Точка невозврата
Конечно, он держал себя в руках, как подобает цивилизованному человеку. К тому же в уме Гуров постоянно делал поправку на известную специфику театральных нравов. Богема есть богема. Но когда восторженный и разгоряченный Емелин в конце праздника предложил Марии продолжить веселье в модном ночном клубе, Гуров эту попытку решительно пресек. Одаренный юноша удостоил его в тот раз снисходительной усмешки и подчеркнуто тепло распрощался с Марией. Он сказал, что с трепетом будет ждать новой встречи, и Гуров едва удержался, чтобы не спустить его с высокой театральной лестницы.
Но с тех пор Емелин действительно стал выискивать любой предлог, чтобы лишний раз увидеться с Марией. Он работал в другом театре, был страшно занят, но доброжелатели время от времени докладывали Гурову, что видели Емелина в компании его жены. Он сидел в зале на спектаклях, наведывался за кулисы, приносил цветы и целовал руки. Ничего большего, но склад характера у Гурова был отнюдь не богемным, и вся эта катавасия ему совершенно не нравилась, тем более что Марии такое внимание, несомненно, доставляло удовольствие. Она понимала чувства Гурова и отзывалась о новом поклоннике исключительно с иронией, но это было слабым утешением. Гуров предпочел бы, чтобы молодое дарование просто исчезло из их жизни.
Но пока об этом можно было только мечтать. Неуступчивость Марии и ее покровительственное отношение только распаляли Емелина. Он не позволял забыть о своем существовании ни на минуту. По крайней мере, та минута, в течение которой Гуров невольно подслушал разговор в гримерной, была посвящена именно его персоне.
– …нет, в самом деле, Мария, я вас не понимаю, – говорил Емелин. – Вы – талант, вы – богиня! Вокруг вас должен быть постоянный праздник, вакхический карнавал! А вы обрекаете себя на служение некоей культовой фигуре, которую, я уверен, вы большей частью просто выдумали. Ну в самом деле, как это возможно? Я видел вашего мужа. Стопроцентно положительный герой из соцреалистической пьесы. Совершенно картонная фигура…
– Не говорите о том, чего не понимаете, Володя, – перебила его Мария. – Гуров далеко не картонная фигура, и если бы он мог слышать то, что вы здесь в запальчивости плетете, то, боюсь, вам пришлось бы в этом очень скоро убедиться. Боюсь, ваше самолюбие было бы сильно ущемлено, потому что по сравнению с Гуровым вы сущий цыпленок, Володя…
Такое сравнение Гурова заметно приободрило, и он решил на этой ноте прервать дискуссию. Он открыл дверь и вошел в гримерную.
– Привет! – сказал он ровным и теплым голосом, обращаясь в основном только к Марии. – Извини, я опять оказался лгуном. В качестве единственного оправдания могу предъявить только свое сиюминутное присутствие. Честно говоря, обстоятельства были таковы, что я мог вообще не появиться. Сегодня убили человека…
– В самом деле? Расскажите! – оживленно произнес Емелин, сверкая глазами. – Я как раз начинаю сниматься в новом сериале. Условное название «Бандиты». Играю там…
– Не цыпленка, случайно? – с невинным видом спросил Гуров. – Вроде мне что-то такое послышалось… – Он не мог отказать себе в удовольствии нанести этот болезненный укол, хотя и понимал, что для полковника Гурова это слишком мелко.
На скулах актера вспыхнул румянец. Он был уязвлен, но подавил вспышку гнева. Возможно, его остановила ироническая улыбка Марии. Он решил воспользоваться тем же оружием и почти спокойно возразил:
– Нет, у меня другая роль. Мне предложили сыграть полковника милиции. Туповатого, но симпатичного. Такой человеческий тип не имеет со мной ничего общего, поэтому мне это интересно. Может быть, и вы могли бы подсказать что-то ценное в этом плане – какие-нибудь специфические детали, которые позволят оживить образ?
– Могу подсказать только одно – полковников вам пока рановато играть, – сказал Гуров. – Кино, конечно, иллюзия, но все-таки таких зеленых полковников в жизни не бывает. Зритель вам не поверит. Может быть, для начала вам лучше попробовать сыграть лейтенанта? Не обязательно даже туповатого…
– Ну вот что! У меня был трудный день, а вам, видимо, некуда девать свою мужскую энергию, – резко заявила Мария, поднимаясь с кресла. – Если желаете продолжить пикировку, я лучше выйду.
– Человек просто попросил совета, – мирно заметил Гуров. – Я не смог отказать. Но, наверное, это действительно не слишком своевременно. У тебя что-то не так?
– У меня только одно не так, – со значением сказала Мария. – И ты знаешь – что это. Но мы не будем больше ничего обсуждать. Я устала.
– Лимузин у порога, – сказал Гуров с улыбкой.
– Ладно, едем домой, – действительно усталым голосом сказала Мария и, обернувшись к Емелину, добавила: – До свидания, Володя! Спасибо за цветы и добрые слова. Только, честное слово, вы напрасно так себя утруждаете. Лучше бы подарили эти цветы своей девушке.
– Уж не думаете ли вы, что я дарю цветы направо и налево? – шутливо воскликнул Емелин. – Я слишком целеустремленный человек, и вы это знаете, Мария!
– Это знает вся Москва, Володя, – засмеялась Мария и, взяв Гурова под руку, сказала: – Я готова.
Потом, когда они вдвоем вышли из театра и остановились на ступенях под падающим снегом, Мария сказала:
– Не узнаю я тебя, Гуров! Где же твоя хваленая выдержка? Связался с мальчишкой, который только этого и ждет! У него же период такой – он самоутверждается везде и всюду.
– А он не мог бы самоутверждаться где-нибудь в другом месте? – поинтересовался Гуров. – Честно говоря, когда я вижу эту восходящую звезду, у меня просто руки чешутся спустить ее с лестницы.
– Неужели ты ревнуешь, Гуров? – восхищенно воскликнула Мария. – Это что-то новенькое! В таком качестве я тебя еще не знала!
– Я ревнив, как Отелло, – заверил ее Гуров. – Как ты можешь в этом сомневаться? И я официально тебя предупреждаю, что встречи с этим типом, цветы и прочее будят в моей душе самые низменные инстинкты. Может разыграться трагедия. Как это у вас в «Гамлете»? И все умерли…
– Только вот про «Гамлета» не надо! – досадливо сказала Мария. – Это еще слишком свежая рана, дорогой! А что касается Емелина, то не могу же я вот так запросто выставить человека, который пришел поздравить меня после спектакля! Тем более человека, которого носит на руках вся Москва. Это будет выглядеть глупо.
– Глупо будет, когда это сделаю я, – возразил Гуров. – Но давай больше не будем об этом. Слишком много чести для зеленого мальчишки. Может быть, закатимся в ресторан? Закажем ужин при свечах и простим друг другу обиды…
– Не выйдет, Гуров, – отмахнулась Мария. – Я устала и хочу домой. А кто это сидит у тебя в машине?
– Это Крячко, – вспомнил Гуров. – Да, кстати, он очень страдает. У него что-то вроде аппендицита. Может быть, возьмем его с собой? Устроим скромный семейный ужин…
– Ты неисправим, – вздохнула Мария. – По-моему, у меня гораздо больше поводов для ревности. Ты проводишь со своим Крячко больше времени, чем со мной.
– Но мы же с ним делом заняты, – немного обиженно сказал Гуров. – Вот, например, сегодня два известных тебе туповатых полковника искали двух убийц, тоже, кстати, не самого великого ума. Конечно, не царское это дело – дешевых налетчиков хватать, да человека они убили не простого, а со связями. Потратили мы с Крячко кучу нервов, но остались с носом. Думаешь, мы похудели меньше, чем если бы сыграли какого-нибудь «Гамлета», пускай даже в новом прочтении и без суфлера?
– Просила ведь, не трогай «Гамлета»! – воскликнула Мария. – Вы с Крячко не видите никакой разницы между вечным и преходящим. Лишь бы было, о чем за рюмкой водки покалякать! Лучше не зли меня!
Она решительно пошла к машине, опередив Гурова, а он с виноватым видом шел за ней следом, недоумевая, как так получается, что женщина всегда оказывается права, и почему трагедия вымышленного принца датского заслуживает большего внимания, чем самое что ни на есть реальное убийство, случившееся всего несколько часов назад в том же самом городе, где живут они сами и еще несколько миллионов самых что ни на есть реальных людей?