Я обвиняю!

Находясь в постоянном общении с местным населением, итальянцы во Львове старались во всём подчеркнуть, что они не имеют отношения к гитлеровской карательной политике. Трамвайные составы во время оккупации были разделены следующим образом. На первом вагоне висела табличка: «Для немцев и союзников». Вторые вагоны были для местного населения. Однако итальянцы не пользовались привилегией для «избранных» и намеренно ездили в набитых людьми вагонах для местного населения. Леопольд Швальбнест рассказывает, что «итальянцы во Львове всячески проклинали гитлеровцев за то, что те бросили их на русский фронт».
Сотрудник радиолаборатории Львовского политехнического института Гречка рассказывает: однажды он ехал в трамвае и видел, как с вагоном поравнялся, мотоциклист-итальянец. Кто-то из немцев, ехавших в вагоне для «избранных», крикнул ему презрительно: «Макаронник!» Итальянец улыбнулся, поднял руку в кожаной перчатке и крикнул: «Паулюс капут!»
Бывший львовянин Владислав Вебер задержался на Академической площади Львова в тот слякотный осенний день, когда из цитадели вывозили уже последних обречённых итальянцев. «Их вели и везли автомашинами по направлению к Лычакову, — вспоминает Владислав Вебер. — Конвоировали их эсэсовцы. Итальянцы — рядовые и офицеры — имели вид оборванцев, некоторые шли в носках, а некоторые обернули ступни чем-то наподобие онуч. Исхудалые, почерневшие, они, пожалуй, понимали, что ждёт их в конце этого марша. Поговаривали, будто после расстрелов по оврагам между Лисеницкими холмами стекала кровь…»
В период гитлеровской оккупации итальянскую армию знал весь Львов. Офицеры и солдаты итальянского гарнизона относились к местному населению доброжелательно. Нередко участники Сопротивления, преследуемые гестапо, находили убежище у итальянцев, а потом, недели через две-три, бог весть какими судьбами приходила от беглеца открытка уже из-за границы: «Жив-здоров, нахожусь в безопасном месте…»
Надо сказать, что помощь, оказываемая итальянцами людям, переносящим бремя оккупации, выходила далеко за пределы Львовской области. Как известно, в годы оккупации Львовщина и соседние области бывшей Восточной Галиции были названы «дистрикт Галиция» и включены в состав «генерал-губернаторства». Внутренних границ между дистриктами не было, и потому во Львове часто появлялись, спасаясь от преследования гестапо и СД, участники Сопротивления из Варшавы, Кельце, Кракова и других городов Польши. В свою очередь, на улицах древнего украинского города, переименованного захватчиками в Лемберг, завывая сиренами, проносились гестаповские машины со знаками «W» из Варшавы и других польских городов. Вот тогда-то, когда иногородним антифашистам приходилось туго, они и прибегали к услугам итальянцев, чтобы вырваться за пределы Польши и западных областей Украины.
Ликвидация итальянского гарнизона во Львове почти совпала с окончательным уничтожением многочисленных гетто, разбросанных по городам и сёлам Западной Украины. Уничтожением евреев, ликвидацией не желающих воевать за интересы гитлеровской Германии солдат-итальянцев руководили губернатор дистрикта Галиция штандартенфюрер СС Отто Вехтер и подчинённый ему командующий СС и полицией дистрикта бригаденфюрер СС Фриц Катцман. В докладе Фрица Катцмана от 30 июня 1943 года, направленном под грифом «Государственное тайное дело» высшему руководителю СС и полиции в «генерал-губернаторстве» Кригеру, помимо сообщения об уничтожении еврейского населения есть и упоминание о поведении итальянцев: «…во время акции мы наталкивались на огромные трудности, потому что евреи старались любыми способами избежать выселения. Пытались они убегать и скрывались в различных местах — в каналах, в дымоходах и даже в клоачных ямах. Баррикадировались в подземных коридорах, в подвалах, переоборудованных в бункера, в междуэтажных перекрытиях, в хитро замаскированных убежищах на чердаках и в сараях, в мебели и т. д. Чем меньше становилось оставшихся в живых евреев, тем больше увеличивалось их сопротивление. Они использовали для обороны оружие самых различных видов, но главным образом оружие итальянского происхождения. Итальянское оружие евреи покупали… у итальянских солдат, расположенных в дистрикте…»
Дом на улице Яцка
И поныне стоит на улице Ушакова (ранее Яцка) ничем не примечательный угловой дом, стены которого можно разглядеть из окон троллейбуса, проезжающего по улице Шота Руставели. Дом этот также имеет прямое отношение к тайне исчезнувшего итальянского гарнизона. Завесу этой тайны приоткрыл нам Чеслав Суховирский.
В 1942 году гитлеровцы схватили Суховирского во время облавы в Бусске и отправили на каторжные работы в Германию. Но когда поезд задержался во Львове, шестнадцатилетний мальчик бежал из эшелона. Во Львове, по улице Шота Руставели, 24, жила тётка Чеслава. Она спрятала беглеца, а вскоре на эту же квартиру приехали из Бусска его родители. Во Львове было голодно, и Чеслав, чтобы как-нибудь поддержать семью, поступил учеником на почту. Разнося письма, он знакомился с итальянцами, которые размещались во дворце митрополита Шептицкого на Зелёной улице и в угловом доме на улице Яцка, совсем близко от квартиры Чеслава.
Надо что-то предпринять, чтобы не умереть с голоду. И мальчик начинает торговлю с итальянцами. На немецкие марки он покупает у них папиросы и вино, а в придачу получает солдатские сухари и макароны, которые съедает на ходу по пути на площадь Пруса. Там он сбывает из-под полы вино и папиросы.
— С того и жили кое-как. День да ночь — сутки прочь. Голод был страшный, и каждый изворачивался как мог, — печально улыбаясь, рассказывал Чеслав Суховирский. — Итальянцы с улицы Яцка не только не гнали от себя детей, но и подкармливали их чем могли и даже пускали в здание, где сами квартировали. Я хорошо помню, что жили у них два русских мальчугана. Одного из них спасла позже русская женщина Росокова, жившая по улице Батория (теперь Ватутина). А вот второй русский парнишка, имя его я позабыл, был вывезен вместе с итальянцами в концлагерь… Там, на улице Яцка, в угловом доме на пригорке, и вспыхнул бунт итальянцев. В тот день никто чужой не заходил к ним в казарму. Один из итальянцев был убит тогда эсэсовцем из автомата. В холле должны остаться следы пуль на стене, если их не забелили. В то время, когда гитлеровцы вывозили итальянцев ночью с улицы Яцка, я подошёл к их дому. Оттуда вышел офицер и позвал меня и ещё одного парнишку в дом, чтобы помочь солдату-сапожнику перебраться на Зелёную улицу. Тогда-то мы и увидели на стене в холле на первом этаже следы пуль и кровь на паркете. Видел я там ещё портреты Гитлера и Муссолини. Эти нарисованные на стене портреты были измазаны чернилами и чёрной краской. Мы спросили у позвавшего нас офицера, куда делись наши знакомые итальянские солдаты. Он ответил, что выехали, мол, в Италию. Но солдат-сапожник уже по дороге на Зелёную стал плакать, говоря, что всё это ложь, что все они в концентрационном лагере. Он дал мне написанную по-итальянски записку. Из текста её я мог разобрать: «Помогите, фашисты убивают!» Солдат рыдал как ребёнок, а офицер избил его потом за то, что он с нами разговаривал. Вскоре люди во Львове узнали, что действительно всех итальянцев расстреляли…
— Мартирология  [16] итальянских солдат во Львове началась ещё до трагического лета 1943 года, — утверждает варшавский журналист Яцек Вильчур, в прошлом львовянин. — В ночь с 4 на 5 апреля 1942 года на Галицкую площадь, к дому 15, где помещалось управление криминальной полиции (крипо) и зихерхайтдинст (СД), привезли нескольких итальянцев. Гитлеровцы заставили несчастных раздеться и затолкали их в машину. Эта жандармская машина вместе с арестованными и их палачами доехала до еврейского кладбища на Яновской улице. Там, где эта улица соединяется с Пелиховской, солдатам было велено выйти. Под конвоем их привели в долину, которая граничит с Клепаровским леском. Там обречённые выкопали себе могилу, после чего им приказали стать спиной к поднявшим автоматы эсэсовцам. Несколько залпов оборвали жизнь тогдашних «союзников» Гитлера. На следующую ночь снова приехали туда немцы, раскопали могилы с расстрелянными и увезли их тела в неизвестном направлении…