Миры Джона Уиндема. Том 1
Библиография Джона Уиндема
(Книжные издания)1. «Тайный народец» [The Secret People] (1935). Под псевд. Джон Бейнон.
2. «Планетолет» [Planet Plane] (1936). Под псевд. Джон Бейнон. Также выходил под названием «Зайцем на Марс» [Stowaway to Mars].
3. «День триффидов» [The Day of the Triffids] (1951). Также выходил под названием «Восстание триффидов» [Revolt of the Triffids]. См. также № 14 и 20.
4. «Кракен пробуждается» [The Kraken Wakes] (1953). Также выходил под названием «Из глубин» [Out of the Deeps]. См. также № 14 и 20.
5. Сб. «Жизель» [Jizzle] (1954). Включает в себя рассказы: Жизель (Jizzle); Недоглядели (Technical Slip); Подарок из Брансуика (A Present from Brunswick); Китайская головоломка (Chinese Puzzle); Эсмеральда (Esmeralda); Рада с собой познакомиться (How Do I Do?); Уна (Una); Дела сердечные (Affair of the Heart); Я в это не верю!.. (Confidence Trick); Колесо (The Wheel); Будьте естественны! (Look Natural, Please!); Уснуть и видеть сны… (Perforce to Dream); Неиспользованный пропуск (Reservation Deferred); Неотразимый аромат (Heaven Scent); Арахна (More Spinned Against).
6. «Перерождение» [Re-Birth] (1955). Также выходил под названием «Куколки» [The Chrysalids]. См. также № 20.
7. Сб. «Смешки и мурашки» [Tales of Gooseflesh and Laughter] (1956). Включает в себя рассказы: Китайская головоломка (Chinese Puzzle); Уна (Una); Колесо (The Wheel); Жизель (Jizzle); Неотразимый аромат (Heaven Scent); Блок сочувствия (Compassion Circuit); Арахна (More Spinned Against); Подарок из Брансуика (А Present from Brunswick); Я в это не верю!.. (Confidence Trick); Другое «я» (Opposite Number); Дикий цветок (Wild Flower).
8. Сб. «Семена времени» [The Seeds of Time] (1956). Включает рассказы: Хроноклазм (The Chronoclasm); Усталый путник, отдохни (Time to Rest); Метеор (Meteor); Выживание (Survival); Видеорама Пооли (Pawley's Peepholes); Другое «я» (Opposite Number); Из огня Да в полымя (Pillar to Post); Тупая марсияшка (Dumb Martian); Блок сочувствия (Compassion Circuit); Дикий цветок (Wild Flower). См. также № 20.
9. «Кукушки Мидвича» [The Midwich Cuckoos] (1957). Также выходил под названием «Деревня проклятых» [Village of the Damned]. См. также № 20.
10. «Толчок вовне» [The Outward Urge] (1959). Под псевд. Джон Уиндем и Лукас Паркс.
11. «Проблема с лишайником» [Trouble with Lichen] (1960). См. также № 20.
12. Сб. «Ступай к муравью…» [Consider Her Ways and Others] (1961). Также выходил под названием «Бесконечный момент» [The Infinite Moment]. Включает в себя рассказы: Ступай к муравью… (Consider Her Ways); Странно… (Odd); Где же ты теперь, о где же ты, Пегги Мак-Рафферти? (Oh, Where, Now, Is Peggy MacRafferty?); Прореха во времени (Stitch in Time); Поиски наугад (Random Quest); Большой простофиля (A Long Spoon).
13. «Чокки» [Chocky] (1963).
14. Сб. «Омнибус Джона Уиндема» [The John Wyndham Omnibus] (1964). Объединение № 3, 4 и 6.
15. Сб. «Скитальцы во времени» [Wanderers of Time] (1973).
16. Сб. «Спящие Марса» [Sleepers of Mars] (1973).
17. Сб. «Лучшее Джона Уиндема» [The Best of John Wyndham] (1973). Также выходил под названием «Человек извне» [The Man from Beyond] и в виде 2-томника: т.1 — «Лучшее Джона Уиндема 1932–1949» [The Best of John Wyndham 1932–1949], т.2 — «Лучшее Джона Уиндема 1951–1960» [The Best of John Wyndham 1951–1960].
18. Сб. «Изгнанники на Эсперусе» [Exiles on Asperus] (1979). Под псевд. Джон Бейнон.
19. «Паутина» [Web] (1979).
20. Сб. «Джон Уиндем» [John Wyndham] (1980). Объединение № 3, 4, 6, 8, 9 и 11.
День Триффидов
Глава 1
Начало конца
Если день начинается воскресной тишиной, а вы точно знаете, что сегодня среда, значит что-то неладно.
Я ощутил это, едва проснувшись. Правда, когда мысль моя заработала более четко, я засомневался. В конце концов не исключалось, что неладное происходит со мной, а не с остальным миром, хотя я не понимал, что же именно. Я недоверчиво выжидал. Вскоре я получил первое объективное свидетельство: далекие часы пробили, как мне показалось, восемь. Я продолжал вслушиваться напряженно и с подозрением. Громко и решительно ударили другие часы. Теперь уже сомнений не было, они размеренно отбили восемь ударов. Тогда я понял, что дело плохо.
Я прозевал конец света, того самого света, который я так хорошо знал на протяжении тридцати лет; прозевал по чистой случайности, как и другие уцелевшие, если на то пошло. Так уж повелось, что в больницах всегда полно людей и закон вероятности сделал меня одним из них примерно неделю назад. Легко могло получиться, что я попал бы в больницу и две недели назад; тогда я не писал бы этих строк — меня вообще не было бы в живых. Но игрою случая я не только оказался в больнице именно в те дни, но притом еще мои глаза, да и вся голова, были плотно забинтованы, и кто бы там ни управлял этими “вероятностями”, мне остается лишь благодарить его.
Впрочем, в то утро я испытывал только раздражение, пытаясь понять, что за чертовщина происходит в мире, потому что за время своего пребывания в этой больнице я успел усвоить, что после сестры-хозяйки часы здесь пользуются самым большим авторитетом.
Без часов больница бы просто развалилась. Каждую секунду по часам справлялись, кто когда родился, кто когда умер, кому принимать лекарства, кому принимать еду, когда зажигать свет, когда разговаривать, когда работать, спать, отдыхать, принимать посетителей, одеваться, умываться — в частности, часы предписывали, чтобы меня начинали умывать и приводить в порядок точно в три минуты восьмого. Это было одной из главных причин, почему я предпочел отдельную палату. В общих палатах эта канитель начиналась зачем-то на целый час раньше. Но вот сегодня часы разных степеней точности уже отбивали по всей больнице восемь, и тем не менее ко мне никто не шел.
Я терпеть не могу обтирания губкой; процедура эта представлялась мне совершенно бессмысленной, поскольку проще было бы водить меня в ванную, однако теперь, когда губка так запаздывала, мне стало не по себе. Помимо всего прочего, губка обыкновенно предшествовала завтраку, а я испытывал голод.
Вероятно, такое положение огорчило бы меня в любое утро, но сегодня, в эту среду восьмого мая, должно было произойти особенно важное для меня событие, и я вдвойне жаждал поскорее разделаться со всеми процедурами: в этот день с моих глаз собирались снять бинты. Я не без труда нащупал кнопку звонка и задал им трезвону на целых пять секунд, просто так, чтобы дать им понять, что я о них думаю.
В ожидании возмездия, которое неминуемо должна была повлечь за собой такая выходка, я продолжал прислушиваться.
И тогда я осознал, что тишина за стенами моей палаты гораздо более странная, нежели мне казалось вначале. Это была более глубокая тишина, чем даже по воскресеньям, и мне снова и снова пришлось убеждать себя в том, что сегодня именно среда, что бы там ни случилось.
Я никогда не был в состоянии объяснить себе, почему учредители госпиталя Св. Меррина решили воздвигнуть это заведение на перекрестке больших улиц в деловом квартале и тем самым обрекли пациентов на вечные терзания. Правда, для тех счастливцев, чьи недуги не усугублялись ревом и громом уличного движения, это обстоятельство имело те преимущества, что они, даже оставаясь в постелях, не утрачивали, так сказать, связи с потоком жизни. Вот громыхают на запад автобусы, торопясь проскочить под зеленый свет; вот поросячий визг тормозов и залповая пальба глушителей удостоверяют, что многим проскочить не удалось. Затем стадо машин, дожидавшихся на перекрестке, с ревом и рыканьем устремляется вверх по улице. Время от времени имеет место интерлюдия: раздается громкий скрежещущий удар, вслед за которым на улице образуется пробка — ситуация, в высшей степени радующая человека в моем положении, когда он способен судить о масштабах происшествия исключительно по обилию вызванной этим происшествием ругани. Разумеется, ни днем, ни ночью у пациентов Св. Меррина не было никаких шансов вообразить себе, будто обычная жизнь прекратила течение свое только потому, что он, пациент, временно выбыл из игры.
