Больше чем счастье

— Но я бы не удостоилась чести появиться среди них в качестве гостьи! — не сдавалась Мелли. — Да к тому же под руку с самым завидным холостяком в округе. В общем, что бы ты ни говорил, а мне по вкусу быть женой владельца скаковых лошадей, казино, к тому же знаменитого яхтсмена.
— Нашла знаменитость, — ответил Чарльз, состроив забавную гримасу.
— В таком случае известного, — не сдавалась Мелли. Всматриваясь пристально в его мужественное, красивое лицо, в то время как он задумчиво глядел поверх стола, она размышляла о том, насколько глубоко сожалеет он о своем опрометчивом поступке. Может, он сделал чересчур рискованную ставку и проиграл? Может, думал, что она ему откажет? Он ни за что не признается, даже если она спросит прямо, без обиняков, и все же Мелли точно знала, что он собирался строить свою жизнь иначе. Чарльз не скрывал, что женитьба не входила в его планы. Так что он тоже попался в ловушку, которую оба они себе подстроили. — Твой проигрыш несравним с моим, — добавила она тихо, втайне надеясь услышать, что это не так, — ты лишился свободы выбора.
Поднимая глаза и словно отмахиваясь от ненужных мыслей, он усмехнулся.
— О какой свободе ты толкуешь, Мелли? Свободе выбирать женщин? Ты наслушалась сплетен, женщины всегда значили для меня куда меньше, чем об этом болтают. Женщины могут мне нравиться, я люблю находиться в их компании и не стану отрицать, что со многими спал, — продолжал он. — Однако, думаю, в историях, которыми тебя угостили, мои успехи сильно преувеличены, а главное — я совсем не чувствую себя связанным. Мне нравится быть твоим мужем, разве ты сама не видишь?
— Ты уверен? — переспросила она, полагая, что он лицемерит.
— Совершенно. К тому же, если ты женат, у тебя всегда есть хороший предлог, чтобы смыться, если что-то тебя раздражает, отвязаться от надоедливых дам. — Развеселившись вначале от собственных слов, он продолжал намного серьезнее: — Пожалуй, единственное, чего я опасаюсь по-настоящему, это сделать тебе больно, я по природе разрушитель, Мелли, я таким был всегда, ты знаешь. Мне необходимо ощущать опасность, бросать вызов миру. Я должен постоянно проверять свои возможности, чувствовать волю к победе. Я сделаю все возможное, чтобы обеспечить и тебя и ребенка, а потом, если что случится… — Он чуть вздрогнул, но быстро взял себя, в руки, и настроение его снова переменилось. — Чем мы сегодня займемся? Выберем коляску?
Пытаясь отбросить мрачные мысли, на которые ее навело все сказанное им, она отрицательно покачала головой:
— Нет, не будем испытывать судьбу. Я не хочу покупать коляску или кроватку, ну, в общем, ничего, до последнего месяца.
— Ну, до этого еще целая вечность, — возразил он.
— Каких-то восемь недель, они быстро пролетят.
— Понимаю, но мне хочется что-нибудь делать уже сейчас, — весело воскликнул Чарльз. — Приготовить детскую! Выбрать ему, ей всякие вещички…
— Дизайнер? — пошутила она.
— А что, дизайнер! — Он взглянул на стол, будто хотел разглядеть на скатерти невидимый чертеж. — Признаться, я побаиваюсь, — сказал он вдруг простодушно. — Быть отцом — не могу себе этого представить. Не знаю, как справлюсь.
— Зато я знаю, — ответила Мелли. — Ты будешь надежный, заботливый и — смешной. Чего еще можно пожелать ребенку?
— Чтобы отец был рядом, как мне кажется. — Чарльз так резко вскочил, что она испугалась, — Я должен кое с кем потолковать насчет лошадей. Вернусь часа через два, и мы прогуляемся.
Почти у самой двери он задержался. Повернувшись, посмотрел на нее сосредоточенно.
— Тебе сегодня надо в клинику!
— Ага, но после двух.
— Ладно, я вернусь гораздо раньше. — И он ушел.
Мелли больше не хотелось есть, откинувшись на спинку стула, она грустно вздохнула. Ох, Чарльз! Она видела, что ему становилось все труднее казаться беспечным и дружелюбным. Но если ее голос станет звучать напряженно, если она выдаст свое беспокойство, то оттолкнет его от себя. Почуяв опасность, он уйдет. В этом она была уверена твердо, просто старалась не думать, насколько это будет непереносимо. И все же она не могла не понимать, что обоюдное стремление не быть, а казаться — заведомо обречено на неудачу.
Крепко сжимая в руках салфетку, она набрала побольше воздуха и глубоко вздохнула, будто желая стряхнуть с себя оцепенение, в которое повергли ее печальные мысли.
Разрушение… Блажь толкает его на нелепейшие поступки: гонять на яхте, летать с горы на лыжах, нарочно выбрав опасный спуск, — испытывать судьбу, ставя на карту жизнь. Она была не в силах понять, откуда у него эта вечная жажда пройти по самой кромке, учинить расправу над самим собой. Дело тут не в смерти Лорана и не в ее беременности, — желание рисковать завладело им раньше, задолго до того, как все это случилось. Что сделало его таким — воспитание, детские годы, проведенные в Бекфорде? У них обоих есть секреты. Она не все знает о нем, он, к счастью, никогда не узнает о ней всей правды, и пусть он подозревает, что их встреча не из разряда загадочных совпадений, которые время от времени случаются в жизни, но все же не может знать наверняка. Чарльз не мог догадаться, что ей было точно известно, где его искать, и что дедова могила оказалась всего лишь удобным предлогом. Поводом, чтобы появиться там, где он теперь жил.
Отбросив в сторону салфетку, Мелли неловко поднялась и вышла на маленькую терраску. Удобно устроившись в подушках в кресле, которое всегда заранее выставлял для нее предупредительный Жан-Марк, она смотрела на просыпавшийся внизу город.
Чарльз. Он смог сделать ее жизнь яркой, раскрасить волшебными красками. Рядом с ним любой мужчина сразу начинал казаться незначительным, неинтересным. Он был ее фантазией и стал воплотившейся мечтой. А он и не ведает, думает, она привязана к нему, как к старому надежному другу детства. Значит, она должна постараться сделать так, чтобы он не ощутил себя в западне, просто потому, что без него жизнь не стоит того, чтобы жить. Она нуждается в том, чтобы он был рядом, а он нуждается в свободе как дикое животное, которое нельзя приручить, но, если ей не изменят осторожность и мудрость, он будет всегда возвращаться к ней.
Взгляд ее стал рассеянным — она мысленно вернулась к тому дню, полгода назад, когда они встретились возле причала. Точнее, когда Мелли подстроила эту встречу. Хотя, конечно, судьба оказалась к ней благосклонна в тот раз. А если он все же узнает? Нет, подумала она с ужасом. Он не должен узнать никогда. Он не простит ей обмана.
  
2
 
Утро, когда Мелли приехала во Францию, показалось ей скучным, — по серому небу плыли облака, уныло моросил дождь. Ночной паром был переполнен, и, очутившись на сравнительно свободном шоссе, она облегченно вздохнула. Дорога до гостиницы «Гольф» в Довиле обошлась без приключений, она распаковала чемодан и, не теряя времени, выяснила у портье, как добраться до военного кладбища. Сперва дело. У нее должно быть алиби.
Дорога до кладбища заняла пять минут. Сначала по извилистым, пустынным улицам, затем по едва заметному проселку, петлявшему среди деревьев. Безлюдье. Забвение? Нет. Все солдатские могилы тщательно ухожены. Трава подстрижена. Поеживаясь в тонком дождевике, накинув капюшон поверх темных волос, она вышла из машины. Подходящий денек для посещения кладбища, подумала она, облака проливают слезы, а ее не оставляет чувство вины оттого, что поездка сюда — предлог. Отец нарисовал ей небольшую карту, которую Мелли хорошо запомнила и искала она недолго.
Остановившись у могилы, она поплотнее завернулась в плащ и долго смотрела перед собой. Но и тут, глядя на серый, высеченный из камня крест, она видела только Чарльза. Или, на французский лад, «Шарля». Чуть улыбнувшись, она с наслаждением проартикулировала, попробовала на вкус его имя. Шарль. Нет, только не здесь. Это предательство по отношению к близким.
Всмотревшись повнимательнее в могильную плиту, она попробовала воскресить в памяти образ деда. Лицо, которое она знает лишь по фотографиям. Черно-белый портрет молодого человека, больше всего поражающий сходством с ней самой. Темные волосы, задумчивые глаза. Он заслужил, чтобы она о нем чаше вспоминала. Погиб, защищая короля и отечество, погиб во имя свободы будущих поколений, и вот, спустя сорок лет, готовая отдать ему разве что крохотную частицу своей души, явилась она.