Сирийский патруль
Место это Козаку тоже знакомо. Он провел около месяца на одной из комфортабельных вилл, построенных в последние годы в самом фешенебельном районе афганской столицы Вазир Акбар Хан. Гостил там, можно сказать, вынужденно – не по своей воле он туда попал. Вилла принадлежит Фарходу Шерали, крупному наркобарону и партнеру тех непростых людей, кто контролирует значительные потоки афганского наркотрафика…
На площадке у галереи, внутри которой оборудован небольшой бассейн, видны четыре человеческие фигуры: три мужские и одна женская. Естественно, он узнал на этом фото не только себя, но и остальную троицу, включая молодую женщину.
На третьем и последнем фото запечатлена небольшая группа мужчин, стоящих на смотровой площадке на фоне вечернего неба. Если хорошенько присмотреться, можно увидеть в небе – чуть поодаль – полосы дыма с вкраплениями оранжевого. Козак криво усмехнулся. Он точно знал, что произошло спустя несколько мгновений: залпом дюжины реактивных снарядов, что-то типа «БМ-13», выпущенных из темных кварталов «Маленького Пакистана», накрыло хорошо знакомую ему виллу и еще пару-тройку домов в самом престижном и, как считалось до того, безопасном районе Кабула Вазир Акбар Хан…
«Ну, и как прикажете это понимать? – спросил он у самого себя. – Это что, проверка на вшивость по линии нынешних работодателей?..»
Но тут же покачал головой. Зачем им это? Они и так про него все знают…
Ну, или почти все.
Иван вложил снимки обратно в конверт, а сам конверт положил в перчаточное отделение. В аэропорту он передаст его Оператору; пусть боссы сами разбираются, кто или что за этим стоит.
Козак посмотрел на часы – 10.25. Бухгалтер почему-то запаздывает, хотя прежде за ним такого не водилось. Жалюзи окон его съемной квартиры на третьем этаже дома по-прежнему опущены. Телефон Жана Луи тоже не отвечает: в «нокии» звучат длинные гудки.
Мужчина, ожидавший коллегу в салоне Sandero, сбросил набор и сразу же позвонил Оператору.
– Hello, Alex, this is Ivan rings!
В трубке послышался пропущенный через скремблер, лишенный живых человеческих ноток металлический голос:
– Слушаю, Айвен!
– Возникла проблема… Жан Луи не выходит из адреса.
– Давно ждете?
– Я приехал вовремя, Алекс. Строго по графику.
– Продолжайте, я слушаю.
– Стою здесь уже… четверть часа. Только что звонил на его номер, Жан Луи не отвечает.
– Минутку… – донеслось после паузы. – Я сейчас его наберу.
Ожидать пришлось не минуту, а заметно больше. Козак прикрепил к ушной раковине «фри-хэнд». Наконец в микродинамике послышался металлический голос:
– Айвен, я пробовал дозвониться на оба его сотовых, но он не берет трубку.
– А трансляция с видеокамеры? – спросил Козак. – Есть такая возможность?
– Я не обязан вам говорить… но подобные этому адреса не оборудуются следящими камерами.
– Что я должен делать? Позвонить через домофон?
– Поднимитесь в квартиру Жан Луи! Код дверного замка вам известен?
– Известен. Если только он не изменился.
– Код прежний – два-шесть-три-семь. Затем «звездочка» и номер квартиры.
– Понятно. Добро, я сейчас поднимусь к нему.
– Жду вашего звонка.
Дверь парадного открылась с мягким – и знакомым ему уже – мелодичным щелчком. Первые три месяца своего нынешнего «французского» периода Иван бывал в этом доме ежедневно, за исключением выходных и праздников. Фактически он состоял при Бухгалтере водителем и телохранителем. У него – или у них двоих – в ту пору было другое авто: внедорожник «Рено Дастер» серебристого цвета. В указанное ему время, чаще всего в половине десятого утра, Иван поднимался в квартиру, жал кнопку звонка. Затем, уже вместе с Бухгалтером, выходил из дома. Ну а далее они катили в деловой район, в Дефанс, чтобы провести в офисе несколько скучных (скучных для Козака) часов и вернуться тем же маршрутом обратно.
Иван миновал вестибюль. Консьержа на месте не оказалось… Но в дневное время, сколько помнится, его здесь и не должно быть. Некоторые коммуны или же сами жильцы экономят на всем. И либо вовсе отказываются от услуг консьержей, либо подписывают человека на укороченный график, привлекая на дежурство в ночное время.
Он поднялся на третий этаж. На лестничной площадке, несколько продленной в обе стороны открытыми коридорами – четыре квартиры.
У всех жильцов сейфовые двери.
Три из них заперты, ну, или плотно закрыты. И лишь дверь квартиры номер девять не плотно закрыта – между дверью, оборудованной «мультилоком», и металлической рамой «коробки» имеется пусть и небольшой, в палец, но все же – зазор.
Странно. И весьма подозрительно: не для того устанавливают сейфовые двери, чтобы держать их незапертыми.
Иван коснулся рукой в перчатке металлической поверхности двери. Толкнул ее от себя; она легко поддалась его усилию, открылась. Нажал кнопку встроенного звонка. Дождавшись, когда стихнет рулада, негромко позвал:
– Жан Луи, вы дома?
Поколебавшись несколько секунд, вошел, прикрыв за собой дверь. Ноздри ощутили неприятный запашок. Во рту сразу стало кисло, появился знакомый металлический привкус.
Козак миновал коридор прихожей. Как и в его съемной квартире, кухня и гостиная здесь объединены в общее пространство. Сделав по инерции еще шаг или два, он вдруг застыл…
На полу в гостиной, рядом с вырезанным полукругом компьютерным столом, в луже густой жидкости цвета бордо, растекшейся по паркетному полу, лежал мужчина.
Со своего места, ошарашенный таким поворотом, визитер мог лицезреть лишь окровавленный затылок с изрядного размера дырой в нем.
Но у Козака не возникло и тени сомнения в том, что этот бедолага не кто иной, как его коллега «Бухгалтер».
Глава 2
Иван проглотил подступивший к горлу тошнотный комок.
В последний раз ему доводилось видеть мертвеца примерно год тому назад. И было это не здесь, в центре Европы, а далеко, очень далеко отсюда: в другой местности, где человеческая жизнь и гроша ломаного не стоит.
Рука сама потянулась к молнии куртки.
Он медленно потянул – раскрывая ее – вниз, не сводя при этом глаз с закрытой двери спальни; одновременно держал в поле зрения и распростертое на полу тело.
Это механистическое, основанное на рефлексах движение не было доведено им до конца. В следующее мгновение Козак вспомнил, что у него нет при себе ствола. И не должно быть: он не держал в руках огнестрельного оружия с тех пор, как его перевели на новое место службы.
Иван выдохнул из легких застоявшийся воздух. Сердце колотилось как бешеное; и билось оно не в груди, не на штатном месте, а где-то ближе к гортани. Но это и не удивительно – сама ситуация была не штатной, и это еще мягко сказано.
Жалюзи закрыты. Электрический свет выключен. В комнате плавает зловещий полусумрак.
Козак с трудом подавил в себе желание немедленно убраться отсюда, предоставив другим людям решать возникшую проблему.
Но будет ли это правильно, если он свинтит из этого адреса? Не осмотревшись на месте, не составив даже предварительного впечатления о том, что здесь произошло нынешним утром?..
С другой стороны, это может быть спланированной провокацией. Подставой. Некоей игрой, об истинных целях которой он пока ничего не знает.
Драгоценные секунды уходили, счетчик «тикал». А Козак все еще стоял у входа в «студию», не зная, как именно ему следует поступить. Вот попал, так попал. Любой неверный шаг, любое необдуманное решение могут привести к непоправимым последствиям.
«Уходи! Немедленно уходи!! Беги отсюда!!! – явственно прозвучал где-то под черепной коробкой внутренний голос (а может, он сказал это вслух). – Потому что следующим – после Бухгалтера – наверняка будешь ты…»
Козак шумно сглотнул. Спокойствие, только спокойствие. Он не должен поддаваться панике.