Скриптер

– Не «менты», а полиция, – поправил сынишку отец. – Поймают, не сомневайся! Центр почти весь перекрыт… Куда они денутся, эти лихачи!
У них на глазах полицейский «форд», тот, что стоял у обочины ближе к «их» стороне улицы, резко тронулся с места! Осветившись сполохами проблесков, с включенной сиреной, помчался вслед за нарушителями!.. По Тверской, по свободному пространству дорожного полотна, вдоль обочины – параллельно военной колонне – с включенными сиренами и маячками к повороту в Глинищевский устремились еще три машины!
Мужчина на короткое время отвлекся; опустив голову, стал смотреть на экранчик, проверяя, оценивая, что именно он успел заснять в этой суматохе. Плечам вдруг стало легко; но молодой папа даже на это обстоятельство не обратил никакого внимания.
Он еще несколько секунд вглядывался в экран цифровой камеры, гоняя «скроллером» заснятые картинки туда и обратно. На последнем по времени отснятом им кадре запечатлен танк Т-90… Лоб прорезала поперченная морщина; он хотел что-то сказать, но мысль, казавшаяся ему чрезвычайно важной, вдруг ускользнула, растворилась среди сизых дымков, которые оставляли после себя катящие по Тверской к Манежной и Красной площади массивные военные транспорты…
Мальчишка стоял рядом с родителями. Приоткрыв рот, широко распахнув глаза, он смотрел через прутья щитов ограждения на проносящиеся мимо их «зрительского места» боевые машины. Он только что видел нечто яркое, интересное, даже захватывающее… А потому вновь пытался выискать глазами то, что привлекло его внимание.
Но та картинка, которая только что была в его голове, быстро распалась, растворилась, как растворяется горстка соли в океане воды. Нечто похожее случается, когда ты просыпаешься, а сон быстро улетучивается; и вот ты уже не можешь вспомнить ровно ничего из того, что только что, казалось бы, целиком занимало твою голову.
Обнаружив, что в руке у него эскимо – а он-то думал, что уже доел мороженое! – мальчуган принялся торопливо слизывать с палочки шоколадно-пломбирную смесь.
– Саш, а Саш! – молодая женщина дернула мужа за рукав куртки. – Возьми сына на руки… он же ничего не увидит!
– Пусть сначала мороженое доест!..
…По Тверской к проезду на Красную площадь катила военная техника. «Тридцатьчетверки» уже выехали на брусчатку главной площади страны. Мимо граждан, расположившихся близ московской мэрии и памятника Юрию Долгорукому, мимо сотрудников полиции, следящих за безопасностью и порядком, проследовал хвост колонны. Десятки, или даже сотни людей, только что, казалось бы, наблюдавших воочию некую явно нештатную ситуацию, лишь чудом не приведшую к жертвам, теперь уже никому и ничего не смогли бы рассказать об этом странном эпизоде. Да и было ли это на самом деле?
Мужчина в строгом темном одеянии, выдающем в нем служителя культа, посмотрев на наручные часы, зафиксировал точное время проезда редакционного транспорта. Выждав минуту или две, он выбрался из толпы и неспешно зашагал в ту сторону, откуда недавно в сопровождении «хвоста» вынеслась служебная машина Московской редакции.
Он думал о том, что у каждого события есть свои истоки, своя первопричина.
Ну что ж, пока все идет в полном соответствии с составленным в высоких инстанциях расписанием. Все идет строго по плану, в который теперь даже сам Господь – если он существует реально – вряд ли сможет внести свои редакционные правки.
 
Глава 2
 
За несколько дней до событий
Несмотря на полуденное время, посетителей в кафе, расположенном в Китай-городе, сравнительно немного. Заняты две трети столиков; но за многими из них посетители расположились по два, по три; кое-где сидят одиночки. В будни здесь не протолкнуться; а вот для субботнего дня эта некая разреженность – обычное дело.
Молодого человека, одетого в дымчато-серые – с прорехами на коленках – джинсы, вишневую водолазку и вытертую замшевую – винтажную – куртку, окликнули сразу же, как только он вошел.
– Дэн, мы здесь! – из-за столика, расположенного чуть в глубине, у окна, ему помахала рукой светловолосая девушка. – Иди к нам!
Рослый худощавый парень лет двадцати с небольшим, с правого плеча которого свисает на ремне чехол с лэптопом, – в левой руке он держит букетик синих ирисов – направился к окликнувшей его девушке. Подойдя, он на короткое мгновение остановился (она была не одна; в пластиковом кресле по другую сторону стола сидит какой-то парень примерно их возраста). Перевел дыхание: он сильно запыхался, это заметно и по его разгоряченному лицу. Сдержанно улыбнувшись, – не ожидал увидеть здесь, в компании своей девушки, этого незнакомца – протянул Шаховской букетик ирисов.
– Любаша, прости… Не обижайся, ладно?! Я чувствую себя последним гадом!
– Я думала, Дэн, ты уже не придешь! – Девушка поднялась со своего места. – Это мне цветы? Спасибо!..
Взяла у парня букетик. Они обнялись; Дэн неловко клюнул губами в надушенную женскую щечку. Девушка эта была его сверстницей; довольно рослая, с хорошей фигурой, миловидная, светлокожая и светловолосая. Одета в брючный костюм цвета морской волны; такого же цвета были и ее глаза. Под расстегнутым пиджачком видна белоснежная блузка.
– Присаживайся, Дэн! – девушка легким жестом своей алебастровой руки с ярко-красными ногтями указала на соседнее кресло. – Закажи себе что-нибудь. Мы-то уже перекусили, пока тебя ждали…
– Правильно сделали. Но сейчас мы подкрепимся более основательно! Здесь неплохая средиземноморская кухня. И оба повара тут, кстати – натуральные итальянцы…
Дэн попросил официантку принести ему для начала cappuccino, а подруге и ее знакомому то, что они пожелают (те вежливо отказались, кивнув на стоящие пред ними чашки с недопитым кофе). Снял с плеча чехол с ноутом, повесил его за ремень на крючок, туда же определил и куртку. Часть стены, у которой они устроились, обклеена московскими газетами разных лет. В окно видна проезжая часть Никольской. Снаружи кафе-клуба обычное для этого времени суток бурление; по обе стороны текут людские потоки; большая же часть улицы, выходящей на Красную площадь возле ГУМа, отдана во власть автомобилистам.
– Ах да… – спохватилась девушка. – Вы ведь не знакомы?! Это Артем… Мы учились на одном потоке в универе… Я тебе о нем рассказывала!
– Дэн!
– Артем!
Парни обменялись рукопожатиями. Артем со своей бородкой и очками походит на типичного молодого ученого-ботаника, каковым, судя по рассказам подруги, он и является по жизни. Одет в темные брюки – которые не мешало бы прогладить утюгом – и свитер с серыми и синими ромбиками. Горло укутано клетчатым шарфом, концы которого свисают на грудь.
– Заочно мы знакомы, полагаю, по меньшей мере, два года, – улыбнувшись мягко, как-то по-свойски, обезоруживающе, сказал Артем. – Люба много рассказывала о тебе, Дэн…
– Ругала, наверное?
– Такого я как раз не помню, – Артем поправил сползшие на переносицу очки. – Наоборот, чуть что – «а вот мой Дэн придумал бы, как выйти из ситуации!..» «а мой Дэн нашел бы решение задачи…» И все в таком духе.
Дэн несколько секунд пристально смотрел на него своими яркими синими глазами. Сдержанно улыбнулся. Положил свою руку сверху на женскую ладонь. Рука у Любаши оказалась холодной. Если не сказать – ледяной.
– А вы, Артем, как я слышал от Любы, специализируетесь на исторических загадках? – Вопрос был задан им из вежливости. – Раскрываете тайны времени?
– Не совсем так, – лицо Артема сделалось задумчивым. – Загадок этих и тайн слишком много… У меня более узкая специализация.
– Понятно… Интересная, должно быть, у вас работа?
Не дожидаясь ответа, Дэн повернулся к девушке.
– Любаша, я дико извиняюсь! Чувствую себя до крайности неловко!.. Сам же назначил тебе свидание! И так круто выбился из графика.
– На тебя это не очень похоже, Дэн. Что-нибудь случилось?
– Да как сказать… Высыпала разом куча траблов! Сначала машина отказалась заводиться…