Скриптер

– И на ней ничего нет?
– Ничего из того, о чем записал Сотник!
Левашов вновь задумчиво огладил гладкую, как бильярдный шар, голову.
– Наши люди из технического подотдела отсмотрели видеоматериалы, – сказал он, выдержав паузу. – Просмотрели ту кассету, на которой заснят их транспорт…
– Я камеру вообще не выключал! – торопливо произнес Зимин. – Строго по инструкции!
– …и другую запись, от вашей камеры переднего обзора на джипе. Особое внимание эксперты обращали на временные отрезки, которые указаны в записи товарищем Сотником.
Полковник смотрел теперь на самого младшего по возрасту и званию в их компании.
– Скажу больше, – продолжил он. – Мы по своим каналам затребовали информацию от городских служб, от центров видеонаблюдения… А также от иных компетентных структур. В районе Вознесенского, Леонтьевского и Тверской площади работают в круглосуточном режиме несколько десятков телекамер. Так вот. Событие, о котором вы написали в журнале, товарищ Сотник, не зафиксировано ни одной из этих следящих камер. Вы меня слышите?
– Так точно!
Увидев, что Сотник встал, полковник жестом велел ему сесть обратно на стул. Затем продолжил:
– Сотрудники милиции и дорожных служб, дежуривших вчера вечером и ночью в том районе, ни словом не упомянули о ЧП…
– Этого события нет ни в сводках, ни в новостных сюжетах! – воспользовавшись сделанной начальником паузой, дополнил Зимин. – Как бы он мог, этот синий «фолькс», отъехать, если… если там закрыто движение! И выезды все перекрыты! И, опять же, мы… хотя будет лучше, если стану говорить о себе… я с этого транспорта глаз не спускал! Да и на камерах, в том числе и наших, нет этого события!
– А ты чего молчишь, Сотник?! – Полковник уставился на своего молодого подчиненного. – Сидишь тут… как в рот воды набрал.
– А что говорить? Получается, что я врун, что я – фантазер. Выходит, что все, о чем я написал в журнале – «бред сумасшедшего»?!
– Так и есть, – процедил Зимин. – Всё это выдумки, от начала до конца. Бред! Чушь собачья. Вот только не знаю, зачем ты все это присочинил…
– Помолчи, Зимин! – прикрикнул на него начальник. – И без тебя найдется кому и какие давать оценки! А кому и выдать люлей!!
В этот момент – довольно неожиданно, по крайней мере, для Сотника – включился в разговор четвертый из их компании.
Голос, прозвучавший в кабинете, был начисто лишен старческих дребезжащих ноток. Если бы Сотник не видел перед собой этого сухощавого старика, подумал бы, что заговорил мужчина среднего возраста.
Причем, заговорил хорошо поставленным голосом.
– Будет правильно, если товарищ Зимин обождет за дверью, – сказал Авакумов.
Левашов, посмотрев на него, почтительно кивнул. Потом перевел взгляд на сотрудника.
– Обожди в предбаннике, Зимин.
Тот, бросив напоследок косой взгляд на напарника, выбрался из-за стола и направился к выходу.
Из-под седых бровей на Сотника смотрели глаза этого весьма немолодого человека – взгляд был проникающий, просвечивающий.
– Мы читали вашу запись, Сотник, – Михаил Андреевич употребил местоимение «мы» с такой интонацией, как будто речь шла не только о присутствующих здесь. – Мы нашли ее довольно необычной. Такого рода события, или, если угодно, их фиксация, даже для нашего… – и вновь ударение на местоимении – даже для нашего отдела – большая редкость.
Говорил он неторопливо, рассудительно, спокойно; в своем преклонном возрасте мастерски управлялся с дыханием. Сотник смотрел ему в глаза, вслушивался в каждое слово. Этот человек располагает к себе сразу. Вернее сказать, он, похоже, располагает ключиками ко многим человеческим душам. И точно знает, в какой момент пускать в ход ту или иную отмычку.
«Будь осторожен, Валера, – пронеслось в голове. – Этот дедуля очень непрост…»
– Что еще, Сотник, кроме отмеченного вами в журнале, вы увидели? Ну, или ощутили, скажем так, в момент описанного вами события?
– Говорить следует правду и только правду! – уточнил Левашов.
Сотник некоторое время молчал, собираясь с мыслями. У него возникло странное ощущение. Оно, если коротко, заключается в том, что он, во-первых, не мог сейчас отмолчаться, или отговориться как-то. А во-вторых, всё, о чем он собирается сказать – и вот-вот расскажет – уже им известно.
Он стал рассказывать о полосе мрака, в которую он – или они с Зиминым? – угодил, когда погнался за этим синим «фольксвагеном». О тех странных ощущениях, которые тогда пережил, о «светлячках», или искорках, или золотистых пчелах, которые появились в этой странной темноте, об огненном вихре, взметнувшемся впереди, почти у самого капота… О прожигающем темень, как пламя бумагу, сдвоенном золотисто-оранжевом следе, про который он подумал, что это – след шин оторвавшегося от него транспорта с эмблемой ВГРТК на бортах.
Не забыл рассказать о запахе мяты, который уловили его ноздри.
И, наконец, поведал о том, как, не выдержав напряжения, не совладав с подступившими страхами, утопил в пол педаль тормоза, одновременно дернув ручник.
– Прекрасное описание, – задумчиво сказал Михаил Андреевич, когда Сотник закончил свой доклад. – Превосходное… Жаль, что в реальности ничего этого не было. Вернее… – он пожевал сухими губами, подбирая верную формулировку, – такого не должно быть.
Авакумов посмотрел на начальника Спецотдела. Левашов выглядел несколько смущенным, каким-то озадаченным (что редкость для такой властной натуры). Полковник убрал журнал в ящик стола. Потом, огладив механическим жестом блестящую лысину, пробасил:
– Отправим его к доктору?
– Хм… – старик бросил на него задумчивый взгляд. – Так уж сразу и к доктору?
– Пусть его осмотрит!
– А я бы с этим не торопился.
Сотник кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание.
– Что-то хочешь сказать? – поинтересовался начальник.
– Разрешите, товарищ полковник?
– Уже разрешил.
– Я, товарищ полковник, не напрашивался… на это новое место службы!
– Знаю. И что?
– Как это – «что»? Я подавал рапорт своему руководству с просьбой оставить меня в спецподразделении.
– И это мне известно.
– Повторяю, я не горел желанием переходить в ваш отдел! Не напрашивался!
– А к нам, Сотник, невозможно напроситься.
– Если есть мнение, что меня надо показать доктору… – На скулах у Сотника перекатились желваки. – Если во мне видят то ли лгуна, то ли не совсем нормального в психическом плане субъекта…
– Не совсем нормального, – задумчиво произнес старик. – Так, так…
– То почему бы… – Сотник, несколько сбившись из-за прозвучавшей только что реплики, все же нашел в себе силы и озвучил свою мысль полностью. – То почему бы, товарищ полковник, не принять соответствующее решение? Я с удовольствием вернусь в свое подразделение!
– В подразделение «Вымпел»?
– Туда, где прослужил три года и где меня не держат за «шизика», – уточнил Сотник. – А вы возьмете в штат другого человека. Кого-нибудь более подходящего для той работы, которой вы занимаетесь.
Левашовым и «консультант» вновь обменялись многозначительными взглядами.
– Может, все-таки отправим к доктору, Михаил Андреевич?
– А если произойдет активация?
– Шанс один из миллиона…
– Согласен. Но мы и такой вариант не можем не принимать в расчет.
Сотник удивленно посмотрел на консультанта – о чем это он? Какая такая «активация»? Может, им обоим, начальнику Спецотдела и его древнему, как египетская мумия, гостю, самим надо обратиться к врачу?
В кабинет без стука вошел оперативный дежурный по Спецотделу.
– Разрешите, товарищ полковник?
– Что у тебя? Не видишь, мы заняты?!
– Вы распорядились докладывать о всех заявках от Третьей редакции!
– Докладывай.
– Только что они дали запрос на Центральную! Сообщили о времени выезда и о своем маршруте.