Одержимый

Митрохин мог раздражать манерой излагать собственные мысли – подробной, размеренной и вызывающей что-то вроде мозговой оскомины, но в рациональности доводов отказать ему было невозможно. Гуров почесал переносицу.
– Значит, говорите, месть? А кто такой этот ваш прыгун? Что про него известно? Профессия, род занятий?
– Да не помню я, Лев Иванович! – досадливо ответил Митрохин. – Не мое это дело. Да и по правде говоря, в ту ночь вообще не я должен был дежурить. Адрес могу вам назвать, а там дальше с Кружилиным разговаривайте. Да еще с вашим Шаповаловым из убойного отдела. Он выезжал первым на это дело. Между прочим, уверен, что все это белая горячка – не более. Злой как черт. Я-то про белую горячку не согласен – у хозяина на квартире никаких следов пьянства, полный порядок, даже странно. И потом, узел-то тут при чем? Где вы видели алкашей, которые бы по гостям с веревкой ходили? У них хлеба не найдешь, не то что веревки!.. Так что ваш Шаповалов тут не прав!..
Шаповалов из убойного отдела был грубым и громогласным мужиком, который предпочитал простые решения и ясные формулировки. Запутанные дела ему старались не поручать. Брать Шаповалова под свое крыло Гуров ни за что бы не согласился, но сейчас он не стал спорить с экспертом. Ваш так ваш.
Перед тем, как покинуть комплекс, Гуров еще раз захотел взглянуть на труп убитого тренера. На неподвижном лице несчастного застыла гримаса страдания.
– В чем же ты мог провиниться, брат, что так жестоко расплатился за свою вину? – хмурясь, пробормотал себе под нос Гуров.
 
Глава 3
 
Дверь тамбура со скрежетом распахнулась, и внутрь проник морозный клубящийся воздух. Константин Чижов бесцеремонно оттеснил в сторону проводницу и выглянул наружу, стиснув ледяные поручни голыми пальцами. Ему было приятно вдыхать запах ядреной русской зимы, ощущать холодную твердость металла, жмуриться от искрящейся в лучах солнца изморози, которая заполняла все пространство над маленьким перроном.
– Эх, хорошо! – с чувством сказал он и молодецки прыгнул вниз, презрев ступеньки.
За ним с чемоданами и сумками в руках последовали сопровождающие – их было четверо. Двое, Алексей и Виктор, являлись доверенными людьми, выполнявшими функции охраны и советников. Двое были просто так, чем-то вроде носильщиков и мальчиков на побегушках.
– Ну, наконец-то! – загрохотал на перроне рокочущий командирский бас, и навстречу прибывшим по выметенному перрону зашагал приземистый, похожий на колобка военный в камуфляжном бушлате и такой же кепке, нахлобученной по самые уши. Круглая физиономия военного была красна от мороза, но он делал вид, что абсолютно его не замечает.
– Петр Семенович! – закричал в ответ Чижов, распахивая объятия. – Сколько лет, сколько зим! Страшно рад тебя видеть!
– Здравия желаю! – сказал военный. – С прибытием, Костя!
Они крепко обнялись. За бурной встречей почтительно наблюдали. Со стороны Чижова уже знакомые четверо сопровождающих, а со стороны военного – пятеро тепло одетых солдат гренадерского роста и долговязый лейтенант, который, несмотря на мороз, тоже был в кепи, потому что брал пример со своего начальника.
Мужчины разъединили объятия и, придерживая друг друга за плечи, заглянули обоюдно в глаза.
– Ну, брат, ты, я смотрю, заматерел здесь совсем! – посмеиваясь, заявил Чижов военному. – На медведя пригласил охотиться, а сам-то уже на медведя похож стал.
– Угол у нас тут такой, медвежий! – захохотал в ответ военный. – Без клыков никак нельзя. Да ты не обращай внимания. Ты тут всегда дорогой гость. Никто тебя не тронет, не дадим. Но нервишки пощиплем. На мишку-то, небось, никогда не охотился? Ничего, завтра с утреца... А сейчас пускай твои ребята отдадут багаж моим орлам – и в резиденцию! Мы тут новую построили – по европейскому образцу! Для высокого начальства. А что – к нам в медвежий угол высокое начальство любит заглядывать. Не для разносу, заметь, а чтобы культурно отдохнуть. У нас такой воздух, такая банька, такая природа – нигде больше не найдешь! И мы сейчас первым делом в баньку, потом угощение, потом культурная программа. Ха-ха-ха! Ну до чего я тебя рад видеть, Константин! Спасибо, что выбрался!
– Ну а что? Бизнес бизнесом, а о себе тоже забывать не стоит, – заметил Чижов. – Я помню, как здорово мы в последний раз поохотились. Сколько уж лет прошло? Да, а ты, небось, уже генерал, признавайся?!
Военный покрутил головой.
– Рад бы, как говорится, в рай, – сказал он с сожалением. – Нет, полковник был, полковником и остался... Должность у меня такая, что не предполагает генеральских звезд, Костя. Часть небольшая, преимуществ и приятностей много, но вот карьерного роста здесь не предвидится. Переводиться надо. Но с этим я еще годок-другой погожу... Ну так что мы стоим! По машинам!
Вся компания двинулась мимо станционного здания к машинам, которые дожидались на маленькой площади под засыпанными снегом соснами.
– Красота! – снова вздохнул Чижов, задирая голову. – М-м! Нет, не жалею, что выбрался! Будто в рай попал!..
– Это что! – засмеялся полковник. – Сейчас нашу баньку попробуешь, фирменную настоечку, прочие сопутствующие удовольствия – вот тогда и скажешь, где ты – в раю, или еще лучше... Ха-ха-ха!
– А тачка-то твоя все бегает? – сделал вид, будто удивился, Чижов, садясь в сиреневого цвета автомобиль, который был прекрасно ему знаком, потому что именно он продал это чудо техники полковнику Рыбину два с половиной года назад, сделав при этом весьма значительную скидку.
– А ты сомневаешься? – в свою очередь удивился полковник. – Тачка – зверь, не сомневайся. У нас тут, конечно, экстрим – обычное дело, но твоя голубка пока не подводила. Гололед, мороз, снегопад – ей все нипочем. Да сейчас сам убедишься!
Они уселись в машину, и полковник Рыбин повернул ключ в замке зажигания.
Они помчались, поднимая над дорогой снежную пыль. Два армейских уазика бодро поспешали за ними. Через полчаса небольшой городок исчез из поля зрения, но зато появилась затерянная в снегах, обнесенная солидной оградой воинская часть, которую возглавлял полковник Рыбин. Однако они миновали поворот дороги и помчались дальше – к синеющему впереди хвойному лесу.
– Ты ничего не перепутал? – спросил Чижов.
– Я же говорю, у нас резиденция теперь новая, – хохотнул полковник. – Договорились с местными властями, с лесным хозяйством и возвели дворец под сенью, как говорится, и вблизи жемчужных струй... Увидишь! Ну а в столице как дела? Как бизнес? Тачки хорошо берут?
– А когда их плохо брали? – сказал после короткой паузы Чижов. – Это плохие берут плохо. А я плохими не торгую, сам видишь.
В тоне его звучало откровенное самодовольство, но на душе у Чижова вдруг стало беспокойно. Потому что, по правде говоря, дела у него шли не слишком хорошо.
Нет, бизнес его процветал. Сеть дилерских агентств, которую он возглавлял, постоянно расширяла деловые контакты, неуклонно увеличивала объем продаж, доходы росли. С этим было все нормально. Но с некоторых пор личная жизнь Чижова оставляла желать лучшего. Не в том смысле, что его не любили девушки. Девушки его очень даже любили, несмотря на то что пошел ему уже пятый десяток, и у него самого дочь была девушка на выданье, и оттянуться он мог в лучших клубах и заведениях Москвы. Дело заключалось в другом – кто-то взялся портить ему кровь телефонными звонками с угрозами. Регулярно названивал – сначала по одному из служебных телефонов, потом, видимо, раздобыл личный номер. Претензии высказывал туманные, но резкие. Все время намекал на месть, которая вот-вот настигнет Чижова. Одним словом, ничего конкретного, чистое сумасшествие, но слушать это было неприятно. А самым скверным было то, что оставались неизвестными истинные намерения и личность звонившего. Кто это был, чего он хотел на самом деле? Пусть сумасшедший, пусть опасный, но если бы удалось увидеть его лицо, переживаний стало бы куда меньше. Неизвестность – вот что страшит более всего.