Евангелие любви

– В таком случае, – начал доктор Абрахам, но, поперхнувшись, сорвался на фальцет, – в таком случае, почему вы предпочли полусумасшедшего психиатра из занюханного Холломена в Коннектикуте лучшему человеку в Америке?
Доктор Чейсен выслушал вопрос коллеги с уважением и, как ни странно, не поспешил с резким ответом. Наоборот, выдержав паузу, признался, что сам не понимает, что им руководило. Никогда раньше он так не реагировал на скептицизм коллег.
– Не могу объяснить, – сказал он. – Но чувствую, что он единственный кандидат, кто отвечает всем требованиям нашей миссии, по крайней мере из числа тех, кого обследовал я. Это мое мнение. Помнится, пять лет назад в этой же комнате Джудит давала нам задание и вдалбливала, что в наших кандидатах должна чувствоваться харизма. Она подчеркивала, что именно это должно отличать наше задание от всего того, что было предпринято ранее. Потому что нам предстояло воспользоваться самыми совершенными средствами и методами, чтобы попытаться выявить нечто нематериальное. В случае успеха, говорила она, мы войдем в историю статистически-аналитической работы. А министерство окружающей среды в вопросе обработки данных вырвется вперед и обгонит даже таких королей в этом деле, как министерство юстиции и министерство финансов. Поэтому, настраивая компьютерные программы, я нацеливал их на фактор харизмы.
Чейсен провел рукой по волосам, все еще чувствуя себя не в своей тарелке. И задал риторический вопрос:
– Но что такое харизма? Изначально это слово употреблялось для обозначения божьего дара святых и праведников властвовать над душами людей, формируя их надлежащим образом. Но в последнюю половину прошлого столетия значение стало шире: под харизмой понимали влияние на людей поп-звезд, прожигателей жизни и политиков. Мы все прекрасно знаем Джудит – знали еще до того, как началась Операция поиска. И зная ее, я заключил, что в ее понимании харизма нечто более близкое к старому значению слова, чем к современному. Джудит не интересует легковесность.
Наконец Чейсену удалось захватить слушателей. Даже доктор Кэрриол выпрямилась на стуле и смотрела на него так, словно никогда до этого не видела.
– Во многих случаях – особенно с наступлением эпохи средств массовой информации – важны не только убеждения человека и то, как он ведет себя, сообразуясь с ними, но и то, как он их излагает. Бог в помощь автору, который, написав действительно полезную книгу, отметится в передаче Марлен Фельдман, потому что из нее рядовые американцы получают впечатление о хороших писателях. Вспомните, как часто кандидат в президенты брал верх в теледебатах над противниками, потому что лучше держался и излагал свои взгляды. Как вы думаете, почему Гус Ром мог заручиться поддержкой страны и контролировать обе палаты Конгресса? Благодаря задушевным обращениям к народу с телеэкрана – вот почему! Сидел в студии, не моргая, смотрел в телекамеру своими огромными, обворожительными глазами, вещал истины от имени то Белого дома, то городской площади, а зритель думал, что он от всего сердца говорит именно с ним. Он был сильным, неукротимым, предельно искренним человеком и умел себя подать. Знал, как мыслью и словом затронуть чувства.
Чейсен поморщился, словно ему стало противно от того, что он говорил, но в следующее мгновение взял себя в руки.
– Вам приходилось слушать речи Гитлера и видеть в старой кинохронике, как он умел заворожить толпу? Потеха, да и только! Позер, инфантильный, беснующийся коротышка. Множество других немцев пользовались такими же приемами, апеллируя к национальному чувству измученного народа, рассказывали о тех же бедах и жертвах, но не имели того, что было у Гитлера, – способности воодушевлять, насаждать мысли под видом эмоций. Он был воплощением зла, но обладал харизмой. Или взять его заклятого врага – Уинстона Черчилля. Большинство из того, что он говорил в своих речах, было либо позаимствовано у других, либо перефразировано. Своего почти ничего. Иногда он становился слезливым, использовал мелодраматический эффект. Но, подобно Гитлеру, знал свое дело – умел достучаться до людей тем, что говорил и как говорил. Он воодушевлял. И добивался этого благодаря своей харизме! Ни Черчилль, ни Гитлер не были ни привлекательными, ни сексуальными, ни обаятельными. Но когда требовалось, могли даже птицу заговорить так, что та слетала к ним с дерева. Харизмой славился Франциск Ассизский, который проповедовал птицам, и те покидали кроны и садились к нему на руки. Он стал своим парнем. Но Гитлер, Черчилль и наш Ром тоже. Ладно, обратимся к нашим дням. Возьмем певичку Игги-Пигги и плейбоя Рауля Делиса. Есть у них харизма? Нет! Они сексуальны, они обаятельны, перед ними преклоняются. Но когда обоих сметет ветер времени, никто даже не вспомнит их имен. Их харизма не подлинная. В них нет ничего такого, что бы повело народ к его звездному часу или к катастрофе. А как обстоят дела с сенатором Дэвидом Симсом Хиллиером Седьмым? Компьютер утверждает, что у него нет той харизмы, которая требуется Джудит. Мой старший ученый-исполнитель согласен с компьютером. А я согласен и с тем, и с другим. Зато имя доктора Кристиана всплывало с самого первого отбора. И как мы его ни топили, выскакивало на поверхность, словно пробка, в течение всей операции. Вот и все.
Джудит улыбнулась:
– Спасибо, Моше. Понимаю, после всего сказанного это может показаться снижением уровня, но все-таки назовите нам имя вашего третьего избранника.
Доктор Чейсен спустился с высот своих рассуждений и открыл последнюю папку.
– Доминик д’Эсте. Американец в восьмом поколении. На четверть черная кровь от стопроцентного черного прародителя. Тридцати шести лет. Женат. Имеет двоих детей. Второй ребенок одобрен Бюро актом под номером Ди-Экс-сорок два-шесть-ноль шестьдесят четыре. Старшей дочери одиннадцать лет, учится в школе, круглая отличница. Младшему сыну семь лет, его способности оцениваются чрезвычайно высоко. По шкале Кэрриол отношения кандидата к семье и детям оцениваются по десять баллов. – Последние слова сопровождал иронический кивок в сторону председательствующей за столом.
Джудит кивнула и посмотрела на красивое лицо на фотографии. В высшей степени красивое. Черная кровь не проявилась нигде, кроме глаз, которые были темнее ночи и с особенной, удивительной влажностью, присущей людям черного происхождения.
Доминик д’Эсте был астронавтом программы «Феб», специалистом по солнечной инженерии, но теперь работал мэром Детройта. Все свои силы и время он отдавал, чтобы сохранить город в качестве центра, где в течение трех кварталов – весны, зимы и лета – производятся трамваи, автобусы и другие продукты машиностроения. Когда в Вашингтоне намечалось заключение контрактов для программы «Феб», переселения или других сфер, связанных с металлоемкой или точной продукцией, он появлялся в столице и как бешеный продвигал Детройт. Получил Пулитцеровскую премию за книгу «Зимой даже солнце умирает», заседает в президентском Совете за сохранение городов. Ведет телевизионное шоу «Северный город», славится очень высокими воскресными рейтингами. И наконец, он считается лучшим оратором в стране после сенатора Хиллиера.
– Возражения?
– Уж слишком смазлив, – проворчала Хемингуэй.
Все заулыбались.
– Согласен, согласен! – воскликнул доктор Чейсен и всплеснул руками, словно оправдываясь.
– Вы, Моше, не упомянули одного факта, который мне случайно известен, поскольку я лично знаком с Домиником, – заметил Абрахам, сам некогда аналитик НАСА. – Мэр д’Эсте действующий пресвитер своей церкви.
– Я в курсе, – кивнул Чейсен. – Но, поразмыслив, мы – компьютер, мой старший ученый-исполнитель и я – пришли к выводу, что мэр д’Эсте не настолько обременен религиозными убеждениями и обязанностями, чтобы исключить его из конкурса. – Он хмыкнул. – И по этим причинам не допустить в финал.
Джудит положила последнюю папку наверх стопки и отодвинула в сторону. Ее руки легли на освободившееся пространство – одна чуть поверх другой, – и все заметили, как слегка шевелятся сплетенные пальцы.