Мне не забыть

— Я тоже, — Красовский странно посмотрел на нее, — надеюсь, мы сработаемся. О задачах нашей передачи я расскажу тебе по дороге.
Лера с сожалением посмотрела на Наташу, ей так хотелось рассказать ей о найденном конверте, но у них не было возможности остаться наедине.
— Идем, у меня мало времени! — Красовский взял Леру под руку и повел на стоянку.
Наташа развела руками — возражать шефу было не принято.
— Я тебе позвоню! — на прощание крикнула Лера и с удивлением посмотрела на новенькие «Жигули», в которые предлагал ей сесть Красовский.
— Я очень рад, что снова встретил тебя, — сказал Красовский, открывая дверцу машины, — прошу.
Лера села на переднее сиденье и снова подумала о том, что изменился не только сам Красовский, но, вероятно, и его материальное положение. Она раньше даже не могла предположить, что он станет таким.
— Могу подвезти тебя домой, — сказал он. — Поговорим по дороге.
— Спасибо…
Машина рывком тронулась с места. Некоторое время оба молчали.
— Должен сказать, что ты очень удивила меня. — Красовский достал сигарету, закурил.
— Чем же? — спросила Лера.
— Честно говоря, никогда не ожидал, что ты так резко изменишь свою жизнь. Для меня это довольно странно.
— Но ведь и вы, Леонид, очень сильно изменились.
— Слушай, хватит этих церемоний, называй меня на «ты».
— Я попробую.
— Я изменился внешне. Я сменил свой имидж, свой appiriens, но по сути я остался тем же. Ты же совершенно не изменилась внешне, ты так же прекрасна. Но насколько изменилась твоя жизнь!
— Вы говорите так, словно осуждаете меня.
— Упаси Боже. Я просто хочу понять, как все это произошло с тобой. Ты очень спешишь? — спросил он.
— Мне надо быть дома к шести, — сказала Лера.
— Тогда у нас полно времени. Если не возражаешь, заедем ко мне домой, поболтаем за чашкой кофе.
— А это удобно? — спросила Лера.
— Ты кого имеешь в виду, себя или меня? — обескуражил ее Красовский.
— Ну, я вообще спросила, — растерялась Лера.
— Вообще ты удивляешь меня. Я ведь не напрашиваюсь к тебе в гости!
— Напрасно, — тихо сказала Лера.
— Знаешь ли, меня не интересует твоя семья! Кстати, как тебя угораздило погрязнуть в семейной жизни? Сколько у тебя детей?
— Одна дочь.
— Ну, это только начало! Что касается меня, я живу один и надеюсь, это продлится довольно долго! И мне удобно делать все, что я хочу и считаю нужным. Это — к вопросу об удобствах.
«Он действительно умеет всегда делать то, что хочет, — подумала Лера не без зависти, — он совершенно свободный человек…»
— Ты счастлива? — неожиданно спросил Красовский, застав Леру врасплох своим вопросом.
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что спросил.
— Я довольна своей жизнью…
— Но… Я слышу «но» в твоем голосе.
— Никаких «но»!
— Что ж, тебе виднее… Хотя мне почему-то кажется, что это не совсем так… Я немного знаю тебя и не могу поверить, что ты можешь наслаждаться жизнью, сидя в четырех стенах. Хотя, конечно, женщины всегда для меня были загадкой! Я никогда не мог понять, почему они так охотно и легко предают свой талант, умышленно лишают себя свободы и делают вид при этом, что получили именно то, что хотели. Правда, некоторые еще ноют и жалуются, но это уже полные извращенки, о них даже говорить неинтересно. Но променять творчество на кастрюли и ночные горшки — для меня это непостижимо! — Произнося этот свой монолог, Красовский вдруг так резко затормозил, что чуть ни врезался в стоявшую впереди машину.
— Но кто-то должен это делать! — попыталась спорить Лера.
— Да, неопровержимая логика! Если не я, то кто же? Вранье все это, моя дорогая! Инстинкт самки, страх перед одиночеством? Но на тебя это непохоже…
— Вы исключаете любовь, Леонид, — сказала Лера.
— Любовь? — Красовский резко повернулся и посмотрел ей в глаза. — Я не вижу любви в твоем взгляде. Нет, я читаю в нем скрытую тоску, беспокойство, накопившееся раздражение. Или я не прав?
«Конечно, он прав, — подумала Лера, вцепляясь в подлокотник на дверце от резкого поворота, — перед ним невозможно притворяться… Если бы я была действительно счастлива, я не поехала бы к нему домой…»
Наташа в этот вечер ненавидела сама себя. Она должна была радоваться, что будет работать вместе с подругой. Ведь совершенно очевидно было, что Красовский возьмет ее на роль ведущей. Валерия так прекрасно выглядела на экране, держалась свободно, непринужденно, остроумно шутила, задавала интересные вопросы… Но почему он так стремительно увез ее, не дав им даже поговорить? Господи, да при чем здесь это! Ведь мучило Наташу совсем другое. Какой смысл обманывать себя? Дело в том, что они уехали вместе! А она осталась… Красовский никогда не подвозил ее на своей машине, никогда не уходил из студии под руку с ней! И теперь помимо воли ее душу разрывала ревность. Это было гадко, отвратительно, стыдно! А самое ужасное было то, что Наташа не могла понять толком, кого к кому она больше ревнует — Красовского к Лере или Леру к Красовскому. Она вдруг испугалась, что может потерять их обоих, и от этого ей стало так невыносимо плохо, что она с трудом могла сдерживать свои чувства, наверное, все было написано у нее на лице.
Она сидела в автобусе рядом с Ваней — чистым, прекрасным, любящим, верным — и в его присутствии чувствовала себя еще более отвратительно.
«Какая же я гадкая, грязная, земная… Я завидую, ревную — стыдно, омерзительно…» — произносила она про себя. В сущности, она была довольна своей жизнью до сегодняшнего дня… Она работала у Красовского, видела его почти каждый день, пользовалась его расположением… Не об этом ли были ее самые смелые мечты несколько лет назад? Они так и не стали любовниками, но, может быть, это и к лучшему… Во всяком случае, она не могла пожаловаться на плохое отношение к себе, более того, он ценил ее как режиссера, относился к ней с явной симпатией и уважением… И еще — рядом был Ваня, без которого Наташа просто не могла обходиться! Он был чудесный, ничего не требующий, надежный друг… Он учился на вечернем в режиссерской мастерской Красовского и почти каждый день появлялся на студии, хотя официально здесь не работал. Наташа прекрасно понимала, что он делает по из-за нее. Постепенно Наташина безумная любовь к Красовскому утрачивала свою остроту, она давно смирилась со своей участью и то и дело заводила романы на стороне, которым не придавала большого значения… Да и времени на личную жизнь у нее было не так много. Глядя на Леру, она с ужасом думала, что не выдержит и месяца даже самой счастливой семейной идиллии. Конечно, Макс славный парень, но, как любой мужик, собственник, деспот… Жаль, конечно, Леру, уж так сложилось, она сама сделала свой выбор… И до сегодняшнего дня все было на своих местах. Теперь все перевернулось… Что будет дальше? Красовский и Лера… Она здесь ни при чем, она со своей дурацкой ревностью и с Ваниной непорочностью… Интересно, за все эти годы была у него хоть одна женщина? Почему-то именно сейчас Наташа задала себе этот вопрос, на который не было ответа.
— Натали, отдай мне свою печаль, — тихо сказал Ваня и нежно погладил ее руку.
Она не удержалась и заплакала — от обиды, ревности и от стыда за саму себя.
Согласившись заехать к Красовскому, Лера подумала о том, что для нее это может оказаться небезопасным. В его присутствии она чувствовала себя немного странно, она вспомнила, как когда-то, несколько лет назад, когда они только познакомились, она испытывала в его присутствии ощущение странной тревоги. Она не могла сказать, что была влюблена в него, но что-то притягивало ее к этому человеку, он ей был небезразличен, и особенно сейчас, когда ее отношения с Максимом не то, чтобы зашли в тупик, но как бы потеряли свою прелесть, новизну, остроту ощущений, встреча с Красовским могла, может быть, даже что-то изменить в ее жизни.
Он жил в центре Москвы, в старом кирпичном доме. Они въехали во двор, вошли в подъезд, сопровождаемые любопытными взглядами местных кумушек. Когда они вошли в квартиру, Лера была поражена. Дорогая мебель, мягкий ковер на полу, красивые светильники, от которых исходит неяркий свет. Уютно, приятно…