Миры Джона Уиндема, том 3
Американцы привыкли считать Луну своим необъявленным имением, которое они обустроят как-нибудь на досуге. Их настолько потрясла сенсация, что они тут же бросились сооружать станцию.
Пресса, по своему обыкновению, спросила у Труна, какие у него мысли на этот счет, а у того уже была наготове статейка, вышедшая на другой день в «Санди» – респектабельной газете с внушительным тиражом. Он прекрасно разбирался в ситуации.
Лунная станция – это не стадион какой-нибудь за несколько миллионов фунтов. Если показать смету правительству, у него волосы встанут дыбом и оно непременно постарается развенчать идею британского форпоста на Луне, – мол, это не более чем легкомысленный и расточительный каприз. И бесполезно спорить, любые доводы будут встречены в штыки или. пропущены мимо ушей. В статье Трун коснулся научной и стратегической выгоды, но упирал главным образом на престиж. Отстать в этом деле от русских и американцев – все равно что расписаться в собственном бессилии. Такого позора авторитет Британии не выдержит; по сути, она себя признает второразрядной, а то и третьеразрядной державой, – а ведь и так кое-где бытует мнение, что лучшие дни Англии уже миновали, близок закат, и скоро ее величие ляжет в могилу рядом с греческим, римским и испанским.
Первым Труна вызвал «на ковер» его непосредственный начальник. Потом молодой командир постоял на множестве ковров «по вертикали» и наконец щелкнул каблуками перед помощником министра – человечком с несколько помпезными манерами.
Начало разговора выглядело ничуть не оригинально – вы-де нарушили служебные инструкции, опубликовали статью, не предъявив ее военной цензуре… Затем чиновник высказал пожелание, чтобы молодой человек как следует подумал и сам пришел к выводу о нецелесообразности строительства лунной станции. Ведь у такого стратегического объекта очень мало преимуществ перед вооруженными орбитальными станциями, а русским и американцам завидовать не стоит – они просто бросают на ветер деньги и материалы. «Более того, могу вам сказать конфиденциально, – понизил голос помощник министра, – даже американское правительство разделяет эту точку зрения».
– В самом деле, сэр? – спросил Трун. – В таком случае непонятно, почему они не оставят эту затею.
– Уверяю вас, они бы оставили, если бы не русские. Нельзя отдавать Луну в безраздельное владение Советам. Вот американцам и приходится нести убытки. А раз они добровольно на это идут, почему бы нам не сберечь деньги?
– Сэр, вы полагаете, мы не понесем убытков, плетясь в хвосте у Америки?
– Молодой человек, – осерчал помощник министра, – пора бы вам усвоить, что не всякая овчинка стоит выделки. Вы поступили весьма непатриотично, раструбив на весь мир, будто бы наше солнце клонится к закату. Я с этим категорически не согласен! Однако вынужден признать. сегодня мы – не самый преуспевающий народ и не можем тратить на показуху огромные средства.
– Но если этого не сделать, сэр, то пострадает наш престиж. И тут не помогут никакие оправдания. Что касается жалоб, будто станции – сплошное разорение, то это старая американская песня и, на мой взгляд, самое настоящее очковтирательство. Лунную станцию гораздо легче оборонять, чем орбитальную, и огневая мощь у нее будет несравнимо больше.
– Сведения, которыми я располагаю, – ледяным тоном произнес помощник министра, – отнюдь не склоняют к подобным выводам. Как и политика нашего правительства. Исходя из этого, я вынужден вас просить…
Трун слушал терпеливо и вежливо, не сомневаясь, что помощник министра вполне отдает себе отчет: политике правительства в отношении космоса – во всяком случае официальной – нанесен очень серьезный урон. Теперь не избежать газетной кампании за строительство лунной станции. Даже если Трун публично откажется от своих взглядов или просто умолкнет, то репортеры азартно накинутся на тех, кто осмелился выступить против. От него требуется всего ничего: несколько недель, пока кампания набирает размах, вести себя осмотрительно, не разбрасываться интервью и напускать на себя печально-задумчивый вид перед камерами… Да и незачем ему выступать, и так общественность видит в нем главного защитника лунной станции. Теперь дело за акулами пера из популярных изданий…
В считанные недели мнение избирателей прояснилось настолько, что у правительства возникли основания для тревоги. Гораздо более уступчивым тоном оно высказалось в том смысле, что можно будет подумать насчет строительства лунной станции, если его ориентировочная стоимость окажется терпимой. Получив от экспертов смету, министры схватились за голову, и газетная полемика вспыхнула с новой силой.
И тут американцы очень своевременно протянули руку помощи. Они явно изменили свое мнение насчет рентабельности лунного строительства и рассудили, что Западу куда выгоднее иметь на Луне две станции против одной русской. Поэтому они изъявили готовность взять на себя часть затрат и предоставить почти все необходимое оборудование. Жест был поистине шикарным.
«Старый добрый Дядя Сэм, – усмехнулся Трун, когда узнал эту новость. – Ты все тот же – щедрый покровитель с цилиндром на рожках и лакированными туфлями на копытцах».
Он, конечно, был прав, и очень много народу поинтересовалось у властей: чьей же в таком случае будет лунная станция? И все же обилие нулей в цифре оставалось ужасающим. Но вскоре разнесся слух, что власти предержащие, мягко говоря, заблуждаются, что уже существует проект, позволяющий обойтись вдвое меньшей суммой, и что над ним основательно поработал Трун. (Да-да, тот самый! Сын Маятника Труна!)
Трун терпеливо ждал. Вскоре его снова пригласили «наверх». «…Ну что вы, для меня самого – загадка, каким образом тут замешано мое имя… Да, такой план действительно имеется… Но я к нему не имею отношения, уверяю вас, нет никаких оснований приписывать мне авторство… Проект разработан мистером Флендерисом. Да, действительно в нем есть несколько интересных моментов. Да, я знаком с мистером Флендерисом, хоть нельзя сказать, что близко. Смею полагать, он будет рад изложить свои идеи…»
Американская и русская экспедиции появились на Луне одновременно – так, во всяком случае, было решено считать впоследствии, когда разобрались с их сообщениями. Первая высадилась в кратере Коперник, вторая – в Птолемее. Каждая заявила о своем первенстве, а позднее – об аннексии всей территории Луны.
История орбитальных спутников уже показала, что любые романтические мечты о pax caelestus ( [2]) лучше всего сразу отбросить. Поскольку экспедиции были совершенно беззащитны, они занялись главным образом прокладкой туннелей в скальной породе и строительством бункеров, откуда бы могли с большей уверенностью изъявлять свои притязания.
Примерно через полгода в кратере Архимед прилунилась скромная английская экспедиция. В шестистах милях от нее, за Апеннинскими горами, находились русские, милях в четырехстах к северу – американцы. В отличие от соседей, основательно зарывшихся в грунт, британцы начали обустраиваться на поверхности. У них была одна-единственная буровая установка – не ровня громадным советским и американским туннелепрокладчикам – но она сразу взялась за добычу урана и скоро многажды окупила затраты на ее транспортировку. Еще она просверлила серию шахт шестифутового диаметра.
Купол Флендериса имел немало сходства с куполами, одно время применявшимися в Арктике. Его сооружение не представляло особой сложности. Достаточно было уложить базовые конструкции на ровном участке дна кратера, подсоединить шланги и пустить по ним воздух. В ничтожной гравитации Луны внешняя оболочка поднялась уже под давлением восемь земных фунтов на квадратный дюйм, при пятнадцати фунтах на дюйм она разгладилась полностью. Затем через воздушные шлюзы внесли грузы из различных ракет и контейнеров, наладили регенерацию воздуха и температурный контроль, и под куполом началось строительство станции.
Американцам, вспомнил Трун, идея понравилась. Они бы ее охотно позаимствовали, не будь на Луне красных. Но ведь красные здесь – не иначе, англичане тронулись умом. И сами русские так считали, с ухмылкой подумал Трун. В самом деле, разве не безумие чистой воды – ставить хлипкую палатку, которая от одного старомодного химического снаряда разлетится в клочья? Прямо-таки руки чешутся… Однако они не дали рукам волю, ибо это почти наверняка повлекло бы за собой несвоевременные репрессалии с американской стороны.