Поле битвы - Россия!

***
Поначалу карта была бесполезной, так как вокруг простирался однообразный ландшафт, и он просто шел по компасу на север. Пролетая над поверхностью земли, легко было находить своеобразную красоту в диких зарослях травы и кустарника, но теперь, когда пришлось передвигаться пешком, африканская земля обернулась бесконечным кошмаром, в котором не находилось места ни для чего, кроме жары, колючек, мошкары и змей. Целый день прошел в упорной утомительной ходьбе, прежде чем вдали показались знакомые терриконы горнорудного комплекса. Потом кончилась вода. Словно задавшись целью свести скитальца с ума, далекие холмы отработанной руды упрямо отказывались расти на его глазах, а кусты цеплялись за его одежду, словно не желая выпускать путника изпод своей власти. Его летный комбинезон порвался под мышками, и горячие струйки пота жгли обнаженное тело. В панике он выстрелил из пистолета в змею, которая неожиданно возникла прямо перед ним. Тейлора начала бить дрожь, потом появились галлюцинации. В минуты просветления он никак не мог понять, от чего он страдает больше - от страха или от жажды. Он заставлял себя сосредоточиться только на конечной цели пути, не отвлекаться на посторонние мысли и не давал себе думать о том, что добравшись до лагеря своей эскадрильи, может найти его покинутым. Еще он думал о воде и об отдыхе в безопасном месте, где подстерегавшие его в дороге опасности не подкрадутся к нему во время сна.
Когда в спускающихся сумерках Тейлор наконец приблизился к лагерю, он с замиранием сердца принялся выискивать хоть какие-нибудь признаки жизни. В воздухе не было ни одного вертолета. Машины не поднимали клубы пыли на грунтовых дорогах. Чувствуя, что находится на грани безумия, он прибавил шагу, почти побежал, хромая и спотыкаясь, не сгибая поврежденного позвоночника, словно верхняя часть его тела была вырезана из единого куска твердого материала.
Нет, конечно, они не могли бросить его на произвол судьбы.
Вода.
Отдых.
Как в тумане он засеменил вверх по отрогу горы из шлака, что скрывала лагерь от глаз.
И отшатнулся, словно кто-то с размаху ударил его в грудь. Потом уселся на породу, не в силах оторвать взгляд от простиравшейся внизу картины.
Лагерь и аэродром превратились в свалку обугленных обломков. Разбитые вертолеты и машины нелепо замерли посреди обрывков палаток и маскировочных сетей.
Они не услышали его сигнала тревоги. И не успели среагировать. Или не справились с лучше вооруженным противником, как не справилось с ним его звено, ныне обломками рассеянное по пустыне.
Через какое-то время он нашел в себе силы встать и долго, как во сне, бродил среди того, что осталось от его части. Кое-что все-таки уцелело. Несколько автомобилей, полевая кухня, различные предметы полевого оборудования… даже драгоценный бак с водой отступавшие просто бросили. Мертвых тел, правда, не было. По американской традиции живые, уходя, забирали с собой раненых и погибших товарищей. Но больше - почти ничего. Над двухэтажным административным зданием безжизненно повис на флагштоке забытый краснобелый флаг воздушно-десантных войск.
Тейлор понимал, что ребятам здесь, должно быть, пришлось очень туго. Но он не мог испытывать к ним сочувствия. Ему просто было очень плохо, и, как всякий больной, он сосредоточился только на своей боли. Он жадно припал к крану бака с водой, затем подставил голову под струю. По тому, какую боль вызвал стекавший по лицу и шее прохладный поток, он понял, насколько сильно обгорела его кожа. Но Тейлор не стал обращать внимания на такую мелочь. Он хотел спать.
Непроглядная африканская ночь обрушилась на землю моментально, будто кто-то спустил занавес в театре. Спотыкаясь о валяющийся повсюду мусор, Тейлор поднялся на плоскую крышу административного здания, где висел флаг. Он надеялся, что там его не побеспокоит никакая живность. В нем развился детский ужас перед всякой ползущей мелюзгой, даже перед мухами. Он чувствовал, что по горло сыт ужасами дикой природы, и ему хотелось одного - чтобы его хоть ненадолго оставили в покое.
Тейлор проснулся от солнечного света. Он резко подскочил на своей жесткой бетонной постели. Вертолеты! Он слышал звук вертолетов. Но, еще не встав на непослушные ноги, еще не осмотрев небо, он уже понял, что за рев боевых машин принял жужжание мух.
Ноги плохо служили ему, и он с трудом спустился вниз по лестнице. Опять попил, на сей раз почувствовав вкус воды, горькой и теплой. Вокруг грузовика валялась груда коробок с сухим пайком. Но от мысли о еде Тейлора затошнило. Однако день принес с собой надежду. Он жив. И мог выбрать себе любую из нескольких исправных машин. Он мог при желании взять грузовик или легковой автомобиль. Вдруг Тейлор понял, что, несмотря ни на что, ему все-таки может посчастливится выжить.
Он мог передвигаться только медленно, но старался собираться методично. Он загрузил легкий универсальный грузовичок коробками с сухим пайком, десятигаллоновыми канистрами с бензином и флягами с водой. Он облазил остовы вертолетов в поисках забытых аварийных комплектов. Боеприпасы, спички, аптечки, ракетницы. Даже в самых разбитых машинах находилось что-нибудь полезное. Но ему так и не удалось обнаружить исправного радиоприемника. А наиболее современные аппараты связи, попадавшиеся иногда среди обломков, оказались с расстроенными программами и стертой памятью. Кто-то позаботился о секретности.
В административном здании стояли телефоны гражданской линии, но они молчали. И все же, порывшись в брошенных бумагах, он смог подобрать вполне приличный набор карт. Некоторые из них устарели, на других не имелось почти никаких отметок, но все же это было явно лучше, чем одна-единственная полетная карта небольшого участка местности, что расползалась по швам у него в кармане. Тейлор составил план дальнейших действий. Нет никакого смысла добираться до Колвези, не зная ситуации на фронтах. Лучше направиться на север, придерживаясь берегов реки Луалаба, насколько позволят местные дороги. На развалинах палаточного городка он порылся в обгорелых походных сумках и чемоданах. Его собственная сумка сгорела, но ему удалось подобрать несколько комплектов формы нужного размера на том месте, где стояли палатки рядовых. Он даже мог бы захватить с собой целую библиотеку порнографических журналов, но предпочел забросить в грузовик спальный мешок.