его?
— Я его не получила. Он намеренно оставил чек у себя. Наверно, где-то спрятал.
По тому, как Билл напрягся и судорожно вздохнул, Патрис поняла, что ее последние слова напугали его больше, чем все сказанное до того.
— Вот это да! — воскликнул он. — Надо во что бы то ни стало отыскать этот чек. Пусть даже на это уйдет вся ночь. — Наклонился к ней. — Что еще? Какие-нибудь письма?
— Никаких, — поспешно заявила она. — За всю жизнь не написала ему ни строчки. Рядом с ним валяется пять долларов, но мне они не нужны.
— Лучше тоже забрать. Больше ничего? Уверена? Думай, Патрис. Думай как следует.
— Погоди; в тот вечер на танцах… — испуганно пролепетала она, — он, кажется, записал номер моего телефона. Нашего телефона. В маленькую черную записную книжку, которую носил с собой. — Она заколебалась. — И еще одна вещь.
— Что? Не бойся, говори. Так что? — торопил ее Билл.
— Билл… сегодня вечером он заставил меня оформить с ним брак. В Гастингсе.
На этот раз его рука стукнула по двери будто молотом.
— Рад, что он… — со злостью процедил он, не закончив фразы. — Подписалась собственной фамилией?
— Нашей семьи, — призналась Патрис. — Он меня вынудил. Ради этого он все и затеял. Через пару дней судья пришлет ему свидетельство. По этому адресу.
— Ладно, с этим успеется, — поморщился Билл. — Завтра съезжу и все улажу. Деньги творят чудеса.
Похоже, он на что-то решился.
— Поезжай домой, Патрис, — последовал приказ. — Возвращайся домой.
Она в страхе схватила его за руку:
— Нет… Что ты собираешься делать?
— Вернусь обратно. Надо.
Она попыталась его удержать.
— Нет, Билл, нет. Кто-нибудь зайдет. Тебя увидят. Билл, — умоляла она, — ради меня… не ходи туда.
— Неужели не понимаешь, Патрис? Твоего имени не должно там быть. Там, наверху, мертвый человек. Нельзя, чтобы нашли какую-нибудь связь с тобой. Ты его не знаешь, никогда не видела. Я должен забрать те вещи — чек, записную книжку. Надо от них избавиться. Еще лучше, если бы я только смог убрать оттуда его самого, бросить где-нибудь подальше отсюда, чтобы не так скоро опознали. Его, возможно, вообще могли бы не опознать. Он нездешний, вряд ли кто станет интересоваться его внезапным исчезновением. Перелетная птица — появился и пропал. Если же найдут в комнате, сразу установят, кто он такой, а это потянет за собой многое другое.