Мой голландский миллиардер - 2 (ЛП)

«Европейский сладкоголосый мерзавец», — говорили они. «Безжалостный переговорщик, который выбьет из вас согласие, даже не повышая голоса, игнорируя ваше недовольство». Она сотни раз слышала данные утверждения и считала их преувеличением. Её Голландский миллиардер абсолютно не был похож на того, кем его считают. Он был воплощением очарования, олицетворением благородства, и самым добрым джентльменом, которого она только встречала.
Или же это были всего лишь её заблуждения, пока она не узнала, что на протяжении пяти лет, Виллем словно носил нежные лайковые перчатки.
Но теперь они были сняты.
Теперь, она поняла, что всё, что о нём говорили, и даже больше – правда, и Серенити влюбилась в него вновь.
С того дня в бутике, Виллем стал крайне настойчив, используя свою власть и авторитет, чтобы Серенити проводила с ним каждую свободную минуту. «Работай на меня вновь» — сказал Виллем, прежде, чем они присоединились к её семье. И потому, что на самом деле, она никогда не могла противостоять ему, она просто ответила: «Хорошо».
В первый день, когда Серенити вернулась в компанию «де Конаи», сотрудники обступили её с поздравлениями о возвращении, и со слезами на глазах радовались, что Виллем де Конаи вернулся в своё прежнее умиротворённое состояние, и делились с Серенити небылицами о том, как их генеральный директор из доктора Джекилла превратился в мистера Хайда (прим. Из романа Роберта Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»).
«Он был, словно разъярённый зверь, бросался на всех», поведали ей в общем чате Skype.
«Уволил семь личных помощников, с момента её ухода», делились они, не подозревая, что Виллем настоял, чтобы Серенити включила громкую связь данной конференции.
Истории продолжались и продолжались, а Серенити не смела проронить и слова. Её эмоции пошли в скач от чрезмерности чувств, овладевших ей, пока миллиардер внимательно слушал всё, что о нём говорят, пока она сидела у него на коленях, а он тем временем поглаживал её бедро, лениво заявляя свои права.
Но затем, разговор ступил на тонкий лёд, когда поднялась тема причины таких перемен миллиардера.
«Может ли такое быть, что твоя сестра и босс поссорились, а ты как-то к этому причастна?»
При первом же упоминании Шейн, лицо миллиардера напряглось, и Серенити тут же прервала конференцсвязь, зная, что они слишком близко к тому, чтобы прежний нрав Виллема дал о себе знать. Его было не так легко вывести из себя, но за последние месяца сотрудники узнали, каким диким зверем он может быть.
Как только звонок был окончен, Серенити тут же оказалась на столе, а миллиардер расположился к ней лицом.
— Позволь мне всё рассказать Шейн, — повелительным тоном произнёс Виллем. — Она разумна и практична. Она поймёт.
Слушая, как Виллем говорит о её сводной сестре, Серенити хотелось смеяться, даже не смотря на боль в сердце. Она поняла, что Виллем так же заблуждается при виде красивой женщины, как и остальные мужчины.
Серенити желала сказать ему, как сильно он заблуждается, потому что Шейн уже наперёд всё спланировала, что касалось Виллема. Но в итоге, она всего лишь покачала головой, гордость не позволила ей рассказать всё, что она знала.
«Если он действительно её любит, — рассуждал юный и идеалистический ум Серенити, — тогда он должен легко разгадывать уловки других женщин. Если он действительно её любит, не будет так слепо поддаваться очарованию».
И это было единственное, в чём Серенити смела ослушаться.
— Давай не будем раскачивать лодку без особой надобности, — услышала Серенити свой голос, на что миллиардер пристально уставился на неё, от чего она заёрзала на столе. Если бы только он сказал, что желает поведать всему миру, что они вместе, тогда бы она изменила своё мнение. Если бы только дал понять, что она именно то, что ему нужно — то, чего никогда не делал Дэниэль Роли — Серенити сдалась бы его желаниям.
Но миллиардер этого не сделал.
Вместо этого, он выпрямился и тихо сказал:
— Только потому, что я тебя не люблю, не означает, что буду играть на два поля.
Возможно, это была и правда, но всё, что услышала Серенити было: «я тебя не люблю». Всё остальное для неискушённой Серенити уже не имело значения. А что действительно было важно, что Виллем не любил её, когда она сходила по нему с ума. И тут её бурное воображение сыграло злую шутку, когда такие сильные чувства, как любовь и ревность соединились воедино, это были те чувства, которых она не ведала, до встречи с Виллемом де Конаи.
Он не любит её, но это не означает, что он не сможет полюбить другую.
Итак, Серенити оставалась несгибаема в этом вопросе. Он может заполучить что угодно, но не это. Шейн не должна ничего узнать, по всеобщему мнению, она всё ещё была подругой Виллема, с которой он время от времени появлялся на публике, а Серенити всего лишь его помощник, замечательный интерн, не более.
— Ты не изменишь своё мнение? — Спросил миллиардер.
Серенити вздёрнула подбородок.
— Нет.
Виллем одарил её задумчивым взглядом.
— Пусть будет, по-твоему.
Серенити ожидала, что он будет раздражён её упрямством, но вместо этого, его губы изогнулись в убийственно красивой улыбке, из-за которой её сердце рвалось выпрыгнуть из груди.
— По крайней мере, это придаст некой изюминки, — пробормотал миллиардер.
Данное высказывание порадовало её, пока на следующий день первым, о чём распорядился миллиардер, было встать лицом к стеклянной стене, отделяющей его кабинет от остального офиса.
Серенити часто заморгала.
— Ч-что?
— Ты меня прекрасно слышала, — когда он говорил, его тон был мягким, и лёгкая улыбка играла на губах. Но его глаза были абсолютно серьёзны, и Серенити поняла, что сама того не ведая, семенит за ним.
Она встала лицом к стеклянной стене, и дрожа всем телом, ждала его следующих указаний. Снаружи административный отдел занимался своей рутинной работой, и никто из них даже не догадывался, что происходило практически у них под носом.
Ох.
Она припала лбом к двери.
— Она не заперта, — выдохнула Серенити.
Виллем выгнул бровь.
— И?
Она вновь вздохнула.
— Но что, если кто-то войдёт?
— А кто-нибудь, когда-нибудь пытался это сделать без стука и последующего разрешения?
Отрицательно качая головой, она всё же пролепетала:
— Но что, если?
Виллем встал позади Серенити, и её голос тут же стих, когда он сжал её талию.
Он наблюдал, как она сглотнула, и всё, о чём он мог думать, каково это будет увидеть, как она проглатывает его сперму. Медленно её голова повернулась, ловя взгляд Виллема, который даже не пытался скрыть свою безудержную жажду владеть ею.
— Виллем.
Услышав, как сладкая, идеально сложенная Серенити шепчет его имя, убило напрочь весь его самоконтроль. С отчаянным рыком он набросился на её губы, практически причиняя ей боль. Он вжался в её попку, придавливая всем своим весом к стене, и расположил её ладони на холодную стеклянную поверхность.
Хныкая в знак протеста, когда миллиардер оторвался от поцелуя, она практически вскрикнула, когда он припал губами в её шее и жадно присосался к пульсу, отбивающему безумный ритм. Он так сильно сосал, будто хотел выпить её кровь, и она стала извиваться, не смотря на свои же протесты.
— Н-не оставляй отметин.
Но её миллиардер только засмеялся, и продолжил именно это и делать. С ней такого ранее не случалось, но она была не идиоткой, и знала, какие будут последствия, и Серенити пыталась вырваться из его хватки, думая как же она сможет объяснить такие следы.
— В-Виллем, н-нет.
Но миллиардер остановился только тогда, когда на её шее красовалась явная красная отметина.
Серенити с осторожностью прикоснулась к тому месту.
— Ох, Виллем.
В его голубых глазах плясали собственнические огоньки.
— Ты моя.
Серенити прикусила губу, прежде чем открыть правду, что она всегда была только его. Всегда. С самого первого дня, когда он заговорил с нею четырнадцатилетней, часть её души уже знала, что обрела кусочек рая.