Повести и рассказы
Напиши подробнее, если не тайна, о каком товарище своем ты мельком упоминаешь? Не о том ли, родитель которого высоко занесся в областном масштабе? И он теперь, этот «принц», снисходительно отвечает на твои письма? Я бы с таким «товарищем» не стала переписываться!
Пиши, буду ждать.
Твой друг Лена.
21 января.
*Ой, Валерий, наберись терпения прочесть еще одну страничку.
Вчера плохо себя чувствовала и с трудом дождалась конца последнего урока. А нынче мама в школу не пустила, начинив меня всевозможными таблетками.
У нас в школе пятого февраля встреча выпускников. В этот ставший традицией день в школу собираются выпускники всех лет. Вначале — торжественная линейка. Выступает директор, потом кое-кто из «старичков». И уж затем — концерт, танцы. Надеюсь, и в этот раз вечер пройдет знатно! Мы все с нетерпением ожидаем этот день. Особенно я (пятого февраля так же мой «праздник»).
Звонок. Голос мамы. Вероятно, у нее обеденный перерыв. Допишу потом.
Семь часов вечера. Заявилась проведать меня Инна. Рассказав о всех школьных новостях, взялась за роман Санд «Мопра». Перед этим проворчала: «Когда бы ни пришла к тебе, ты вечно строчишь письма!»
Промолчала. А про себя думаю: «Правда, почему меня тянет и тянет писать Валерию?» И сама себе не могу объяснить.
Напиши подробнее о тех ребятах, которые намерены путешествовать с тобой. Кто они? Работают, учатся?
Да, мама спрашивает меня: растут ли у вас яблоки? И сохраняете ли вы их до зимы?
Инна принесла мне сборник стихов «Посиделки» Виктора Яковченко. Она уже прочла. Говорит: «Задушевная лирика».
Все!
Лена.
22 января.
*Сегодня в школу снова не пошла — ночью поднялась температура.
После уроков забежала Иннушка. Приволокла ворох фотографий (как-то ее отец «щелкал» нас чуть ли не целый день — и так, и эдак). Посмотрели, посмеялись: «Ну и дикарки, растрепы!»
Потом Инна заявляет: вероятно, уже есть почта? Отвечаю: писем ни от кого не жду. А за газетами можно позже сходить. Но она, упрямая голова, не послушалась и побежала на первый этаж, где по стене в ряд выстроились почтовые ящики жильцов подъезда.
Возвратилась и кричит: «Пляши, несчастная!» Я сразу догадалась: от Валерия письмо! И — самой на удивление — вдруг весело на всю квартиру расхохоталась. Не сдержалась и подружка. Мы так смеялись, что не сразу услышали звонок в прихожей. Оказывается, нагрянули одноклассники. Зашли и говорят: «А ты, Ленка, на больную ничуточки не похожа! На улице даже слышно, как вы тут ржали!»
Сидели часа два, слопали вазу яблок, перерыли все книги, рассказали кучу городских новостей. Оказывается, несколько рыбаков-любителей более суток дрейфовали в море на оторвавшейся от берега льдине, пока их не разыскал катер. Еще рассказали о Фаинке из девятого «В», неизвестно по какой причине пытавшейся отравиться уксусной эссенцией.
Ты не представляешь, что со мной было. Вспомнила недавний вечер, когда тот тип выводил мелом гнусную брань на школьном заборе по адресу Ремерчук, и чуть не расплакалась.
Когда ребята наконец-то собрались уходить, Тимур Пупко (я тебе, кажется, писала об этом хлопце, моем соседе по парте) внезапно вспомнил о кульке с апельсинами, принесенными мне для «поправки здоровья».
«Отдавайте немедленно весь кулек! — закричала Инна. — На свою долю не надейтесь. Мы с Ленкой сами уничтожим апельсины».
Тимур смеется:
«А мы яблоками сыты!»
Твое письмо, Валерий, прочла лишь на другой день. Читала твои строчки о том, что ваша деревня не такая уж и маленькая (целых три улочки), и не могла удержаться от улыбки. В селе моей бабушки более двух тысяч дворов, две школы, три клуба. И у нас на Украине такие села не в диковинку!
Ты спрашиваешь, интересны ли произведения Федина? Пока прочла одну книгу — «Города и годы».
Теперь постараюсь ответить на труднейший для меня вопрос: что я намерена делать после окончания школы? Мама и папа советуют идти в медицинский институт. Но по их мнению, сначала надо направить свои стопы в наше двухгодичное медучилище. После медучилища, якобы, больше будет надежды поступить в институт. Представляешь себе: чуть ли не двадцать лет учебы! Пока грызешь гранит науки, совсем состаришься!
А в классе девчонки и слышать не хотят о мединституте. Они почему-то представляют меня или геологом с рюкзаком за спиной, или педагогом русского языка и литературы, вроде нашей Софьи Портфельевны.
Короче — в запасе на размышления еще четыре месяца. А пока усиленно готовлюсь к экзаменам.
У бабушки в селе гостила знатно. Чуть ли не каждый вечер ходила с подружками в кино и на танцы.
За окном — вечер. Пришла с дежурства мама (она работает вахтером на заводе). А с мамой и гости — тетя Оля с дочуркой Маринкой.
У Маринки поразительно черные глаза и поразительно русые, что тебе пшеничная солома, вьющиеся колечками волосы. Маринке три с половиной года, но до сих пор она упорно продолжает называть меня «Енкой».
Пишу тебе, а Маринка сидит около меня, укачивает на коленях куклу и забавно шепчет:
«Будь умницей, Рита, слушайся старших! — И вдруг кричит: — Мамуля, мамуля! А за что волк съел зайчика?»
«Какого зайчика?» — спрашивает тетя Оля.
«А того… из сказки. Помнишь, ты вчера мне сказывала?»
Тетя Оля комично морщит лоб.
«Наверно, доченька, зайчик не поздоровался с волком при встрече. Ну, тот и обиделся… Надо всегда здороваться со знакомыми!»
Смеется мама. Смеюсь я. А потом мама говорит девочке:
«Посмотри, Мариночка, чего это Лена пишет своему кавалеру?»
Маринка послушно заглядывает в мое письмо. До чего же забавная, сообразительная девчурка!
Тетя Оля говорит:
«Прочла ей Пушкина «У лукоморья дуб зеленый», и она враз запомнила. Теперь шурует это «Лукоморье» без запиночки!»
У вас трескучие морозы, искристый снег скрипит под ногами. Про нашу же погоду говорить не хочется: снова слякоть, снова туманы. Давным-давно не пахло снегом!
Нынче после комсомольского собрания забежала в книжный магазин. Представь, мне крупно повезло: купила сразу пять томов Бунина. Но вот «Овода» — никак не достану. Он в книжном есть, но лишь по подписке. И зачем людей дразнят?
Одна расфуфыренная дамочка сказала продавщице, получив свой экземпляр «Овода»:
«Я для внучика собираю книги».
«А сколько лет вашему внуку?» — из любезности спросила продавщица.
«Два года и семь месяцев!»
Заканчиваю. Буду очень ждать твоего письма.
Лена.
23 января.
Мама просит, чтобы я не писала тебе часто. А то пойдет в соседнее село на почту за письмом, говорит она, и, не дай бог, обморозится. После трагического случая с мужем тети Оли, погибшим в пургу в Архангельской области два года назад, мама панически боится морозов.
Теперь уже точно — всё! Передавай от меня и мамы привет своим домашним. Высылаю в виде приложения к письму четыре стихотворения из книжки Яковченко «Посиделки».
*Здравствуй, Валерий!
Пишу тебе, а Инна крутит пластинки (принесла с собой целую стопку). Когда музыка особенно приятна, она начинает кружиться перед зеркалом.
Нынче мы трудились над сочинением «Сравнительная характеристика Морозки и Мечика» (по роману Фадеева «Разгром»). Учительница нас не предупредила заранее — хотела проверить, знаем ли мы материал! Так в первые минуты я не могла ничего вспомнить… Морозка, Левинсон, Мечик… Но вот все же сосредоточилась и, кажется, что-то нацарапала. Тимур исподтишка заглядывал в мою тетрадь и сдирал безбожно… чуть ли не слово в слово! Ничего — сошло! Все привыкли к «пристрастию» Пупко «во всем брать пример с Ленки!».