Князь для Белоснежки (СИ)

— Отлично выглядишь, — сообщил Сергей ей на ушко, нежно целуя в щеку. Истинную правду сказал, между прочим. — Молодожены ещё не подъехали?
— Ждем с минуты на минуту. — Сообщила Любовь Михайловна. — Остальные, кто был на торжественной части, приехали недавно.
— Здесь, между прочим, Воронцов где-то засветился, — добавил отец. — Хорошо бы с ним сблизиться. Займешься?
Сергей кивнул. Если Андрей Воронцов один из гостей, есть шанс завести более неформальное знакомство.
Обвел взглядом гостей, стараясь разглядеть среди них высокого брюнета с аристократической выправкой.
Лица, лица. Множество лиц, глаз, бриллиантов. В глазах рябит. Какая-то брюнеточка смотрит не отрываясь… что? Этого. Не. Может. Быть. Белоснежка?
А в ее васильковых глазах узнавание и понимание. Что? Она откуда-то догадалась, кто он?
Хуже. Все гораздо хуже. Ее взгляд метнулся в сторону Светки. Она знает.
Сергей до боли сжал челюсти, стараясь не допустить паники в душе. Но увы сердце бешено застучало, отдавая в виски. Не так. Все должно было выясниться не так. Он должен был сам рассказать завтра. Объяснить, что заставило его весь месяц таскаться к ней на свидания, имея дома жену и сына. Сейчас она точно сделает совершенно неправильные выводы.
Сергей открыл глаза. Иры уже нет на месте. Лихорадочно попытался ее отыскать. Мелькнуло что-то знакомое в дальнем углу зала. Решила сбежать? Рванул за ней. Нет, просто в туалете спряталась. Вероятность, что кто-то сейчас сюда зайдет, крайне мала. Открыл дверь.
Ирина стояла у раковины, и смотрела в зеркало, приложив руки к щекам. Взгляд дикий. Услышав щелчок замка, отвернулась.
Явно не ожидала, увидеть его, вздрогнула, услышав его голос:
— Что ты здесь делаешь? — Возможно, нужно было мягче как-то, но честное слово, горло сжималось от страшного предчувствия.
— Не уверена, что обязана отвечать, — вздернула подбородок, глядя ему в глаза с вызовом. В их глубине видна боль. В груди сжалось. Черт побери, как она оказалась на свадьбе? Неужели одна из подружек невест?
— Ира. Что ты здесь делаешь? — голос не свой, одеревеневший, со стальными нотками. Защитная реакция, потому что в душе полный раздрай. К чему это может привести? Она уйдет? Сглотнул. И ладно. Подумаешь…
Нет. Нет!
— Вам не кажется, господин Князь, что подобный тон не уместен? Вы могли бы его применить к своей жене Светлане, но не ко мне.
Сжал зубы до скрипа. Она знает Всё.
Может попробовать объяснить? Выдохнул, собираясь с мыслями.
— Ир, я хотел сказать. Прости. Именно этого и боялся. Что ты больше не захочешь меня видеть, — голос до странности охрипший.
А всему виной ее глаза, полные слез, готовых вот-вот пролиться. Сергей ненавидит истерики, но в данный момент готов терпеть, лишь бы дала шанс.
Протянул руку к ее дрожащим пальчикам на раковине, но она шарахнулась, как от прокаженного. Сделал пару вдохов-выдохов, чтобы успокоится. Его начинало по-настоящему лихорадить. Да что за хрень, Князь? Что за сопли?
— Нет. — резко выкрикнула и добила, — Вы были правы, я больше не желаю вас видеть.
Случилось. Сердце замерло. Спокойствие, Князь, спокойствие.
— Мне иногда казалось, ты догадываешься. Я говорил о сыне…
— Помню. Но ни слова о жене. Я лучше пойду.
Скорее всего, так будет действительно лучше. Нужно отпустить. Что он может ей предложить? Роль любовницы? Разрыв договор со Светой сейчас не входит в его планы. Тогда что же он сам хочет? Для чего месяц мазохизма? Знать бы ответ. Но его как не было, так и нет. Отпускает.
— Иди. Я не буду держать. — Ещё бы себя в этом убедить.
Белоснежка подходит к двери и готова покинуть помещение. Сергей не может сдержать чувств, они все видны на его лице. И все сводятся к одному — не уходи.
— Прощай, — ее голос доносится, словно сквозь вату, заложившую уши. Нужно отпустить. Он не имеет права ее держать. Ира хорошая девочка, которой он не может дать ничего. Но почему это так нереально сделать?
— Ира! — не выдерживает, срывается за ней. Хватает за голову, лицо в ладонях. Прижимается лбом — Не уходи. Не могу отпустить. Не могу ничего дать, но и отпустить тоже не могу. Прими меня таким.
Сам поражается себе. Своему бешено бьющемуся сердцу, своему хрипящему голосу, дрожащим рукам. Что с ним?
— Я не могу… — ее нежный голосок сейчас не далеко ушел от его собственного, такой же низкий и сорванный, переполненный эмоциями. — Нет. Прощай.
На этот раз она уходит, не оборачиваясь. Дверь хлопает, его бьет наотмашь. Отрезает напрочь от нее, оставляя полное… опустошение.
Повернулся к зеркалу.
— Князь, что сейчас было? — спрашивает у своего отражения. Включает холодную воду и пару раз плескает в лицо. Матерится. Долго и извращенно.
Глубокая убежденность, что все сделал правильно — отпустил. Не можешь ничего дать — не держи. Почему же так хреново?
***
Как она дожила до конца дня и не опозорилась, осталось загадкой даже для самой Ирины. Улыбалась, участвовала в конкурсах, танцевала. Кроме Маши никто не заметил ничего подозрительного. А внутри покрывалась морозным узором. Потом, дома он оттает и прольется горючими слезами. А пока не позволил ей испортить свадьбу лучшей подруги.
Изредка Белоснежка кидала взгляды на Светлану. Подумать только, жена ее Сережи. Нет, не ее! Он никогда не был ее. Всегда принадлежал другой. И эта другая невыразимо прекрасна. Разве она может сравниться?
Несколько раз чувствовала на себе тяжелый взгляд. Подозревала, что принадлежал он Сергею. Поворачивалась. Но либо вовсе не он смотрел, либо успевал отвести глаза.
Наконец сбежала первая невеста — Оксана теперь уже Одинцова. За ней и Маша. Женихи исчезли, якобы в поисках. Ведущие молодцы — обыграли происшествие грамотно и продолжили развлекать гостей, которым в данный момент молодожены и не нужны.
Можно отправляться домой, отогревать, оледеневшее сердце. Чашечка какао, теплое одеяло и побольше носовых платков.
Все оказалось гораздо хуже. Поток был бесконечный. В конечном итоге, о том, что творится в соседней комнате, заподозрила Настя. Заявилась к ней с бутылкой коньяка, которую, как знала Белоснежка, хранила для препода по аудиту, вредного мужичка.
— Давай, подруга, выкладывай, что стряслось, — заявила она, явно не принимая отказа. Налила в маленькие рюмочки крепкий напиток и сунула Ире в руки.
Выпили. Прорвало. Рассказала обо всем. Чем больше убывало в бутылке, тем сильнее поток слов и слез. Потом и Настю разморило — рассказала о своих любовных потерях. Наговорившись, подруга затянула песню. Затем вторую. Когда дошло до Огней Саратова и женатого, Ира уже была в стельку пьяная. Голосила, словно на концерте.
Успокоились, когда соседи начали долбить в стену. Разошлись по комнатам, став чуточку ближе.
Похмелье. Она была рада ему. Трудно поверить, но дело в том, что за болью в голове, тошнотой и общей слабостью, можно легко спрятать более серьезное — душевную муку.
Наська ждала на кухне с соком грейпфрута и таблеткой аспирина.
— Прекращай подруга, страдать. Пока ничего сильно страшного не случилось. Того, чего бы ты не смогла пережить. Я правильно поняла, вы не спали? Значит, ляльки точно не будет. Остальное можно забыть, поверь мне.
Ира спряталась за стаканом. Эх, Настя, не знала ты видимо любви. Как пережить, если в груди кусок льда, который вызывает дикую боль?
— А у тебя нет такой же таблеточки от душевных страданий, Великий специалист по чувствам, а?
— Есть! Другой классный мужик.
Ира печально улыбнулась. «Другой? Нет! Никому на свете не отдала бы сердца я…», — вспомнились слова Татьяны Лариной.
Допила сок и поплелась к себе в комнату, весь день валяясь в кровати и жалея себя. К вечеру надоело. Позвонила Алеку с просьбой выгулять сестру и ее подругу.
— Наська, одевайся, поехали за твоей таблеткой!
Подруга завизжала и начала в бешеном темпе собираться, раскидывая повсюду шмотки.
— Насть, а если Алек зайдет, а тут твои лифчики.