Братва. Пощады не будет

Мы вышли из троллейбуса на Малышева. В сгустившихся сумерках прошли во двор девятиэтажки.
– Вон гараж. Откроешь седьмой слева, заведешь «Москвич» и к нам. Мы будем у остановки. Ключи к гаражу подобраны. Держи. – Мохнатый сунул мне два ключа и кожаные перчатки. – Не наследи.
– Не люблю играть втемную. Дальше что?
– Машина нужна на час-два. После дела бросим. – Мохнатый еле сдержал досаду. – Кстати, за усложнение задачи получишь пять кать сверху.
Угон прошел удачно. Я притормозил у остановки и забрал ожидавшую меня компанию.
– Остановись у музея, высадишь нас и кати дальше, – инструктировал Мохнатый. – Через полчаса вернешься. Если ментовские машины засуетятся, начнут оцеплять район – вертайся и посигналь дважды. Мы выскочим. Удачи, Индивид!
Троица выбралась из «Москвича» и слилась с темными очертаниями тополей, густым кольцом обхватывающих двухэтажное здание музея.
Как договорились, через полчаса забрал их на том же месте.
– Рвем когти! – рявкнул Мохнатый, бережно устраивая у себя на коленях чемоданчик.
– Срослось? – поинтересовался я у Ворона.
– Дело выгорело. Товар с нами. Но сторож, падло, вдруг решил показать служебное рвение, и если бы Мохнатый его не оглушил, мы все были бы в браслетах.
Через несколько минут Мохнатый велел остановиться.
– Мотор бросим здесь. Расходимся. Завтра, Индивид, нарисуйся за своей долей. Пока.
Мне с Вороном оказалось по пути.
– Мохнатый в натуре преподаватель? – спросил я, когда мы прощались.
– Хо! Да он часовщиком в быткомбинате робит. Покеда.
На следующий день получил причитающиеся мне полторы тысячи и почувствовал себя комфортно.
Вскоре Мохнатый подготовил новое дело, но в детали не посвятил, сказав только, что необходимы «колеса». Я подписался угнать машину и доставить в гараж по указанному адресу.
...Вспоминая эти события, не заметил, как заснул. После утренней проверки снова впал в тяжелый сон, а когда очнулся, обнаружил, что из камеры исчез Штабной.
– В тюрьму этапировали, – объяснил Петрович, завистливо вздыхая. – Подфартило суке. Кормежка трехразовая, матрац, баня, домино... А, дьявол! Только растравил себя.
Церковник размял «беломорину» и закурил, мрачно уставившись в грязный потолок.
– Петрович, ты Мохнатого не знал?
– Погоняло не редкое... Года три назад встречал одного в Ивдельлагере. Рыжий такой. За изнасилование малолетней ему зеленкой лоб мазали, но заменили на пятнашку. Почти половину срока оттянул и сорвался в бега. Боле не слыхал. Сгинул, должно, а могет, под чужой ксивой залег. А в чем суть?
– Пустяки, просто слышал где-то, – неопределенно ответил я и закурил предпоследнюю сигарету.
Ну, что Мохнатый дегенерат, я сразу подозревал. Но он еще и во всесоюзном розыске! Голимое палево! В любой момент могут выхватить – и потянет за собой на нары всю группу.
От мрачных мыслей отвлек вызов на допрос.
– Как спалось? За ночь не решился в сознанку пойти? – первым делом поинтересовался следователь.
– Не в чем каяться, начальник. Прошлая судимость – ошибка молодости, ничего не доказывает.
– Мы с тобой отлично знаем, кто угонял. Вчера ты точно указал место, где «жигулю» приделали ноги, этим выдав себя с головой.
– Когда везли в отделение, я слышал разговор милиционеров. Они упоминали стоянку, – жеванул я доморощенному Пинкертону, лениво разминая последнюю сигарету.
– Возможно, – капитан явно расстроился. – Сейчас проведем опознание, и, может, тогда улыбаться ты перестанешь...
Владелец «Жигулей», к невыразимому моему облегчению, как старательно ни протирал очки, не узнал меня среди понятых – двух парней, одетых в черные кожанки. А возможно, просто не захотел ввязываться в уголовное дело, раз машина нашлась.
– Твое счастье, – с сожалением сказал следователь. – Но пока не отпускаю. Возвращайся в камеру и поразмысли, стоит ли рисковать свободой из-за глупого желания покаяться. Через часик вызову.
– Весьма огорчен, что принес столько хлопот, – полуулыбнулся я, вставая с привинченного к полу табурета.
– Разве это хлопоты? Против таких не имел бы ничего против, – капитан нажал на кнопку, вызывая дежурного. – Убийство музейного работника – вот хлопоты.
В камеру вернулся каким-то оглушенным.
– Во менты научились показания снимать! – захохотал Церковник. – Монаха аж трясет! Бледный вид и холодные ноги!
Я подошел к бачку с водой и выпил подряд две полные кружки.
Что значит влипнуть по темечко, когда Мохнатого возьмут, меня потянут и как соучастника убийства! Нет, от удачливости Мохнатого зависеть не согласен!..
Наконец вызвали к следователю.
– Распишись в подписке о невыезде из города, – сказал капитан, придвигая заполненный лист. – Оснований для ареста нет – пока свободен. Считаю, счастливо отделался. Ну, гуляй. Невеста уж заждалась, поди.
Получив в дежурке свои карманные вещи, вышел на воздух. Со скамейки порывисто поднялась Лена:
– Женя! За что тебя арестовали? Нелепость какая!
– Было задержание, а не арест. До выяснения... Откуда узнала?
– Хозяйка квартиры сказала. У тебя обыск делали. – Лена виновато улыбнулась. – Все еще дуешься? Но пойми, пьяный ты напомнил бывшего мужа, и я прямо сама не своя стала.
Чтобы привести мысли в относительный порядок, несколько часов провел у Лены. Объяснять ей ничего не понадобилось – взаимные ласки не оставили времени ненужным словам.
Приняв решение, ближе к вечеру от Лены ушел, пообещав завтрашнюю встречу.
Трехэтажку Ворона я помнил. Правда, не знал его этаж. Оплывшая бабуля на скамейке перед подъездом указала нужную мне квартиру.
Дверь открыл Ворон. У него было помятое лицо с гримасой недовольства. Провел меня в комнату.
– Садись, – вяло махнул на широкую кушетку. – Где загулял? С Мохнатым не виделся?
Ворон поднял с пола початую бутылку лимонной водки и приложился из горлышка.
– Знобит что-то. Греюсь вот. Не желаешь?
– Давай о деле. Ты в курсе, что Мохнатый в розыске, оборвался из колонии. Кстати, сидел за изнасилование малолетки.
– Шутишь!
– И не думаю. Мохнатый засвечен, битая карта, с ним нужно кончать. Если его повяжут, потянет и нас под «вышку» – «мокруха» на группе. Забыл музейного сторожа?
Как ни туп был Ворон, я сумел ему втолковать, что при живом Мохнатом жизнь для нас станет сплошным ожиданием ареста.
Уходя, велел передать Мохнатому, что буду в девять вечера в городском сквере.
– Не дрейфь, братишка! Всю работу беру на себя. Ты только грамотно организуй «стрелку», чтобы он пришел, не заподозрил ничего. Усек?
Ворон вяло кивнул и снова жадно припал губами к бутылке.
Время я решил зря не транжирить – до условного часа осталась какая-то минутная сотня.
Зашел к себе на квартиру и, прихватив из тайника подаренный Мохнатым стилет, направился в сквер. Символично – сегодня подарок, видимо, вернется к прежнему хозяину...
Сквер был пустынен, над раскатистыми тополями и акациями повисла тревожная тишина. Сквер, хоть и в центре города, пользовался дурной репутацией, и вечерами прохожие обходили его стороной, на чем и был построен мой расчет.
Устроился на небольшом возвышении в сени тополя, чтобы иметь возможность, оставаясь незамеченным, обозревать окрестности.
Предосторожность не оказалась излишней – вскоре увидел на главной аллее Мохнатого в сопровождении Ворона и Мороза. Их нетвердая походка свидетельствовала, что они изрядно набрались для храбрости.
Достал стилет и, зажав в кулаке, спрятал клинок в рукав. Хотел обернуть рукоятку носовым платком, но передумал – она была сработана докой в своем деле – шероховатой и мелко-ребристой. На такой поверхности пальцевые отпечатки не остаются.
Ну что ж, пора играть ва-банк. По ходу, эти дешевки на стороне Мохнатого, что говорит только об их низком интеллекте или вообще об отсутствии оного.
Я был уверен, что при необходимости справлюсь с этими наивняками, даже если они достаточно трезвы и сохранили реакцию. Другого выхода для себя я не видел – концы надо безжалостно обрубить, если не жажду по новой очутиться на нарах.