Метро: Башня. Метро. Эпидемия. Трилогия (СИ)
Но схему участка, на котором случилась катастрофа, он представлял довольно ясно. От «Тушинской» до «Волоколамской» понижение продольного профиля. Затем, от «Волоколамской» до «Щукинской», рельсы тоже идут по наклонной вниз, но уже не так круто.
Если вода достигла «Волоколамской»… Что же тогда делается по ту сторону прорыва? От «Щукинской» и дальше? Смогут ли водоотливные установки остановить эту волну? Или их мощности не хватит?
Он поднес рацию ко рту и нажал кнопку вызова.
– Внимание, четвертый! Говорит начальник метрополитена Маев. Каков уровень воды на неработающей станции?
В рации шуршание и треск, затем появился голос, выплывший словно из ниоткуда.
– Я – четвертый! Воды по пояс, но она все время прибывает. Очень быстро.
– Люди! Там есть люди?
– Уже нет. Здесь… – спасатель замолчал.
– Что там?
– Здесь одни трупы. Очень много.
– А люди? – спросил Маев.
– Нет. – Ему показалось, что он видит лицо неизвестного спасателя – жесткое, с глубокими складками, идущими от крыльев носа к углам губ. – Людей не вижу.
– Понятно.
Ему, как профессионалу, это было более чем понятно. Спастись удалось лишь тем, кто ехал ближе к хвосту состава. Они смогли выпрыгнуть в тоннель и вернуться на «Тушинскую». Те, кто ехал в головных вагонах, сильнее пострадали от удара, да и сами вагоны наверняка завалило плывуном. И еще… Маев вспомнил доклад дежурного диспетчера электромеханической службы Шевченко. «В 8.29, – срывающимся голосом говорил Шевченко, – произошло короткое замыкание контактного рельса». Маев тогда подумал, что кому-то сильно не повезло, и даже пожалел бедолагу.
Но сейчас он с ужасом осознал, как все было на самом деле. Люди бежали по колено в воде, а она все поднималась и поднималась, подкрадываясь к контактному рельсу. И когда наконец добралась, последовала голубая мертвящая вспышка. Люди от сильного удара, как парализованные, повалились ничком друг на друга. Может быть, не все погибли сразу, кто-то был только оглушен и, наверное, пришел бы через несколько минут в себя, но вода довершила дело. Она находила беззащитные рты, заливала легкие, душила и топила людей, пока они были без сознания и не могли сопротивляться.
Немного помедлив, Маев снова нажал кнопку вызова.
– Внимание! Говорит Маев. На каком уровне в тоннеле вода? Как близко она от «Тушинской»?
После недолгой паузы он услышал то, чего больше всего боялся.
– Подступает. Вы скоро сами ее увидите.
Медлить было нельзя. Маев передал рацию референту; тот понял шефа без слов – бегом спустился на платформу и вернул «Моторолу» спасателю.
Маев одернул форменный китель, ладно сидевший на грузной фигуре, дождался, когда референт вернется, и скомандовал:
– На центральный пульт! Живо!
Молодой человек открыл универсальным ключом двери станции, и они стали подниматься по невысоким лестничным пролетам на улицу.
Маев сел в «БМВ» и спросил у водителя, показывая на радиотелефон:
– Кто звонил?
Тот пожал плечами:
– Многие. Все.
– Ладно.
Начальник метрополитена набрал номер центрального пульта.
– Маев говорит. Приказываю открыть воздушные шлюзы и локализовать место катастрофы. Готовьте спецобъект к запуску. Ждите моего сигнала. Как поняли?
– Вас понял, – прозвучал короткий ответ.
Он не видел другого выхода.
Следующий звонок он сделал в московский штаб МЧС.
– Маев! Прошу вас временно приостановить спасательную операцию. И, пожалуйста, поторопитесь с эвакуацией. Мне нужно, чтобы через пятнадцать минут на «Тушинской» и «Щукинской» никого не было. Для локализации прорыва предполагаю задействовать спецсредства повышенной мощности. Но я не могу это сделать, пока на станциях и в тоннеле люди.
Он положил трубку и повернулся к референту, сидевшему на заднем сиденье.
– Оставайся с ними на связи. Как только последний человек выйдет из тоннеля, дашь мне знать.
– Слушаюсь! – Референт сделал пометку в блокноте и посмотрел на часы.
– Все, Сережа, – сказал Маев водителю. – Давай на центральный пульт.
Черный «БМВ», включив мигалку, резко сорвался с места.
За время поездки Маев сделал еще несколько звонков и докладов. Самое главное решение он уже принял – задействовать спецобъект. Он понимал, что по ту сторону от «Волоколамской» живых больше нет.
Пятнадцать минут – это, конечно, нереально; он намеренно торопил спасателей, однако, для того, чтобы вывести гигантский вентилятор на полную мощность, времени потребуется не меньше.
Они должны успеть, иначе катастрофа в перегонном тоннеле перерастет в еще более крупную, и начнется такая цепная реакция, что лучше об этом и не думать.
Спасатель, что в разговоре с Маевым называл себя четвертым, светил лучом мощного фонаря в черное жерло тоннеля.
На заброшенной станции работало аварийное освещение, и этого скудного света хватало, чтобы разглядеть пустую платформу и тонкие колонны, подпиравшие потолок.
«Волоколамская» выглядела, как последнее пристанище на пути между Жизнью и Смертью. Рубеж, за которым все менялось.
Конус яркого света выхватывал стены и потолок тоннеля. Но стоило немного опустить фонарь, и спасатель видел черную массу воды, в которой, сбившись в кучу, плавали человеческие тела.
Течение шевелило трупы, переворачивало их, било о стенки и медленно несло в сторону «Тушинской».
К картинам смерти этот человек уже привык, но здесь, в огромном полутемном зале, плывущие мертвецы выглядели жутко.
Он решил подождать минуту. Ровно минуту. Может быть, из тоннеля появится кто-нибудь живой.
Спасатель хотел пройти немного вперед, приблизиться к месту катастрофы, но течение не давало сделать и шагу.
Он вдруг он понял, что если прямо сейчас не повернуть назад, то можно и вовсе не вернуться. Вода прибывала, и проводить спасательную операцию в таких условиях было невозможно.
Он оглянулся, посветил себе за спину. Он остался один. Рядом не было никого из товарищей – они помогали последним раненым, встреченным в тоннеле.
Рация замигала зеленым огоньком, и послышался голос:
– Четвертый! Есть там кто живой?
Спасатель знал, что его ответ будет решающим. Он снова направил луч туда, на территорию гибели и хаоса, и разглядел большую волну, накатывающую прямо на него. Ждать было больше некого.
Он развернулся и побежал обратно, на «Тушинскую», успев крикнуть на бегу:
– Никого! Живых здесь нет!
– Возвращайся!
Волна мягко подкралась сзади и ударила в подколенные сгибы. Спасатель запнулся и упал, разбрызгивая воду, но тотчас же вскочил на ноги и снова побежал.
– Возвращаюсь!
Офицер МЧС, руководивший спасательной операцией, сделал пометку в журнале: «8.52. Согласно поступившим сообщениям, никого из живых в тоннеле не осталось. По требованию начальника метрополитена Маева И. В. спасательные мероприятия временно приостановлены с целью удаления из тоннеля избытка воды».
Он аккуратно надел на шариковую ручку колпачок и закрыл журнал. Эвакуация людей со станции продолжалась еще девять минут.
Когда из бывших пассажиров двадцать шестого состава на «Тушинской» никого не осталось, спасатель вновь открыл журнал и снял с ручки колпачок. Он отметил время завершения эвакуации и уже собирался доложить об этом из помещения дежурного по станции, но сначала связался с коллегой, работавшим на «Щукинской». То, что он услышал, заставило его изменить свое решение.
– Валентин! – звучал голос в трубке. – Восемнадцатый экипаж ушел в сторону «Волоколамской» и не вернулся. У нас по параллельному пути пошла вода. Течение принесло лодку. Пустую. Без ребят. У вас они не выходили?
– Пока нет, – ответил он.
В тоннеле оставалось трое спасателей. Надо было подождать еще немного. Дать им шанс.
Восемнадцатый экипаж пробивался к заброшенной станции. Старшему казалось, что он слышит, несмотря на все заглушающий гул, напряженное дыхание у себя за спиной. Он знал, что док и водитель не отстают.