Ловушка для блондинов
Уходивший в коридор Мигулько вернулся с известием, что приехала «скорая помощь», а сам поскакал вниз для раздачи ценных указаний и контроля за процессом. Начальники высыпали в коридор и свесились из окна, я же не испытывала никакого желания смотреть, как оказывают помощь человеку, который из-за меня переломал кости.
Стеценко воспользовался передышкой и снова стал оказывать мне медицинскую и психотерапевтическую помощь. Заглянул Мигулько, доложил, что клиента увезли в ту самую больницу, где лежит наш потерпевший Коростелев. Сегодня его допрашивать уже все равно нельзя: в больнице ему сделают анестезию, и он, скорее всего, будет спать.
Костик заверил, что пост в больнице будет надежный, ошибок они не повторят, а я напомнила ему, что личность задержанного так и не установлена. Я рассказала, что клиент назвался Петровым Игорем Юрьевичем, но я могу поспорить на что угодно, что зовут его вовсе не так. А поскольку он всеми силами, вплоть до побега, уклонялся от раскрытия своего инкогнито, можно представить, какой у него отягощенный уголовно-правовой анамнез. Иными словами, интересно, кто и за что разыскивает нашего «Петрова». Но единственное, что мы можем пока сделать, – это откатать ему пальчики и заслать их в информационный центр. Если его ищут в Питере или окрестностях – узнаем об этом завтра, а вот если в других городах и весях, то сбор информации затянется; и хорошо, если он засветился где-то в России. А вот если на территории бывшего Союза – то дай Бог, если нам сообщат о нем что-то интересное через пару месяцев.
– Ну что, бумаги оформляем на Петрова Игоря Юрьевича? – уточнил Мигулько, и я кивнула.
Ну не в приемник-распределитель же его совать для установления личности. Арестуем как Петрова, и в ходе следствия будем устанавливать его подлинное имя.
– Мария Сергеевна, а вы – домой, – не терпящим возражений тоном сказал прокурор. По-моему, он просто боялся, что я вляпаюсь еще в какие-нибудь приключения, и стремился как можно скорее увезти меня из районного управления внутренних дел, где невинных девушек подстерегает столько опасностей. – Я вас отвезу. Вместе с доктором, – добавил он, кивнув на Стеценко.
Тот прямо засветился и принялся обстоятельно объяснять прокурору, как я нуждаюсь сегодня в наблюдении опытного врача. Я не удержалась и заметила, что, слава Те, Господи, в услугах патологоанатома пока не нуждаюсь. Стеценко надулся, прокурор стал меня воспитывать, в общем, страсти закипели и продолжали кипеть по дороге домой.
Шеф на прокурорской машине доставил меня до самого подъезда, из машины меня бережно извлек Стеценко и повел в парадную, поддерживая так, будто ноги сломала я, а не мой клиент. Шеф высунулся в окошко нашей «Волги» и подбадривал доктора, а когда мы уже открывали дверь парадной, спросил, не забыла ли я получить отпечатки пальцев у моих потерпевших по серии?
– Туда все равно специалист поедет брать отпечатки у злодея, пусть возьмет у последнего потерпевшего.
Я остановилась в дверях парадной:
– Владимир Иванович, а зачем нам пальцы потерпевшего? Вы думаете, мы в парадных найдем чьи-то пальцы и надо будет отграничивать?..
– Мария Сергеевна, пока дельных версий нет, надо выполнить весь комплекс необходимых мероприятий. Вот если бы мы не блуждали в потемках, то выбирали бы, что нам понадобится, а что без толку. Сделайте, мой вам совет.
– Хорошо, – согласилась я.
Дома ребенок, конечно же, играл на гитаре вместо решения задач по геометрии. И не что-нибудь играл, а «Лестницу в небо», причем сверяясь с нотами, так что язык не повернулся сделать ему замечание.
Сашка, естественно, сразу напугал моего мальчика, рассказав, что я травмирована при задержании опасного преступника. Мой практичный сынок, после соблюдения приличий и выражения сочувствия, деловито поинтересовался, неужели я так серьезно пострадала, что ему придется самому стирать себе трусы и носки? Я заставила его понервничать, нарочно слабым голосом заявив, что не только свои, но и мои, а также скатерти и постельное белье. Ребенок заволновался и спросил в пространство, а не поехать ли ему к бабушке, иными словами – не отсидеться ли там, пока я не обрету трудоспособность.
– Предатель, – сказала я, укладываясь на диван. – Нет, чтобы за матерью поухаживать...
– А Саша на что? – резонно возразил сыночек. – Ему больше хочется ухаживать. Ты только посмотри на него. К тому же он профессионал.
Стеценко, похоже, слегка отвык от приколов моего сыночка, потому что зарделся. Я набрала номер телефона дежурного по РУВД и передала свои пожелания относительно дактилоскопирования пациентов районной больницы. Дежурный, Слава Ромашкин, заверил меня, что все бу сделано, и предложил отправить туда Кужерова с набором для снятия отпечатков рук.
– Вот он как раз проспался и бродит тут, свеженький как огурчик. Надо срочно его занять общественно-полезным делом.
Кужеров, видимо, так соскучился по общественно-полезной деятельности, что уже через пятнадцать минут звонил в дверь моей квартиры. Увидев на кухне Сашку в переднике, он понимающе хмыкнул. Я быстро настрочила ему постановления на получение образцов следов рук, выдала бланки протоколов и отправила на задание. Уже когда он был в дверях, я спохватилась, что труп господина Белоцерковского у нас тоже нуждается в дактилоскопировании, на что Кужеров резонно заметил, что в морге трупам пальцы катать он не нанимался, там свои специалисты есть. На том и порешили.
Надеясь, что Кужеров не подведет, я распрощалась с РУВД до завтра и с наслаждением наблюдала, как вокруг суетятся Гоша и Сашка. Это зрелище стоило шишки на лбу. Стеценко приложил все свои специальные познания, чтобы завтра я не была похожа на единорога, а ребенок подал мне ужин. Сашка потом помыл посуду, а ребенок расстелил мне постель.
Пока они базарили, кто будет мне читать на ночь, я заснула.
5
Телефонный звонок разбудил меня ни свет ни заря. Схватив спросонья трубку, я услышала родной голос дежурного по РУВД Славы Ромашкина, который интересовался, куда и за каким дьяволом я послала опера Кужерова?
Я села в кровати, прокашлялась и машинально потрогала шишку на лбу. Голова трещала как после попойки, шишка на ощупь была больше самого черепа.
– Я его в больницу послала, лежачих дактилоскопировать. Коростелева, моего потерпевшего и вчерашнего злодея, – наконец, собравшись с мыслями, ответила я.
– А как ты думаешь, сколько времени на это надо? – меланхолично спросил Ромашкин.
– А сколько сейчас?
– Да, головушку-то тебе отшибло, – посочувствовал Слава. – Седьмой час утра пошел. Извини, если разбудил.
– А что, он так и не возвращался?!
– В том-то и дело. Собственно, сам Фужер никому не нужен, просто набор пальцевый тут с фонарями ищут, дежурной группе понадобился.
– Даже не знаю, что тебе сказать, – трогая свою шишку на лбу, я вдруг испугалась, что наш задержанный злодей вчера зверски убил опера Кужерова вместе с охраной и закопал в больничном саду. – Слава, а в больнице все в порядке? Вы с охраной связь поддерживаете?
– Конечно. Там все спокойно. Постовые говорят, что опер приходил около восьми, оттуда пошел дактилоскопировать потерпевшего.
– Ничего не понимаю. Слава, если Фужер найдется, позвони, ладно?
– Ладно, будем искать.
Положив телефонную трубку, я обнаружила в постели рядом с собой доктора Стеценко, правда, под отдельным одеялом, как и подобает порядочному доктору, изнуренному оказанием пациентке медицинской помощи ночь напролет.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, обозревая с подушки мое телесное повреждение.
– Нормально. Сашка, Кужеров куда-то пропал. Из больницы не вернулся. Ничего не понимаю.
– Ну и чего ты не понимаешь? – Он лег на бок, подсунул ладонь под щеку и залюбовался моей травмированной физиономией.
– Не понимаю, куда он делся?
– А чего тут понимать? У него вчера на лице было написано, что душа горит и просит продолжения банкета.