Успеть раньше смерти
Мария знала о своем родственнике чуть побольше и по мере возможности просвещала Гурова. Из-за некоторых особенностей железнодорожного расписания они предпочли добираться до Глинска на собственном «Пежо» – получилось быстрее и надежнее, чем на поезде. Провожал их старый друг Гурова и его постоянный напарник полковник Крячко, человек жизнерадостный, без комплексов и большой любитель застолий. Он откровенно завидовал другу и напутствовал его следующими словами:
– Такие шишки, как этот Булавин, пьют только качественное, коллекционное виски. Так что у тебя есть шанс хорошо отвязаться, Лева! Не будь дураком и хорошенько там все продегустируй! Про то, что хорошо было бы притащить что-нибудь в клюве и другу, я не говорю – поступай, как подскажет совесть.
– Ты мне мужа с пути истинного не сбивай! – делая строгие глаза, сказала ему Мария. – Мы в Глинск не виски хлестать едем, а собираемся нанести визит вежливости. Учитывая статус хозяина, это вообще будет почти дипломатическая встреча. Так что про спиртные напитки можете забыть оба!
– Ну тогда там и делать нечего! – заявил Крячко. – Значит, приедете, поздороваетесь, по рюмочке тяпнете, откланяетесь и сразу домой – вот оптимальный вариант. А остальное тут дома наверстаем. По секрету скажу, после второй коллекционный напиток от неколлекционного уже мало кто отличить может. Так что смело возвращайтесь, вы ничего не теряете!
– Стас, о чем ты говоришь? – делая страшные глаза, воскликнул Гуров. – Это же знаменитый художник! Творец!
– Ничего страшного, – хладнокровно ответил Крячко. – Мы тоже не лыком шиты – в Третьяковку захаживаем. А вы там все-таки не задерживайтесь. Помните, что я вас жду.
В глубине души Гуров именно этим напутствием и руководствовался. Он был настроен на скорое возвращение и рассчитывал, что прием у художника не затянется. «День-два – и домой! – планировал он мысленно. – Уверен, что этот знаменитый художник будет так чопорен и высокомерен, что Мария сама сбежит от своего родственника!»
Город Глинск лежал в уютной котловине на берегу небольшой реки. Окрестные холмы были покрыты зелеными пятнами березовых рощиц, вид которых почему-то вызывал в душе немного печальное чувство. Может быть, дело было не только в пейзаже. Среди поэтических кущ заметно выделялось мрачноватое монументальное строение – особняк и надежно огороженная территория вокруг него. Судя по описанию, которым располагали Гуров и Мария, это и было жилище именитого родственника. Они знали, что Булавин не сам строил дом, а лишь купил его, но теперь этот выбор показался им странным. Человек со вкусом (а Булавин несомненно обладал хорошим вкусом) вряд ли бы прельстился таким творением рук человеческих. При взгляде на «замок» – именно так про себя окрестил дом художника Гуров – создавалось впечатление, что заказчик этого строения не вполне понимал, чего хочет, а просто старался поскорее вложить в строительство как можно больше денег и при этом сильно торопился. Очевидно, что его больше интересовали объемы строительства, а не эстетика и будущие удобства. Возможно, позднее он спохватился и продал дом с большим облегчением, но вот зачем это во многом нелепое здание покупал Булавин, было не совсем ясно.
Впрочем, Гуров с Марией решили, что это не их дело.
– Просто будет лишний повод поскорее вернуться домой, – с улыбкой заметил Гуров. – У нас, правда, башен и бастионов не имеется, но все равно дома лучше, как сказано в пословице.
– В самом деле, если у Эраста Леопольдовича и внутри так же мрачно, как и снаружи, то вряд ли гости могут чувствовать себя в этом обиталище комфортно, – вздохнула Мария. – Но эти великие люди всегда так своеобразны! Возможно, его прельстила именно некая трагичность, которая будто разлита здесь повсюду, и дом является для него как бы реальным воплощением этого чувства.
– По-моему, это как-то уж очень закручено, – покачал головой Гуров. – Ничего не имею против чувств, но это не мой курятник. Из опыта я знаю, что люди, как правило, руководствуются в своих поступках материальными причинами, а если дело касается больших денег, то про чувства вообще никто не вспоминает. Поэтому думаю, что твой родственник тоже имеет какой-то особый расчет.
– Ты невыносимо прозаичен, Гуров! – снова вздохнула Мария. – Боюсь, с Эрастом вы общего языка не найдете. Тем более, я слышала, он страшно не любит милицию, КГБ и вообще... В былые времена он немного диссидентствовал, самую малость, но неприятности у него были, и, как говорится, осадок остался. Правда, тот период продолжался недолго.
– Это опять же подтверждает мою теорию, – важно сказал Гуров. – Твой Эраст Леопольдович тоже в конце концов предпочел точный расчет чувствам и не прогадал. Думаю, если бы он продолжал диссидентствовать, средств на приобретение таких мрачных построек у него не появилось бы. Но я согласен на время нашего визита сменить профессию. Хочешь, я назовусь каким-нибудь менеджером по рекламе? Или страховым агентом?
– Лучше назовись коммерческим директором фирмы игрушек, – подхватила Мария. – В этом случае прокола быть не может. Вряд ли Эраст Леопольдович интересуется игрушками, а с виду ты стопроцентный директор – представительный джентльмен с седыми висками, в прекрасно повязанном галстуке, немногословный и уверенный в себе – это то, что нужно.
– Ты настаиваешь на том, что немногословный? – поинтересовался Гуров. – Ловлю на слове. Прекрасно буду чувствовать себя в этой роли. Договорились.
Дорога разделилась на две полосы. Более широкая продолжила свое течение в сторону городского массива, а полоса поуже повернула в сторону «замка». Уже издали Гуров и Мария увидели, что ворота открыты, а еще через минуту они с тревогой проследили за выехавшей из этих ворот белой машиной с красной полосой и крестом. Лицо человека в халате на переднем сиденье промелькнуло перед ними, как бесстрастная маска древнегреческой трагедии.
– Боже, это судьба! – воскликнула Мария, прижимая в ужасе ладони к щекам. – В кои веки выбралась повидаться с родственником, и ему тут же стало плохо! Слушай, Гуров, нужно ехать за «скорой»! Наверняка они увозят Эраста!
– Не пори горячку! – посоветовал Гуров. – Понимаю твои чувства, но давай рассуждать логично. Во-первых, мы не знаем, кому стало плохо. Догадываюсь, что в таком доме одному жить тяжело. Скорее всего, тут целая толпа обитателей. И любому из них могло стать плохо. Но даже если несчастье случилось с хозяином, желательно бы сначала в этом удостовериться. Пускаться в погоню за «скорой помощью» неразумно. А если она пуста? И вообще, дорогая, мы еще не убедились, что это дом твоего родственника. Вдруг мы не туда попали?
– Сейчас мне именно этого и хочется, – в очередной раз вздохнула Мария. – Попасть не туда. Совсем невесело будет, если наш визит начнется со «скорой помощи», запаха лекарств и прочего...
– Невесело, – согласился Гуров. – Но давай все-таки подождем с выводами.
Они уже въезжали в открытые ворота, как неожиданно навстречу им со скоростью стартующей ракеты вылетел огромный, зловеще отсвечивающий черным металлом внедорожник. Его радиатор показался Гурову похожим на оскаленную пасть чудовища. Гуров едва успел вывернуть руль, и они разминулись с безумным гонщиком в каких-нибудь пяти-десяти сантиметрах. Мария даже вскрикнула от ужаса.
Гуров не кричал, но ему пришлось применить всю свою сноровку, чтобы выправить машину. И все-таки ему не удалось до конца справиться с управлением – «Пежо» впритирку с воротами влетел на обширный двор, состриг крылом листву с розового куста, раскидал гравий с дорожки и клюнул синий «Шевроле», стоявший в углу площадки перед фасадом дома.
Их с Марией порядком встряхнуло, и несколько мгновений они приходили в себя. Потом Гуров посмотрел на жену и сказал смущенно:
– Хорошенькое начало! Сейчас выяснится, что это любимая машина хозяина...
– В конце концов машина почти не пострадала! – в сердцах ответила Мария. – А вот мы с тобой могли сейчас разбиться всмятку! И этот факт хозяину следовало бы учесть, когда он будет оценивать ущерб!..