Кластер Войвод. Третье правило крови
– В былые времена, до Эпохи Сепаратизма, люди интересовались миром, в котором они живут.
– Мы тоже не дикари.
– Для вас мир ограничен Треугольником Кластеров и прилегающими к нему территориями. Кто-нибудь из вас хоть раз бывал в Заморье или Тин-Троле? Для вас это неизведанные земли, хотя на самом деле до них не так уж и далеко. Вы бы и об айвурах ничего не знали, если бы о них вам не рассказали встречники. Да-да! Не морщите нос, Александр Васильевич. Впервые об айвурах упоминается в докладах некоего чиновника из Кластера Верда, который информирует вышестоящее начальство о том, что некий рамон по имени Сони Дабето рассказывает о неких жутких существах, живущих за Ледяным перевалом, и в кабаке «Пристанище Волка» за деньги показывает трехмерную съемку этих тварей. Запись же сию он приобрел у встречников. В прошлом же люди отправлялись в рискованные экспедиции в труднодоступные места Земли только для того, чтобы описать новый вид бабочки или лягушки, погружались на дно океана, чтобы отыскать там новый вид плоского червя. Что уж говорить о таких существах, как айвуры. Если о них нет ни слова ни в одном из источников былых времен, значит, их в то время не существовало.
– Откуда же они, стать их, взялись? – недовольно буркнул Грир.
Причина его недовольства крылась в том, что, по сути, Иона был прав в своих оценках нынешнего состояния дел и умов в Мире Кластеров.
А еще Грир хотел есть.
Он вообще любил есть перед сном, но не хотел, чтобы об этом знали другие. Поэтому до начала этого разговора он молча сидел, пялился в темноту и злился.
– Слушай, Валтор, – обратился Грир к Прею, – а какая система кластеров расположена к востоку от Треугольника?.. Знал ведь, но сейчас вспомнить не могу…
– Понятия не имею, – пожал плечами Валтор.
– А беженцы? Беженцев помнишь? Толпы беженцев, наводнивших пампу лет десять назад, после того, как рухнул Кластер… – Грир пощелкал пальцами. – Как, бишь, его?..
– Беженцев помню, – кивнул Прей. – Про кластер ничего сказать не могу.
Мысль Грира совершила резкий скачок в сторону:
– Может быть, айвуры – это мутанты, появившиеся в одном из «бурых пятен»?
– Что такое «бурые пятна»? – спросил Александр.
– Зараженные территории, на которых во времена Старого Мира находились хранилища опасных отходов, атомные станции, военные полигоны, – ответил Валтор. – Короче, места, куда лучше не соваться. Там действительно появляются мутанты. Но, как правило, это нежизнеспособные уроды.
– Если предположить, что айвуры – это мутанты, следует ответить на вопрос, кто были их предки? – добавил Иона.
– Айвуры не похожи на мутантов, – уверенно заявил Александр. – Для того чтобы мутировавшие особи превратились в отдельный вид, даже при условии, что их мутация оказалась исключительно полезной, требуются тысячелетия. При условии, что мутанты могут размножаться. Интересно, кто-нибудь видел детскую особь айвура?
– Ты хочешь сказать, что айвуры стерильны?
– У них вообще нет органов размножения.
– Как же они тогда?.. – Грир непонимающе развел руками.
– Что я могу об этом знать? – повторил его жест Александр. – Айвуры появились в Борее две недели назад.
– Вот! – вскинув правую руку, щелкнул пальцами Валтор. – Как они сюда попали? Я сам видел останки разорванного в клочья айвура, который напоролся на гравитационную мину.
– Ты видел только кисть его передней конечности, – уточнил Иона.
– Ладно, – кивнул Валтор. – Останки видели Слай, Хаттон и Рыжий Праттер. Они врать не станут. Айвуры не могут перепрыгнуть через минное заграждение – это факт!
– Согласен, – кивнул Александр. – Шинандзаки тоже видели, как одного из айвуров разорвала гравитационная мина. Поэтому до вашего появления мы были уверены, что слепые звери – это наша внутренняя проблема. Вы помните Лукориных?
– Разумеется, – невольно улыбнулся Иона. – Благодаря их экспериментам с пузырями земли наше прошлое посещение Усопья сделалось незабываемым.
– Лупус высказал предположение, что на затопленном болотами участке Лунного Карантина, где регулярно всплывают пузыри вероятности, сгенерированные в каком-то другом месте, образовался стабильный переход, через который слепые звери проникают в наш мир. Поскольку пузыри вероятности не могут сохраняться в стабильном состоянии сколько-нибудь долгое время, мы очень рассчитывали на то, что, как только этот аномальный пузырь схлопнется, нашествию айвуров придет конец. Но если они попадают к нам из Внешнего мира… – Александр с озадаченным видом потеребил пальцами мочку уха. – Все становится более сложным, запутанным и… интересным.
– Интересным? – Грир даже повернулся назад, чтобы взглянуть в глаза своему тезке. – Слепые монстры без гениталий собираются захватить наш мир, а ты находишь это забавным?
– Не забавным, а интересным, – уточнил Александр. – Кроме того, я далеко не уверен в том, что айвуры имеют намерение захватить наш мир. Айвуры – это животные. Их поведением управляют инстинкты.
– Все равно они представляют собой угрозу! – стоял на своем Грир.
– Согласен, – не стал спорить Александр.
– Страшную угрозу!
– Человечеству приходилось сталкиваться и с более страшными угрозами, – заметил Иона.
– Например? – перевел на него свой взор Грир.
– Тот же Дунгаев мог уничтожить мир быстрее и эффективнее айвуров.
Подумав, Грир решил, что на это ему нечего возразить, и не стал ничего говорить.
– Гройхентрапп, откуда пришли айвуры, расположен к западу от Усопших Земель, – сказал, размышляя вслух, Валтор. – Но наши парни встречали их и к востоку от Усопья… Много у вас тут айвуров?
– Шинандзаки завалили пятерых. Бухлер говорит, что зомби одного разорвали. Двух недавно видели в лесу и одного за озером. Скарабеи говорят, что два или три слепых зверя забрели в Лунный Карантин. Итого с десяток.
– Много, – удрученно покачал головой Валтор. – Слишком много.
– Слишком много для чего? – ворчливо осведомился Грир.
– Один или два айвура в Усопье… Ну, пусть даже три – это еще можно было бы объяснить какой-то случайностью… Вроде той, благодаря которой я сам в свое время тут оказался. Но когда счет идет на десятки… Видимо, они нашли какой-то проход.
– Это невозможно, – уверенно заявил Александр. – Минное заграждение вокруг Борея – это не просто много гравитационных мин, натыканных как попало. Это взаимосвязанная система. Если заряд одной из мин ослабевает, скажем, в результате многократной детонации, автоматически увеличивается мощность расположенных по сторонам от нее мин, чтобы перекрыть возможное окно до тех пор, пока заряд основной мины не восстановится. В результате возникает волновой эффект изменения силы заряда мин, проходящий по всему периметру. Благодаря этому, установив датчик только возле одной мины, можем отслеживать состояние всей цепи. У нас же около сотни датчиков, расставленных вдоль всего периметра. Так что если бы в периметре образовался проход, мы бы сразу узнали об этом.
– Тогда – как? – с показным недоумением развел руками Грир. – Как они оказались здесь и по другую сторону Усопья?
– Мы работаем над этим, – очень спокойно ответил Александр. – Я со своими сотрудниками занимаюсь биохимией. Лукорины изучают генетику айвуров. Анатомию мы, в общем виде, уже прошли.
– Ну, и как она? – осведомился Грир.
– Анатомия?
– Да.
– Местами за гранью нашего понимания.
– В каком смысле?
– Ну, скажем так, если бы передо мной как перед ученым была поставлена чисто теоретическая задача спроектировать живую машину убийства, я бы придумал что-то вроде айвура… Разумеется, у меня не было бы возможности осуществить это на практике, но в теории это выглядело бы именно так. Мозг у айвура смещен назад, лобная кость усилена и скошена, так что пули рикошетят от нее. Шеи, являющейся одной из самых уязвимых мест любого живого существа, практически нет. Угол поворота головы составляет чуть больше сорока пяти градусов. Но слепому существу больше и не нужно. Кожа, прошитая хрящевыми тяжами с закрепленными на них костными пластинками, похожа на бронежилет – пули и осколки вязнут в ней. Мышцы – это вообще нечто невообразимое. Мышечные волокна соединены в пучки, которые, в свою очередь, образуют мышечные структуры более высокого порядка. Мы еще не до конца разобрались с биохимией мышечных сокращений, но создается впечатление, что это существо вообще никогда не устает. Все жизненно важные органы продублированы. Даже сердца у него два, и соответственно по два дублирующих друг друга больших и малых круга кровообращения. Клеточный метаболизм может снижаться едва ли не до нулевых показателей, и тогда животное впадает в каталептическое состояние. Но за считаные секунды метаболизм может взлететь до пиковых показателей.