Свирель Гангмара
– Да я не к тому, – махнул рукой Эдвар, – налоги – не моя печаль. Разбойники у нас в лесу. Банда Марольда Черного. Черный – колдун, ловко ворожить, злодей, наловчился, никак его поймать не могу. Нынче нанял мага знающего, чтобы Марольда извел своей волшбой, да где там!
– Что, одолел разбойник приезжего колдуна? – спросил солдат.
– Одолел, еще как одолел! Чародей этот бродячий так от нашего Марольда бежал, только пятки сверкали!
Свен подумал, что начальник стражи не без некоторой гордости говорит об удачливом местном разбойнике. Да что там! Парень и сам ощутил, что где-то даже рад – вот, мол, как наш колдун утер нос пришлому! А что разбойник – так все они, чародеи, друг друга стоят.
– Про Марольда и у нас в Гонзоре говорят, – отозвался солдат. – Вот поэтому и требуется, чтобы вы, мастер, со своими людьми господина казначея по дороге встретили. Дополнительная охрана не помешает. Вряд ли разбойник отважится на большой караван напасть, но все же… Что, готово?
Кузнец закончил работу, латник расплатился, и, садясь в седло, бросил сверху вниз:
– Так что, мастер, завтра встречайте казначейский обоз. Ну а я еще раз в магистрат ваш загляну, потороплю насчет налогов.
Свен с тоской уставился вслед великолепному всаднику. Эх… Вот бы так, на коне…
– Ну, чего спишь! – прервал мечты подмастерья сердитый окрик Мейдера. – Раздувай мехи, соня! Нам две тысячи гвоздей сковать нынче…
* * *Весь день, качая рычаг, а затем, помогая мастеру Мейдеру пересчитывать гвозди, Свен вспоминал красивого всадника и мечтал о геройских подвигах. Он даже не пошел, как обычно после работы, в «Счастливое колесо» послушать рассказы приезжих – сразу отправился домой, чем вызвал волнение матери: не заболел ли?
Нет, не заболел, а просто задумался – к чему он, Свен, теряет лучшие годы в кузнице Мейдера? Мир так велик – а он торчит в маленьком захолустном городишке в Гонзоре, на окраине Империи! И ладно бы на южной границе, где, говорят, снова разгорается война с нелюдями… Нет, в Пинеде не происходит ничего интересного, а самые красивые девушки крутят любовь с разбойниками.
На следующее утро, когда Свен явился в кузницу и собрался переодеться в рабочее платье, Мейдер остановил его:
– Не спеши! Сегодня работаешь не у меня!
– Как это?
– Слыхал, что вчера солдатик нашему Эдвару толковал? Про Марольда, про обоз казначейский? Так вот, нынче велено созвать городское ополчение. И ко мне из магистрата приходили, одного человека нужно на службу отправить.
Свен не верил собственным ушам.
– Ополчение? А что, будет война?
– Какая война, дурень? – Мейдер нахмурился. – Наша стража выступает обоз встретить и через лес проводить, понял? Поэтому соберут десяток олухов вроде тебя, поставят ворота стеречь да за порядком на рынке присматривать, вместо парней Эдвара. Война… При тебе ж вчера этот малый в синем плаще с нашим капитаном толковал. Вот что, Свен, я тебе скажу: нашему брату следует ухо держать востро, и все, что важные персоны при нас говорят, мотать на ус. Глядишь, где и обломится толика выгоды. Заказ какой, или еще что-то. Понял? Эй, ты меня понял?
– Да, мастер…
Свен загрустил. Войны не будет. Опять не будет ничего интересного. Правда, с другой стороны, хорошо уже, что не придется целый день торчать в кузнице, качать мехи, таскать уголь и подсчитывать гвозди.
– А если понял, дуй в магистрат. Писаря знаешь? Найдешь его, скажешь, мастер Мейдер прислал. Ну, ступай себе с Гилфингом…
У магистрата Свен присоединился к толпе таких же, как и он, подмастерьев, присланных заменить городских стражников. Парню выдали помятую каску, кожаную, подбитую войлоком, безрукавку, украшенную позеленевшими медными бляхами и круглым стальным щитком посередине груди, а также вооружили секирой на длинной рукояти. Должно быть, статный рослый Свен выгодно отличался от сотоварищей, потому его назначили охранять ворота, чтобы господин казначей, въезжая в Пинед, видел молодцеватого подтянутого стражника. В помощь назначили троих подмастерьев, да наказали им не слишком высовываться, когда явится начальство.
Свен занял пост в городских воротах. Вскоре мимо подмастерья протопали полторы дюжины стражников, возглавляемых Эдваром – командир, угрюмый, как всегда, по случаю похода оседлал смирную лошадку и пристегнул к поясу меч в украшенных бляхами ножнах. Свен проводил земляков равнодушным взглядом – эти вояки не вызывали у парня зависти, как давешний гонец – и приготовился скучать.
Мимо покатили крестьянские возы, запряженные унылыми клячами, которых понукали столь же унылые возчики. Тоскливое зрелище.
* * *Поднялось солнце, в доспехах стало жарковато, но Свена не раздражала ни жара, ни застарелый запах пота, пропитавшего куртку. Он чувствовал себя большим начальником и даже пару раз прикрикнул на подчиненных ему подмастерьев – не зло прикрикнул, а так, для порядка. Однако и ему, в конце концов, надоело разыгрывать из себя важную шишку, тем более, что на проезжих Свен особого впечатления не производил.
Удостоверившись, что повозки катятся, а путники шагают в обе стороны без его участия не менее успешно, чем когда он покрикивает, Свен решил оставить подчиненных глотать пыль в воротах, а сам поднялся на башенку.
С невысоких пинедских укреплений округу было видно не очень-то хорошо, обзор загораживали поросшие лесом холмы. Бугристые зеленые склоны волнами уходили к горизонту, лишь кое-где изредка попадались расчищенные поля, засеянные пшеницей, да маячила вдалеке колокольня. Свен снял каску и подставил потный лоб легкому ветерку. Здесь, наверху, было все же чуть прохладней, чем в пыльном портале ворот.
В душном чуть колышущемся мареве поплыл колокольный звон. Сперва зазвонили в часовне, что едва виднелась за холмами, затем – в невидимом отсюда монастыре, потом и в городской церкви подхватили. Значит, уже полдень… Интересно, когда появится казначейский обоз? Там наверняка есть на что поглядеть! Будут важные персоны, писари и чиновники, будет сам казначей, будет охрана в красивых доспехах, таких, как у вчерашнего гонца. Свен замечтался и не заметил, что к воротам изнутри подошли трое членов городского совета. Свена окликнули.
Толстый краснощекий старшина ткачей поинтересовался, не видать ли обоза. Свен развел руками – нет.
– Странно, – заявил толстый ткач, – хотя бы показаться должны… Время-то уже им до нас добраться. Ну, ничего, подождем… Однако, жаркий нынче выдался денек!
– Точно, – согласился другой мастер, – жарко, да и парит. Пожалуй, к вечеру грозу жди. Дождичек соберется.
– К вечеру? Да нет, похоже, совсем скоро, – возразил третий, – вон как потемнело.
Все задрали головы и поглядели в небо. Свен, не удержавшись, тоже уставился вверх. Удивительное дело, не видно ни облачка, тем не менее, стало темнее, притом, что солнце палит по-прежнему, да и ветер сильней не сделался. В небе над Пинедом происходило что-то непонятное.
Свену почудилось, будто ветерок иногда доносит отзвуки сражения. Парень перестал пялиться в посеревшие небеса и уставился на дорогу. В отдалении, почти у самого горизонта, где тракт скрывался в лощине между двух лесистых холмов, клубилась тьма. Похоже, что там вдруг наступила ночь – такая маленькая, крошечная ночка, темноты в которой хватило лишь, чтобы застлать черным пологом небо над дорогой и покатыми, поросшими кривым подлеском, скатами. В мареве изредка сверкали вспышки – будто и впрямь разразилась гроза, о которой толковали члены городского Совета, да только ни туч, ни дождя не было.
Свен хотел крикнуть, объяснить, привлечь внимание земляков к тьме вдали, но никак не находились нужные слова, да и какие слова-то? Как можно описать клубящуюся между холмами тень, превратившую светлый день в ночную темень над дорогой?
И вдруг нужное слово нашлось. С трудом, пересиливая себя, Свен просипел, тыкая пальцем вдоль тракта:
– Марольд! Марольд Ночь!