Криминальная мистика

Ответив на этот спич деликатным «гм-гм», Крячко проследовал за дворецким в красиво обставленный холл с бронзой каминных решеток и канделябров, кожей эксклюзивных диванов и зеленью экзотических растений.
– Вас ждут на втором этаже, в гостиной, – указав на украшенную изысканной резьбой лестницу из дорогих пород дерева, пояснил Антон Вадимович. – А мне позвольте распорядиться по части чая. Или вам больше нравится кофе?
– Чай… – махнув рукой, обронил Станислав и направился к лестнице, на ходу добавив, что вообще-то можно было и не заморачиваться со всякими там чаями и ко-феями.
Когда он поднялся в гостиную, первое, что бросилось в глаза – в ее ближнем углу, с учетом осенней поры, жизнерадостно потрескивал дровами камин, не менее роскошный, чем тот, что был замечен этажом ниже. Обстановка здесь смотрелась весьма и весьма небедной – иные детали убранства по своей роскоши могли поспорить со своими аналогами из Эрмитажа. Потолок был расписан фресками в манере Иеронима Босха. Впрочем, их созерцание отчего-то порождало в душе какое-то отторжение, хотя в сюжетах ничего особо негативного не просматривалось.
Под сенью комнатных пальм, в креслах у столика, на котором стояла ваза с цветами и блюдо с фруктами, сидели три женщины разных возрастов, по-разному одетые, каждая со своим выражением лица. Самая старшая, скорее всего, лет под семьдесят, одетая во что-то хоть и новое, но советско-деревенского фасона, сдержанно смотрела на гостя строгим задумчивым взглядом. Особа помоложе – лет сорока, одетая «великосветски», с кисловатой миной скучающе глядела куда-то в пространство. Самая младшая, лет двадцати, одетая в вызывающе открытую, просвечивающую кофточку, обтягивавшую весьма приметный бюст, а также ультракороткую мини-юбку, откровенно и даже цинично рассматривала гостя, развалившись в кресле и закинув ногу на ногу. Когда Крячко приблизился к ним, она неожиданно изобразила знаменитый «кульбит ногами» Шарон Стоун из «Основного инстинкта». Впрочем, Стаса он врасплох не застал. Лишь взглянув на переросшую «тинейджерку», он сразу понял, что с этого фланга можно ждать любого подвоха, поэтому сделал вид, что вообще ничего не заметил.
Поздоровавшись, Крячко представился, продолжая отслеживать реакцию своих новых собеседниц. Самая старшая, которая назвалась Тамарой Федоровной, предложила ему присесть в свободное кресло. Модно наряженная дамочка, назвавшаяся Марианной (Стас мысленно поименовал ее «мороженым минтаем от Версаче»), вяловато отметила, что, наверное, лучше было бы обратиться в частное сыскное агентство, на них надежды больше, младшая, снова демонстративно перебросив ноги и улыбнувшись с каким-то хищным кокетством во взгляде, сообщила, что она – Илона. Краем глаза наблюдая за этой особой, Крячко не мог не подивиться: «Ну, ни хрена себе! Ее батя, может быть, сейчас где-нибудь на дне реки с грузом на шее, а она свои голяшки мне показывает. Ну, блин, семейка!..»
Пояснив, что он хотел бы обговорить с «уважаемыми дамами» возможные версии исчезновения главы семьи, Стас попросил высказаться собеседниц, в чем они видят причины происшедшего. С миной безутешной скорби Марианна заговорила о том, что «Женя напрасно не придавал значения великим и таинственным учениям древних мудрецов».
– …Я ему не раз давала рекомендации по фэн-шуй, по правильной организации своего дня, которая должна соответствовать его карме. А он? Он все это игнорировал, смеялся над моими словами. Когда однажды в его отсутствие я пригласила специалиста по фэн-шуй, чтобы тот гармонизировал пространство и внутреннюю среду нашего дома, Евгений как с цепи сорвался. Сказал, что мне надо обратиться к психиатру, чуть не устроил скандал. Но я тайком все равно заказывала гороскопы. И вот, представьте себе, неделю назад астролог Тремасов установил, что на жизненном пути Евгения присутствует некая черная неопределенность, чреватая какими-то опасными последствиями. Я Евгения об этом предупредила, но он в ответ лишь отмахнулся. И вот вам результат…
Слушая свою мать, Илона глядела в потолок и чему-то язвительно улыбалась. Когда та замолчала, девица демонстративно потянулась, зевнула и, как бы что-то вспомнив, резко наклонилась в сторону Станислава.
– Теперь моя очередь говорить что-то умное и правильное?
На лестнице в этот момент послышались шаги, и дворецкий, держа в руках поднос с чайными приборами, подошел к столику и начал расставлять на нем чашки, заварочники, блюдца с пирожными и печеньем. Покончив со своим занятием, он молча удалился. Тамара Федоровна, взяв чашку с чаем, указала Стасу взглядом на столик и радушно предложила:
– Пейте чай, у нас сорта только самые лучшие.
Поблагодарив, Крячко тоже взял чашку и небольшое пирожное. Немного подумав, чашку взяла и Илона. Отхлебнув, она поморщилась:
– Лучше бы по банке пива принес… Ой, а я и не знаю, что сказать-то? Папочка уехал, и папочка не приехал. Ай, какая жа-а-лость!.. Хотя какой он мне «папочка»? Своего папочки я не знаю, может, его давно уже и нет? А может, его съели? Вы знаете, у каракуртов, у богомолов и некоторых других существ самки после случки съедают своих самцов. Очень мудрое и правильное решение природы. Свое дело сделал и хватит небо коптить… А вот что могло случиться с папой Женей – я даже не представляю. Нет, отчим он был хороший. Даже слишком. Меня воспитывал, учил уму-разуму. Одно плохо… Как только кто-то из мальчиков, кто работал в охране, начинал обращать на меня внимание, он его тут же увольнял. Мне кажется, дай ему такую возможность, он бы сюда набирал одних лишь кастратов. – Она вдруг расхохоталась с нотками болезненной истеричности.
– Илона, прекрати! – окинув ее строгим взглядом, укоризненно покачала головой Тамара Федоровна.
Та, недовольно скривившись, тем не менее подчинилась и притихла.
– Я так понял, кто-то из уволенных Евгением Андреевичем выражал ему по этому поводу свои претензии? – поинтересовался Крячко, как бы не замечая нацеленного в его сторону плотоядно-вызывающего взгляда Илоны, применительно к ситуации – совершенно неадекватного и неуместного.
Тамара Федоровна вновь осуждающе посмотрела на Илону и, вздрогнув, ответила:
– Да, был один такой… Славка Жухов. Этот долго кипятился, орал, бузил, грозился отомстить. Что было, то было…
– А можно поподробнее? – обратив на нее все свое внимание, как на наиболее вменяемого человека, спросил Станислав.
– Илоночка, приходится сказать откровенно, слишком уж неравнодушна к мужчинам. Ну, а охранники… Не все, будем говорить так, сдержанны и умеют правильно себя вести в той или иной ситуации. Большинство, конечно, игнорирует ее знаки внимания, но есть и те, кто считает допустимым… гм… воспользоваться случаем. Всех без исключения при приеме на работу Евгений предупреждает, что какие-либо вольности с Илоной наказуемы немедленным увольнением. Все подписывают соответствующий договор, где этот пункт выделен особо. Но… Мы же живем в России! У нас многие считают договор пустой формальностью. И поэтому, когда он вступает в действие, некоторые встречают это в штыки. Вот и у нас был такой же сотрудник охраны Вячеслав Жухов. Внешне – и статью, и лицом – бог не обидел, а вот умом – совсем наоборот. И когда нам стало известно о его шашнях с Илоной, Евгений тут же указал ему на дверь. Вот он и закатил истерику. Грозился его убить, а дом поджечь…
– И когда это было? – Крячко вдруг почувствовал, что в полном беспросвете этой ситуации забрезжило что-то более-менее определенное.
– В начале лета еще… – тягостно вздохнув, ответила Тамара Федоровна. – Я Жене советовала, чтобы он заявил об этих угрозах в полицию, но он не стал. Слишком был уверен в том, что, раз уж он мужчина, то заранее жаловаться – это зазорно.
– А вы считаете, что этот Жухов мог пойти на то, чтобы каким-то образом… ну… совершить нападение? – спросил Стас, мысленно отметив про себя, что бывшим охранником заняться следует безотлагательно.
– Да бог его знает? – снова вздохнула женщина. – Чужая душа – потемки. Иной, бывает, и из-за пустяка идет на душегубство, как будто бес его какой подталкивает на это. А Славка, тот, как я поняла, не совсем «с головой дружит». Уж очень обидчивый и с большим самомнением. Такие добра не замечают, а обиду держат долго…