Советский космический блеф
Сегодня на Шаболовке No 46 лагеря больше нет -- но завод остался, на нем работают вольнонаемные граждане и принадлежит он Управлению местной промышленности Мосгорисполкома. Тем не менее, и лихорадка с заказами, и "торговля" по поводу сложных изделий, и жалобы в ЦК партии продолжаются. Ведь по сотням и сотням изделий завод продолжает еще оставаться монополистом!
Это был лишь единичный, ничтожный по важности пример. До сих пор в советских экспериментальных институтах, в том числе атомных и ракетных, непременно есть собственные стеклодувные мастерские самого примитивного типа, и хороший стеклодув-трубочник ценится выше самого способного инженера. Почему? Да потому просто, что заказать изделие из стекла нужного состава и нужной формы в СССР просто некому. То есть теоретически это возможно -- тоже есть "монополисты" -- но практически ваш заказ не выполнят и через год. Однажды президент Эйзенхауэр имел неосторожность похвалить на выставке советский автомобиль "Москвич", и какой-то американский торговец автомобилями быстро заказал в СССР 200 "Москвичей" на пробу. Это было воспринято в Москве как заказ "особой государственной важности", и завод приступил к изготовлению двухсот "суперавтомобилей" с особым контролем каждой детали, с особой отделкой и окраской. Но беда в том, что по американским стандартам безопасности ветровое стекло машины должно быть обязательно из триплекса -- а в СССР, как вдруг выяснилось, гнутого триплекса не выпускал никто. Один инженер-кузовщик с московского автозавода прослышал, будто бы на маленьком экспериментальном стекольном заводе в Москве такие опыты когда-то делались. Этот инженер отправился "в разведку" -- под каким-то предлогом прошел на заводик, поговорил с мастерами и выяснил, что, действительно, когда-то там пробовали гнуть триплекс. Тут же полетела просьба в Совет министров СССР, и там "для выполнения заказа особой государственной важности" обязали завод выпустить в короткий срок 200 гнутых ветровых стекол из триплекса. На стекольном заводе быстро поняли, кто был "разведчиком", позвонили инженеру-кузовщику по телефону и совершенно серьезно сказали, что он подлец, что пусть, мол, не смеет и появляться у них на заводе: ведь теперь будут сорваны все планы, никто не получит премий, а все только будут возиться с проклятым этим триплексом, который еще к тому же не получится.
Добавлю, что после долгих мучений некоторое число гнутых стекол из триплекса все-таки сделали, после чего ни один "американский" "Москвич" так в Америку и не отбыл -- над территорией СССР был сбит американский самолет "У-2", и отношения между двумя странами обострились. Злые языки говорили, что нигде у ЦРУ и сбитого пилота Пауэрса не было столько друзей, как на маленьком стекольном заводике в Москве...
О таких вещах можно рассказывать без конца. Даже из моей скромной и недолгой инженерной практики (я в 1955-56 годах работал инженером на автозаводе) легко набрать сколько угодно примеров. Помню, допустим, как я вез из Москвы в Горький, на завод "Красная Этна", три нажимных пружины сцепления, снятых с английского автомобиля "Остин". Наш завод хотел, чтобы "Красная Этна" (монополист по пружинам в СССР) навивал точно такие пружины для "Москвича". Из этого ничего не вышло: на "Красной Этне" осмотрели пружинки со вздохом, поставили на динамометр, на вибратор -- и печально улыбнулись. "Такие пружины будем делать только при коммунизме", -- сказали мне. На советском языке это означает "никогда".
Скопировать сцепление "Остина", как мечтали наши конструкторы, не удалось. Пришлось пойти на упрощения и ухудшения. Этот упрощенный и ухудшенный вариант сцепления работает на "Москвичах" по сей день. И работает, конечно, неважно.
Я не работал в ракетной отрасли и лично не испытал тамошних "проблем" такого рода. Но в этой промышленности у меня достаточно друзей. Не входя в технические подробности, они заверяли меня, что в моей автомобильной промышленности трудности с материалами и комплектующими изделиями -- просто детская игра по сравнению с "проблемами", существующими у них.
Вернусь теперь к Королеву. Нет сомнения, что, понимая предстоящие великие трудности, конструктор имел какой-то план борьбы с ними. Собственно даже не "какой-то", а вполне определенный -- этот план выяснился из его дальнейших действий. На ближайшее время его девизом, обращенным к правительству, стало: дайте еще, а то нас обгонят. И это действовало. После 4 октября 1957 года, когда взлетел первый спутник, Королев получил нечто, гораздо более для него ценное, чем "золотой дождь", -- он получил в свое ведение сразу несколько предприятий и устроил из них что-то вроде всесоюзного комбината по производству спутников.
Чего Королев, однако, не получил -- так это открытого признания. Хрущев твердо решил, что этому не бывать, и навсегда сделал Королева и его сотрудников "призраками". Эти люди, по адресу которых газеты упражнялись в похвальных и высокопарных выражениях, обозначались, как "ученые и инженеры, создавшие спутник", или "творцы спутника". Королева стало принято обозначать словами "Главный Конструктор", а академика Келдыша -- словами "Теоретик Космонавтики". Примечательно, что ныне, даже в пропагандных воплях по случаю очередных космических стартов, эти определения отсутствуют. Первым, с избранием Келдыша президентом Академии наук, из пропаганды исчезло определение "Теоретик Космонавтики", вторым, со смертью Королева, сняли с употребления термин "Главный Конструктор". Так что теперь и "главных" как бы не существует -- полная безликость и анонимность.
...Первый искусственный спутник Земли был запущен 4 октября 1957 года в Советском Союзе. Это было личным триумфом двух бывших заключенных сталинской лагерной империи -- Королева и Воскресенского. Но в гораздо большей степени спутник был триумфом того самого режима, который в свое время посадил Королева и Воскресенского за решетку, который далеко превзошел Гитлера по числу уничтоженных невинных людей, который по сей день продолжает растаптывать права человека.
Начался великий космический блеф.
-------
Глава 2. ВОСТОК
Мне не нужно напоминать здесь, какое впечатление произвел на Западе первый русский спутник. Скажу лишь, что эффект превзошел даже все ожидания самих советских руководителей. Реакция Запада оказалась гораздо сильнее, чем впечатление внутри страны. И это нетрудно объяснить.
Запад ошеломила неожиданность выхода "этих отсталых русских" из-за спины американцев, первенство которых в создании искусственных спутников Земли никогда не ставилось под вопрос. А советский гражданин эффекта неожиданности не ощущал. Ведь ему еще при Сталине пропаганда трубила в уши, что советская наука -- самая передовая, что все крупнейшие изобретения в мире сделаны русскими и так далее. Ну, в самом деле, вы думаете, что лампочку накаливания изобрел Эдисон? Ничего подобного -- это сделал до него Яблочков в России! А первый самолет построили вовсе не братья Райт, а русский военный инженер Можайский. А радио -- кто изобрел радио? Может быть, Маркони? Как бы не так -- это Попов изобрел!
В начале пятидесятых годов в Советском Союзе были даже сняты "биографические" фильмы о Можайском и Попове. Причем самолет Можайского показан в полете, а Попов заодно с открытием радио изобретает также и радиолокацию.
Пусть советская интеллигенция и посмеивалась над этими дикими националистическими выдумками, пусть навесила на тогдашние "поиски" русского приоритета иронический ярлык "Россия -- родина слонов" -- все равно миллионы людей верили, что советские историки наконец-то разоблачили Стефенсона, будто бы построившего первый паровоз, и его предшественника Уатта, якобы создавшего первую паровую машину. Массы людей охотно согласились с тем, что паровоз построил уралец Черепанов, а паровую машину -- алтайский шихтмейстер Ползунов. Я хорошо помню, например, длиннейшую поэму, напечатанную в советском литературном журнале и посвященную... открытию паровой машины Иваном Ползуновым.
После таких достижений запуск Советским Союзом первого искусственного спутника Земли рассматривался большей частью населения страны, если не как закономерность, то, во всяком случае, как вполне понятное событие, логично вытекавшее из всех предшествующих научных успехов. Если "мы" создали паровоз, пароход (да-да, пароход тоже построил не Фултон, а Кулибин), самолет, электрическую лампочку, радио и много других важных вещей, то почему бы "нам" не запустить и спутник? Правда, в отличие от изобретателей самолета, радио или электросварки (забыл сказать, что и сварка, и электрическая дуга -- изобретения русские), имена создателей первого спутника оставались неизвестными, но этому никто в СССР не удивлялся, А как же! Имена крупных советских ученых, создавших спутник, надо держать в секрете, а то американцы, отставшие в этом деле, подошлют к ним шпиона, выкрадут чертежи либо даже убьют главных специалистов.