Бедная Настя. Книга 3. В поисках счастья

У Забалуева разом кошки заскребли на душе — уж не проболтался ли сторож по пьяному делу? А когда ни Лиза, ни Репнин к ночи так домой и не явились, он заволновался по-настоящему. Мелькнула у него, правда, мысль — не скрывается ли Лиза у Корфа, но Дмитрий, посланный разведать это, господ в имении барона не обнаружил. И тогда Забалуев велел ему срочно подавать карету и особо строго указал лошадей впрягать рысистых и повыносливей.
Он почти нагнал Репнина и Лизу на почтовой станции. Смотритель в его объяснениях признал мужа с женой, что интересовались ехавшим в Глумов мужиком. Забалуев побагровел — это было уже слишком! Мало того, что подлый поручик его тайну разгадал, так еще и мужем представился!
— Папа! Папенька! Папенька приехал! — дети — а их оказалось пятеро! — все это время любопытствующие за происходящим из спальной в щелочку полуоткрытой двери, вдруг высыпали из комнаты и бросились наперегонки к Забалуеву.
— Папенька?! — Лиза с ужасом уставилась на него.
— Простите, — нерешительным тоном обратился Репнин к хозяйке дома, — а вы?..
— Глафира Федоровна Забалуева, венчанная супруга и мать счастливого семейства, — улыбнулась женщина.
Лиза почувствовала головокружение, и Репнин едва успел подхватить ее.
— Так значит — папа? — усадив Лизу на стул подле круглого стола в центре комнаты, обратился он к Забалуеву, осторожно снимавшего с себя детские ручонки, которыми малыши все норовили обнять его.
— Ты, Глаша, уведи детей в спаленку, а то мне с гостями побеседовать надо бы, — не очень ласково попросил Забалуев.
— Папенька, а вы мне привезли, что я просила? Привезли? — то и дело отрываясь от матери, немедленно кинувшейся исполнять указание Забалуева, спрашивала младшая девочка.
— Папенька, а вы надолго? Вы навсегда вернулись? — вторил ей один из братьев.
— Вот непоседы, — укоряла детей Глафира, мягко выдворяя их в спальную. — Соскучились страшно, Полечка даже плакала на днях…
— Так зачем же их с отцом разлучать? — миролюбиво сказал Репнин. — Пусть посидят с нами, на отца полюбуются! Дети нашей беседе не помеха.
— Так-то оно так, — кивнула Глафира, — да все же и вы, и отец с дороги. Устали, надо отдохнуть. Сашенька, Полечка, Миша, Анюта, солнышко мое, Ванечка, отправляйтесь к себе, папа с вами позже поиграет.
Закрыв за детьми дверь, Глафира снова обернулась к гостям.
— Слышу, чайник уже вскипел, а я до сих пор с вами не познакомилась…
— Это князь Михаил Репнин, прекрасной души человек! — поспешил с объяснениями Забалуев. — А это… Это Елизавета Долгорукая, княгиня, я когда-то знавал ее родителей.
— Очень приятно, — Глафира сердечно расцеловалась с явно смущенными гостями. — Да вы не стесняйтесь, у нас все по-простому. Мы звания невысокого, из мелкопоместных. Я все больше, как видите, дома сижу с детишками. А у Андрюши служба разъездная — ему приходится много путешествовать.
— Дело-то, наверное, хлопотное у вас, Андрей Платонович? — с едва уловимой иронией поинтересовался Репнин.
— Мне грех жаловаться! — ответила за мужа общительная Глафира, ставя на стол фарфоровый чайничек и три небольшие сервизные чайные пары. — Отчасти я причиной тому. Я была завидной невестой, когда Андрюша за мной ухаживал. Папенька мой был богат, да только разорился через полгода после нашей свадьбы. Пришлось Андрюше самому улаживать все семейные дела.
— Наверное, нелегко вам пришлось, Андрей Платонович? — тихо спросила бледная Лиза.
— Грех жаловаться, — перекрестилась на образа Глафира. — Андрюша меня ни разу не попрекнул. А что живем скромно, разносолов не держим, так разве в этом счастье? Я за Андреем Платоновичем, как за каменной стеной. Дай Бог каждой такого мужа! Сейчас варенье принесу.
— Какая чудесная у вас жена, Андрей Платонович! — с угрозой в голосе сказал Репнин, едва Глафира отлучилась в сенцы. — И почему вы нас раньше не познакомили?
— Ради Бога, умоляю, не выдавайте меня! — картинно вскричал громким шепотом Забалуев, порывисто бросаясь к гостям, как будто намеревался упасть перед ними на колени. — Глафиру пощадите, сердцем она больная, не выдержит! Детей пощадите!
— Что же вы раньше о них не вспоминали? — с ненавистью спросила Лиза.
— Все ради детей, ради детей!
— Как же трогательно, Андрей Платонович! Я просто готов сейчас упасть вам в объятия и зарыдать, — усмехнулся Репнин. — Или все же стоит подать на вас в суд за двоеженство?
— Тише, тише! Ради Бога, тише! — умолял Забалуев.
— Зачем вы мучили меня? — воскликнула Лиза.
— Виноват! Кругом виноват!..
— Значит так, Андрей Платонович, — решительным тоном сказал Репнин, — выбирайте: можете поехать с нами, а можете остаться здесь и дожидаться исправника. Впрочем, еще вы можете пуститься в бега, но, учитывая уже имеющиеся прегрешения, в случае, если вас поймают, на снисхождение вам рассчитывать уже не стоит. Итак, я жду. Что вы выбираете? Хотите сами покаяться перед семьей Елизаветы Петровны или желаете громкого скандала?
— Нелегкий выбор вы мне предлагаете, сударь… — прикусил губу Забалуев. — Совсем нелегкий.
— Обманывать было легче? — с раздражением поинтересовалась Лиза.
— По крайней мере, значительно приятней, — попытался по привычке нахамить Забалуев и осекся под взглядом Репнина. — Шучу я, шучу…
— А вот и варенье! — в комнату вернулась Глафира.
— Не стоит, душа моя, — остановил ее Забалуев. — Дело в том, что княжна и Михаил Александрович не смогут остаться у нас, им сейчас же надо ехать дальше.
— Какая жалость! — всплеснула руками Глафира. — А я думала, вы погостите! Я ведь все время с детками. Нет, они у нас славные. Но так порой хочется поговорить с приятными людьми. У батюшки моего прежде каждый божий день гости бывали. Неужели так необходимо ехать?
— Совершенно необходимо, — закивал Забалуев. — Более того, душа моя, вынужден огорчить тебя — мне тоже придется отправиться с ними.
— Как же так?! Только приехал — и опять? — Глафира подошла к Забалуеву и обняла его.
— Увы! У нас с князем вскрылось одно очень серьезное дело, без моего участия не разобраться. Ничего, душа моя, ничего! Раньше уеду — раньше вернусь обратно! Приношу свои извинения… Пойду, поцелую детей на сон грядущий, и сразу в путь.
Забалуев и Глафира рука об руку отправились в детскую, а Лиза с Репниным вышли на крыльцо.
— Забалуев — такой любящий отец, кто бы мог подумать? — с сомнением покачал головой Репнин.
— Но это значит — я отныне ему не жена? Не правда ли, Миша? — Лиза с надеждой посмотрела на него.
— Я рад за вас, — кивнул он и вдруг порывисто обнял Лизу и поцеловал. Но потом ужаснулся содеянному и отступил от нее. — Простите меня за этот порыв, сам не знаю, как вышло…
— Не упрекайте себя, князь, я тоже потеряла голову… от счастья, когда поняла, что скоро стану свободна.
— На вашем месте, Лизонька, — вкрадчивым тоном сказал вышедший к ним на крыльцо Забалуев, — я бы не торопился праздновать.
— К чему вы клоните, Андрей Платонович? — нахмурился Репнин.
— Я вот о чем сейчас подумал, вы могли бы извлечь из всей этой ситуации немало пользы, особенно для вашего батюшки, Елизавета Петровна.
— О какой пользе вы говорите? — с подозрением уставился на него Репнин.
— Я возьму на себя вину за фальшивые деньги… А взамен вы сохраните тайну моего двоеженства. И, если вы согласитесь, я сам буду ходатайствовать о расторжении нашего брака. Признаться, Елизавета Петровна, мне тоже наскучило быть вашим мужем.
— Славно придумали, Андрей Платонович, — покачал головой Репнин. — Только пахнет ловушкой.
— Михаил Александрович, умные люди всегда сумеют договориться, и при этом все останутся в выигрыше, — усмехнулся Забалуев.
Лиза вопросительно взглянула на Репнина.
— Я все же думаю, — сказал он, — сначала нам стоит вернуться в имение и сообщить обо всем вашим родителям, Елизавета Петровна, а потом мы примем решение, которое устроит нас всех.
— Уверен, что вы, как человек разумный, — поддакнул Забалуев, — поймете всю выгоду этой сделки…