Детские игры

— В общем, у меня для вас новость генерал Хапт сильно меня огорчил. Теперь мне придется огорчить его. При первом же удобном случае.
— Всему свое время, — ласково ответил Смит. — Сейчас главное — дети. Вы что-нибудь выяснили?
— Уорнер Пелл. Это была его идея.
— Тогда почему его прикончил его же собственный подручный? — поинтересовался Смит.
— В делах Пелла была замешана женщина — Сашур Кауфперсон. Когда запахло жареным, он собрался ею прикрыться, вот она и надоумила одного из мальчуганов заткнуть ему рот.
— Что еще за фамилия — Кауфперсон?
— С одним «н».
— Я не об этом. Мне никогда не приходилось слышать фамилию Кауфперсон.
— Раньше она была Кауфманн. Ее муж — один из уничтоженных свидетелей.
— Где она сейчас?
— Она у меня под замком. Об этом можете не беспокоиться.
— Ладно, — сказал Смит. — Оставайтесь на месте. Я с вами свяжусь.
— Можете написать то, что хотите нам передать, на рекламных щитах, — буркнул Римо. — Теперь о нас все знают, так чего соблюдать секретность?
— Я позвоню, — холодно заключил Смит и повесил трубку.
Римо бросил телефонный аппарат в мусорную корзину и повернулся к Чиуну, который разворачивал в центре комнаты свою спальную циновку.
— Римо, убери, пожалуйста, отсюда эту кушетку.
— Она тебе не мешает. Тут достаточно места для целого кукурузного поля.
— Она мешает мне думать, — сказал Чиун. — Убери ее.
— Сам убери. Не желаю заниматься тяжелым ручным трудом.
— Погоди. Разве в соответствии с распоряжением императора Смита мы не являемся равноправными партнерами?
— Да не император он, Чиун! В тысячный раз тебе повторяю!
— Дом Синанджу много веков работал на императоров. Раз он нас нанимает, значит, он — император. — Довольный собственной логикой, Чиун повторил вопрос: — Разве мы не равноправные партнеры?
— Не понимаю, почему наше равноправие налагает на меня обязанность двигать мебель?
— Все поровну, — объяснил Чиун. — Я стелю себе постель — это моя часть работы, а ты двигаешь мебель — это твоя часть работы.
— Прекрасно, И впрямь поровну: ты ложишься спать, а я двигаю мебель. Ну что ж. У тебя не найдется пианино, чтобы я снес его вниз?
Он нагнулся к кушетке и, положив руки на подлокотник, подвигал ее туда-сюда, чтобы примериться к ее тяжести.
— Двигай мебель! Узнавай, кто убийца! Вынюхивай, кто стоит за спиной у детей!.. А они тем временем знай показывают меня по телевизору! Выгребай мусор, избавляйся от трупов… Должен признаться, что я сыт всем этим по горло.
Он надавил на подлокотник обеими руками, причем правой ладонью — сильнее, чем левой. Кушетка встала на попа, и Римо подтолкнул ее. Кушетка отъехала в сторону на двух ножках, подобно яхте, разрезающей волну. На пути ей встретился стул; Римо усилил нажим правой ладонью, и кровать объехала стул. Приближаясь к стене, кровать замедлила движение, передние ножки опустились и коснулись пола. До стены остался ровно один дюйм. Стена и кушетка могли служить наглядной демонстрацией явления параллельности.
— Тебе бы только играть в игры! — сказал Чиун, расправляя циновку.
— Двигать мебель — никакая не игра, — ответил Римо. — Впредь будешь двигать кушетки самостоятельно.
— Непременно! Впредь я сам буду двигать кушетки. А ты будешь заниматься стульями. Равноправие так равноправие. Кстати, убери-ка вот этот стул. Он…
— Знаю, он мешает тебе мыслить.
Римо поднял стул и швырнул его в противоположный конец комнаты. Стул благополучно приземлился на спинку кровати.
— Ты, Смитти, эта работа — деваться от вас некуда.
— Вот и славно. Неудовлетворенность своей участью — свидетельство возмужания. Ты больше не ребенок, Римо. Подумать только! — Чиун неожиданно возликовал, — В один прекрасный день из безмозглого, своевольного, никчемного дитяти ты превращаешься…
— Интересно, в кого?
— В безмозглого, своевольного, никчемного взрослого. Некоторые недостатки не изживаются даже с возрастом. — Чиун хихикнул, довольный собой, и растянулся на циновке. — Не изживаются даже с возрастом!
Римо оглядел гостиничный номер, увидел телефон в мусорной корзине и водворил его на место.
— Я повесил телефон обратно на крючок, — сообщил он.
— Меня не интересует, что ты делаешь со своими игрушками, — отозвался Чиун.
— Смит должен позвонить. Не исключено, что это произойдет поздно.
— Скажешь ему, что я сплю.
— Он будет звонить мне, а не тебе. Но не потревожит ли тебя звонок?
— Не потревожит, если я этого не захочу.
— Х-р-р-р-р, — пророкотал Римо, вспомнив о том, что Чиун имеет обыкновение храпеть.
— Г-р-р-р-р! — послышалось с циновки. Чиун уже храпел.
Римо поставил регулятор звонка на максимум и пожалел, что нельзя сделать его еще громче.
— Г-р-р-р-р!
Римо улегся на кушетку, засунув голову под стул.
— Г-р-р-р-р-р-р!
Храп Чиуна раскатывался по всему номеру. Даже жалюзи на окне пришли в движение, как язычки охрипшего саксофона.
Телефон зазвонил так пронзительно и надсадно, что Римо подпрыгнул на кушетке, мигом пробудившись от сна.
— Г-р-р-р-р, — невозмутимо храпел Чиун.
Дзынь-дзынь-дзынь! — самозабвенно трещал телефон. Все вместе напоминало фугу для звонка и аденоидов. Впрочем, победа осталась за Чиуном. Римо снял трубку.
— Теперь все в порядке. Жены нет дома.
— Это ты, Римо?
— Конечно, а кто же еще?
— С Уорнером Пеллом у тебя вышла осечка, — сообщил Смит.
— То есть как это?
— Во главе операции стоял не он.
— Почему?
— Его состояние не превышало девятнадцати тысяч долларов. Маловато для человека, стоящего во главе этой адской машины. Тот должен был ворочать миллионами.
— Но как?.. — Римо осекся. Он понял, как Смиту удалось это установить. Компьютеры, входящие и исходящие, слежка, накладные, изучение денежных перечислений, досье на каждого, кто осмеливается дышать, — вот как Смит знает все. Если он вычеркивает Уорнера Пелла, значит, у него есть для этого основания.
Новая заноза в заднице!
— Что теперь? — спросил Римо.
— Полагаю, вам следует вернуться к этой Кауфперсон и побольше из нее вытянуть. Возможно, она знает, на кого работал Пелл. Помните, у этого человека должны быть связи в Министерстве юстиции, иначе они бы не пронюхали, где спрятаны свидетели.
— Хорошо, — сказал Римо. — А теперь выслушайте меня. Когда я брался за эту работу, меня не предупреждали, что придется выполнять роль ищейки. Я думал, что буду работать по своей специальности: раз-два — и готово. Выступать в роли ищейки мне не улыбается. Даже в те времена, когда я был жив, мне не нравилось ремесло детектива.
— Прошу вас, Римо, мы на линии открытой связи!
— Плевать. Я устал от заданий не по профилю. Вы используете меня как телохранителя, посыльного, детектива — мы так не договаривались. Раз вам понадобился сыщик, наймите сыщика.
— Хорошие сыщики дорого стоят, а вы обходитесь нам задарма! — сказал Смит и повесил трубку, прежде чем Римо успел разобраться, было ли это сказано всерьез или в порыве легкомысленного азарта.
Римо тоже повесил трубку и поклялся, что завтра же купит себе новый гардероб. Он выбросит всю свою одежду и накупит новой, да столько, чтобы можно было нарядить всех нью-йоркцев голландского происхождения, а счета перешлет Смиту.
Эта перспектива доставила ему целых шестьдесят веселых секунд, пока он не вспомнил, что проделал нечто подобное всего неделю назад.
— Г-р-р-р-р…
Оглушительный храп Чиуна не улучшил ему настроение.
Римо схватил трубку и позвонил ночному дежурному.
— Дежурный слушает.
— Алло, говорит мистер Максвелл из четыреста пятьдесят третьего номера. Не могли бы вы оказать мне услугу?
— Конечно, сэр, постараюсь:
— Вы заступили на всю ночь?
— Да, сэр.
— Чудесно. Я попрошу вас каждый час набирать мой номер. После трех звонков кладите трубку. Ответа не ждите.
— Но…