Мир приключений 1974 г.

— Будешь! — Нина Степановна подвинула ему тарелку с сыром, нарезанным ломтиками, и масло. — Нельзя на голодный желудок. Неизвестно, когда еще вернешься. Курить будешь непрерывно, я же тебя знаю.
— На какой голодный? Ведь мы же недавно ужинали. Вот кофе выпью, пока машина не пришла.
Любая другая жена, услышав от мужа про ночной грабеж, стала бы расспрашивать о подробностях, тем более что жертвой оказалась женщина. И это было бы естественно: все необычное, страшное и жуткое невольно привлекает людей контрастностью с их повседневной жизнью, не столь уж насыщенной яркими событиями.
А Нину Степановну больше беспокоило то, что муж не выспался, отказывается от еды, будет много курить натощак и что его ждет трудная бессонная ночь. Известие о каком-то грабеже ее не тронуло. За долгие годы она слышала от мужа столько сложных, запутанных, а порой и кровавых историй, что удивить ее чем-либо было трудно.
Сергей Петрович думал о другом: о том, что надо немедленно осмотреть место происшествия и даст ли что-либо существенное этот осмотр, были ли свидетели грабежа и запомнила ли пострадавшая хотя бы приметы шофера.
В коридоре раздался короткий звонок.
— Это за мной. Ладно уж, заверни пару бутербродов, там перекушу.
Он вышел в коридор, открыл входную дверь и увидел на лестничной площадке фигуру милицейского шофера Лукова. Тот, по солдатской привычке, щелкнул каблуками и вежливо козырнул:
— Вы готовы, Сергей Петрович? Здравствуйте! Машина внизу.
— Здравствуйте, товарищ Луков. Заходите, пожалуйста. — Спасибо, я у машины подожду.
— Я сейчас, только плащ возьму.
Сергей Петрович заглянул в комнату дочери. Девочка спала, уткнув нос в подушку и прижимая к себе замусоленную матерчатую собаку с оторванной лапой. Он осторожно повернул девочку на спину и потихоньку вышел.
Коричневая «Волга», мягко покачиваясь на выбоинах, быстро неслась по пустынной набережной.
— Ну не дурак ли: вздумал женщину грабить! Ведь поймаем, как миленького поймаем, я так считаю, Сергей Петрович. А вы? — не глядя на следователя, начал разговор Луков.
Но тому не хотелось говорить. Он протяжно зевнул и сказал ворчливым тоном:
— И почему это всегда ночами грабят? Выспаться не дадут.
Он вдруг понял причину своего недавнего плохого настроения. Помогли ему в этом слова шофера. «Ну не дурак ли: вздумал женщину грабить!» Луков прав: конечно, дурак! «Вот в чем дело, вот почему я был так недоволен, — подумал Митин, вспомнив свое раздражение после телефонного разговора с Поздняковым. — Только-только ухватился за ниточку с этими кожаными пальто в комиссионных магазинах — и на тебе! Дурак таксист не придумал ничего другого, как бить пассажирку молотком… Фу! И теперь из-за него, хочешь не хочешь, придется прервать на какое-то время работу на кожевенной фабрике. Как некстати вклинилось это ограбление. Возись теперь с дураком!»
Митин никогда и никому об этом не говорил, но он не любил дела, подобные тому, на которое сейчас ехал. В глубине души он считал себя человеком аналитического склада ума и отдавал поэтому предпочтение тем случаям, где приходилось ломать голову, когда логические умозаключения вдруг опровергались неожиданными обстоятельствами и построенную версию надо было доказывать вновь, вопреки, казалось бы, упрямым фактам. Он испытывал гордость и чувство глубокого удовлетворения, когда подозреваемый, несмотря на железное алиби, под напором собранных улик и доказательств все же бывал вынужден признать себя виновным.
Но запутанные и интересные случаи в практике следовательской работы встречаются относительно редко, поэтому Митину чаще приходилось заниматься мелкими кражами, подлогами, жульничеством и другими преступлениями, не представлявшими большой сложности.
Правда, недавно ему повезло: вскрылось дело о крупном хищении на кожевенной фабрике. Все началось с мелкого случая. Какой-то гражданин в комиссионном магазине уронил газетный сверток. Бумага на полу развернулась, в ней лежала нераскроенная выделанная кожа — коричневый хром. Случайно оказавшийся в магазине милиционер заинтересовался, откуда у гражданина хром — ведь в свободной продаже его нет. Тот сказал, что якобы купил его у незнакомого на вокзале. Но милиционер все же пригласил его в отделение. По дороге гражданин попытался незаметно выбросить из кармана какие-то скомканные бумажки. Они оказались квитанциями разных комиссионных магазинов, куда были сданы кожаные пальто и куртки, сшитые из коричневого хрома. И колесо завертелось. Митин быстро нашел владельцев квитанций — их было девять, давших самые разные объяснения. Но экспертиза установила, что все пальто и куртки сшиты из сырья одной из подмосковных фабрик. Митин нагрянул туда, но, как и следовало ожидать, на фабрике о хищении и не подозревали. Больше того: учет поступающего сырья и выход готовой продукции были поставлены хорошо, на складах полный порядок, в бухгалтерии тоже.
Вот такие дела были Митину интеесны. Здесь было над чем поломать голову. А тут примитивный ночной разбой. Во всяком случае, ничего интересного от этого дела он не ждал. И преступник, действовавший столь прямолинейно, применивший физическую силу, несомненно должен оставить следы и улики, по которым разыскать его не составит большого труда.
В отделении милиции Митин жертву ограбления не застал.
В комнате дежурного сидели студенты, которых Поздняков попросил остаться, и оперативник Алексей Бабин.
Местная шпана, группами торчавшая вечерами у подъездов домов, и мелкие карманные воришки называли его между собой «Бирюком». Прозвище в какой-то мере соответствовало наружности Алексея: коренастый и слегка сутулый, с хорошо развитыми плечами, он выглядел значительно старше своих двадцати восьми лет. Бирючью угрюмость его смуглому лицу придавали темные глаза, глубоко сидящие под сросшимися густыми бровями. Но внешность, как обычно, обманывала; на самом деле Бабин был человеком общительным, добродушным и покладистым.
Когда Митин появился в дежурке, Алексей внимательно читал протокол, написанный Поздняковым со слов пострадавшей. Он поднял от бумаги глаза, приветливо улыбнулся следователю. Сергей Петрович ответил ему такой же улыбкой. Он был доволен, увидев оперативника. В прошлом году вместе с Бабиным он успешно провел несколько дел, и сейчас был рад, что они опять будут работать вместе.
Митин поздоровался с ним и дежурным и вопросительно посмотрел на ребят.
— Студенты, — объяснил Поздняков. — Это они нашли и доставили раненую. Она уже в больнице, «скорая помощь» увезла.
— В каком она состоянии? Вы на руках принесли ее?
— Нет, на машине. Вот он, — Борис показал на товарища, — сбегал, частную машину привел, такси не было.
— Зачем же вы сюда ее привезли? Когда человек ранен, истекает кровью, его в больницу везут, а не в милицию.
— Мы тоже говорили, что в больницу надо, а тот товарищ, ну этот… владелец машины, говорит: «Буду я еще больницу искать! В милицию доставлю, говорит, и все».
— Где же он, этот ваш владелец?
— А он сразу уехал. Только мы с ней вышли из машины, думали, и он с нами пойдет, а он даже не попрощался…
— Понятно. Частники, они народ смекалистый. Прочитал?
Сергей Петрович взял у Бабина протокол и поморщился:
— Ну и почерк у вас, должен сказать!
— Что верно, то верно, — вздохнул Поздняков. — Может, вслух прочитаю? Сам-то я разбираю.
Но Митин уже погрузился в чтение. Бабин достал из шкафа потертый чемодан, раскрыл его на полу. «Следственный», — догадались студенты. Из-за плеча Бабина было плохо видно, и они сумели разглядеть лишь небольшой фотоаппарат, какие-то флаконы, электрический фонарь, рулетку и большую лупу в металлической оправ. Были там и другие предметы, совсем уж им непонятные.
— Странно… — негромко произнес Сергей Петрович, окончив читать, и далеко выпятил нижнюю губу, что у него означало недоумение.
— Обычно бывает наоборот, — не поднимая головы от чемодана, сказал Бабин, словно угадав его мысли.