Прощай, Америка!

Значит, для начала, должен был он договориться с кем-то из окружения шерифа… нет, не с шерифом, это было бы слишком грубо и непрофессионально. С шерифом нужно подружиться, с мэром нужно подружиться, с местным священником – подружиться. Со всеми остальными горожанами поддерживать ровные доброжелательные отношения, а завербовать одного-двух, не больше, чтобы кто-нибудь из завербованных не проболтался. И один агент – наверняка кто-то из помощников шерифа. Чтобы информация шла напрямую из офиса шерифа к Джеймсу Форду.
Сейчас в небольших городках, вроде Бриджтауна, за приезжими следят. Постоянно наблюдают за округой и подъездными путями: с силосной башни или с водонапорной… Или выставляют пару дозорных на холмах возле города. А может, и то и другое на всякий случай. Как только кто-то подъезжает к городу – сигнал шерифу. Оттуда информация попадает к бывшему генералу Службы Внешней контрразведки России. Затем уточнение – куда именно приехали чужие, зачем, сколько их… При необходимости даже фотку можно сбросить Джеймсу Форду, чтобы тот сам, своими глазами прикинул – по его душу приехали или просто так. А прикинув, решил, сразу стрелять или дать возможность чужакам живыми дойти до жилища Джеймса Форда.
Сегодня время подумать у старика Форда было.
Пока Лукаш и шериф вышли из офиса, пока шериф объяснял своим помощникам, что прогуляется с корреспондентом по Бриджтауну, пока выскочивший следом из офиса Джонни убеждал Лукаша, что должен, просто обязан идти вместе с ними, что ему голову снимет его начальство, если что-то пойдет не так… Пока Лукаш посылал Джонни на фиг, но потом все же разрешил присоединиться, пока они втроем медленно шагали посередине улицы, а шериф отвечал на приветствия обитателей города, вышедших к белым аккуратным заборчикам поздороваться, а заодно глянуть на чужаков…
Колоухин вполне мог прикинуть и принять решение. И выстрелить из «ремингтона» с дистанции метров в семьсот – было не самым неправильным решением в его положении. Дослать патрон в патронник, опереть винтовку на подоконник открытого по случаю жары окна, прицелиться… Лукаш и выстрела не услышит, умрет в счастливом неведенье. Ба-бах! – и голова разлетается на кусочки. Или пуля аккуратно влетает в грудь и выбрасывает из спины целый фонтан крови-плоти-костей…
Нет, в общем, изображается все прилично и достоверно. Лукаш идет с сумкой, которая выглядит очень журналистской. Рядом с Лукашем – старина Бредли, приятель, десятки раз, наверное, ходивший на охоту вместе с Колоухиным. Еще плетется какой-то парень почти официального вида, даже в пиджаке и с галстуком, несмотря на жару.
Это не похоже на захват. Совсем не похоже. Станет кто-то вот так подставляться под возможный выстрел, если можно было пройти через лес, в обход? Или рывком на машине преодолеть те несчастные полторы мили, что отделяли домик Форда от офиса шерифа?
Нет, запаниковать Колоухин не должен. Насторожиться – да. Но действовать, тем более суетиться – никогда. Лукаш в этом был почти уверен. Ключевое слово – почти.
– Может, лучше сразу его арестовать? – вполголоса, словно боясь, что Колоухин его услышит, предложил Джонни. – Нет, в самом деле. Тебе-то что? Возьмешь свое интервью у дедушки в наручниках. Шериф, у вас есть наручники?
Шериф мрачно глянул на Джонни и не ответил.
– Какого черта ты в игры играть собрался? – Джонни толкнул Лукаша локтем. – А если что-то не так? Он вдруг сообразит, что его все равно будут задерживать…
– Кто будет задерживать? – не выдержал Лукаш. – Шериф, вы кого-нибудь собираетесь задерживать?
Шериф еле заметно усмехнулся.
– Нет, вы скажите это вслух нашему сумасшедшему приятелю, – попросил Лукаш.
– На основании чего я его должен арестовывать? – спросил шериф, глядя на дом Колоухина, стоявший на вершине небольшого холма. – Корреспондента я еще могу проводить, раз он просил. Проследить, чтобы глупости какой не получилось… А насчет ареста…
– Пятьдесят тысяч евро, – быстро выдохнул Джонни. – Половина из них – ваша.
Шериф шумно выдохнул, остановился, достал из кармана платок и вытер лоб, сдвинув шляпу на затылок.
– Двадцать пять тысяч, – сказал Джонни. – Русские заплатят.
– Понимаешь, сынок… – медленно проговорил шериф, – твои отношения с этими русскими – это твои личные проблемы. Я отвечаю за безопасность и порядок в Бриджтауне…
– Но ведь за ним все равно приедут русские. На вертолете прилетят.
– И что? – повернувшись лицом к Джонни, спросил шериф. – Что значит – русские прилетят? Это что – их гребаная Россия? Это Соединенные, так их, Штаты долбаной Америки, между прочим.
Джонни пренебрежительно дернул щекой, быстро, но шериф гримасу заметил и нахмурился.
– Даже если в Вашингтоне кто-то считает иначе – здесь, в Бриджтауне, люди все еще помнят, как называется эта земля. И готовы надрать пару задниц тем, кто забыл…
– По русским стрелять будете? – уже откровенно ухмыльнулся Джонни. – По вертолету? Вы знаете, что, согласно Соглашению, миротворцы из Международного контингента могут сотворить в ответ на прямое нападение? Да если они весь ваш городок в блин раскатают, то им ничего не будет! Вы это знаете?
– Знаю.
– И что?
Шериф оглянулся через плечо на домик Форда, потом посмотрел на ярко-голубое, чуть выгоревшее небо, затем перевел взгляд на лицо Джонни.
– Понимаешь, парень, – вздохнул шериф, – меня ведь люди выбрали. Для того чтобы здесь, в городе, был порядок и закон. Даже если федеральные законы сгниют и рассыплются, то наши местные – будут действовать. И по нашим законам, каждый житель Бриджтауна имеет право на защиту.
– С «Кольтом Питон Комбат» против автоматической пушки?
Шериф посмотрел на свой револьвер и кивнул.
– Дурак ты, шериф, – сказал Джонни.
– Дурак, – снова кивнул шериф, – и что из этого?
– Поговорили? – уточнил Лукаш, стоявший в стороне, опершись на заборчик. – Можем дальше идти?
– Если федерал все понял, то можем идти.
– Федерал понял? – спросил Лукаш у Джонни.
– Федерал – понял, – угрюмо ответил Джонни. – Ну почему мне всегда попадаются чистоплюи и законники?..
– Может, это неплохо, что все еще встречаются чистоплюи и законники? – вопросом на вопрос ответил Лукаш. – Может, не все так плохо на этой территории?
– Пошел ты! – отмахнулся Джонни. – На территории, видите ли… В Соединенных Штатах, тогда, будь любезен. В Соединенных Штатах Америки, мать их… А вот когда это место превратится в территорию боевых действий…
– Значит, аборигены будут воевать, – закончил фразу Лукаш. – Так ведь, шериф?
Шериф не ответил, глядя задумчиво себе под ноги.
Ему сейчас не позавидуешь. Он честно отслужил в военной полиции лет двадцать, потом еще лет пятнадцать-двадцать проработал шерифом, всех знал, обо всех все ведал, искренне полагал, что так будет продолжаться всегда, а тут… То, что грабители стали наведываться в небольшие города, и полиция штата не собирается реагировать на просьбы и требования – понимаешь, Бредли, ты уж как-то сам разбирайся, у нас горючки для машин нет… и для вертолета… думаешь, у нас тут спокойно? Сам разбирайся, Бредли! – это все ерунда.
Почти совсем ерунда.
Хуже, когда начинают приезжать мальчики из Вашингтона и рассказывать, что все, закончилась Великая Америка, что сейчас главное – не обидеть добрых парней-миротворцев. А потом приедут и сами миротворцы, неплохие, в общем, ребята, если каждый в отдельности. Но группой, в бронежилетах, шлемах, на бронеавтомобилях да со стволами, окрыленные поставленной задачей и собственной значимостью… Вот это – плохо. Это – по-настоящему плохо! Во всяком случае, так кажется шерифу. Кажется.
Ключевое слово, мать его, кажется.
Может быть еще хуже.
Лукаш в своей жизни видел, как зараза распада и разложения докатывается до каждого дома, до каждой семьи, и вот такие вот аккуратные заборчики превращаются в границы, в полыхающие огнем границы… Да и шериф наверняка такое видел, судя по фоткам в его офисе. Видел, но пока еще не готов признать, что теперь его страна подвергается… как там говорил недавно толстый старый англичанин Джон Смит? Балканизации подвергается?