Операция «Аутодафе»
Рябова уложили в госпиталь, вручили звезду Героя России и основательно подлечили. Потом, по распоряжению генерала Маркова, отправили восстанавливать здоровье в Т-ский пансионат и… одновременно готовились уволить его со службы «по состоянию здоровья», дабы освободить место для полковника Машкова – человека, мягко говоря, не слишком приятного, а как руководителя – вовсе никудышного…
– Теперь понятно, – нехорошо усмехнулся я. – То-то Машков гоголем ходит и едва не лопается от важности. Знаете, Владимир Анатольевич, если вас «спишут» – немедленно подам рапорт на увольнение!
– Но, но! Не перегибай палку! – нахмурился Рябов. – Ты русский офицер, принимал присягу. И бросать службу только потому, что тебе не нравится новый начальник…
– Из него начальник, как из дерьма пуля, – перебил я. – С таким типом много не наработаешь. КПД [2] отдела близок к нулю. С заводиком Анвара Саидова в конце мая (см. «Штрафники») ему просто повезло. Ну а после – сплошные обломы, – тут я перечислил несколько дел, провалившихся или безнадежно зависших по вине Машкова, и в завершение добавил: – Сейчас он ухватился обеими руками за «Дело пятнадцатилетних», надеется выслужиться. Но и здесь, уверен, сядет в лужу, поскольку организатор он паршивый, а аналитик – вовсе никакой!
– Пятнадцатилетних, говоришь?! – насторожился полковник. – Ну-ка, поясни!
Пожав плечами и прикурив сигарету, я пояснил. Суть моего рассказа сводилась к следующему. С начала августа в Н-ске и в области начали бесследно исчезать пятнадцатилетние девушки. Именно пятнадцатилетние – ни годом старше, ни годом младше. И, что интересно, все как одна родившиеся в феврале. Ни их внешность, ни моральный облик похитителей не интересовали. С равным успехом пропадали красавицы и дурнушки, воспитанницы воскресных школ и малолетние шлюхи. Милиция, как обычно, вела расследование: ни шатко ни валко, спустя рукава. Но в один «прекрасный» день (вернее, в ночь) не вернулась домой племянница ОЧЕНЬ высокопоставленного чиновника. На следующее утро ее пустую иномарку обнаружили на загородном пустыре. И вот тут-то начался настоящий переполох. Милицейскому начальству крепко дали по ушам за нерадивость, а розыск таинственных злодеев перепоручили ФСБ. Полковник Машков буквально выпросил у начальства это дело и, как следовало ожидать, сразу показал себя полным идиотом. С его методикой ведения расследования результат будет не лучше, чем у ментов. Вот, собственно, все…
– Почему же идиотом? – прищурился Рябов.
– Наш врио выдвинул в качестве основной версию о продаже девушек в зарубежные гаремы и бордели. А в качестве второстепенной – загул некоего одинокого маньяка-педофила. И то, и другое представляется мне абсолютной белибердой. Иностранные гаремы и бордели… Гм! Туда отбирают девочек посимпатичнее, а здесь порой такие попадаются – не приведи Господи! Особенно из числа малолетних шалав – пьяниц и наркоманок. Я видел фотографии некоторых – страшны, как моя жизнь!..
– Машков это как-нибудь объясняет? – поинтересовался шеф.
– А как же! – фыркнул я. – Мол, «на вкус и цвет товарищей нет». В теории, конечно, верно. В Европе, как известно, существуют публичные дома, куда специально подбирают не просто уродин, а едва ли не мутанток: поросших шерстью, с бородами, хвостами, с несколькими грудями и т. д. Тамошний обыватель совсем с катушек съехал, и монстры ему очень даже по кайфу. Но… есть одно большое «но». Невзирая на сумасшествие значительного числа современных европейцев, они трепетно заботятся о своем «драгоценном» здоровье и никогда не станут удовлетворять похоть с наркоманкой, носительницей ВИЧ-инфекции. (Среди похищенных есть и такие особы!) Данный аспект Машков почему-то упорно игнорирует, а когда я о нем заикнулся – без разговоров отстранил от участия в расследовании.
– Действительно, идиот, – согласился Владимир Анатольевич. – Хотя второстепенная версия о маньяке представляется более разумной. Правда, с большими огрехами.
– Вот именно! С огрехами! Да еще с какими! – не на шутку распалился я. – Маньяк-одиночка не смог бы организовать десятки бесследных исчезновений за столь короткий срок. Причем заметьте – два из них произошли практически в одно и то же время за восемьдесят километров друг от друга. А если у маньяка есть подручные – то это уже организация! Но Машков о ней и слышать не хочет… И еще – он упрямо не замечает один факт – все девочки родились в феврале! А вот здесь-то, на мой взгляд, кроется что-то очень важное. Только пока не понятно ЧТО.
– Кто ведет расследование? – полковник вынул из пачки сигарету, повертел ее в пальцах и сунул обратно. Видимо, вспомнил о недавно перенесенном воспалении легких.
– Вам бы совсем бросить, – осторожно посоветовал я.
– Не отвлекайся, – проворчал Рябов. – Сам решу, и будь любезен ответить на поставленный вопрос!
– Ставленники Машкова, недавно переведенные в наш отдел из Питера, – поморщился я. – Верные псы, не лезущие с инициативами и не задающие врио неприятных вопросов, а именно: капитан Тихвинский, капитан Сельянов и майор Игнатьев. [3] На подхвате у них некоторые из наших – те, кто безоговорочно признал новую власть, как, например, старлей Прокофьев.
– Н-да, «могучая» команда, – покачал головой шеф. – Я знаю сих господ. Сельянов и Игнатьев – абсолютные нули в оперативной работе. Тихвинский поумнее, поопытнее, но он законченный карьерист и никогда не станет оспаривать мнение начальства. Будет «копать» исключительно в том направлении, в каком приказали… И тем не менее я… Лично я прошу тебя заняться «Делом пятнадцатилетних».
– ??!
– Нет, нет, не официально! – поспешил пояснить Рябов. – И необязательно в полном объеме. Видишь ли, Дима, моей старшей дочери Ирине в минувшем феврале исполнилось пятнадцать…
«Блин! Как я мог забыть! – мысленно схватился за голову я. – Сам же, дятел, поздравлял шефа семь с лишним месяцев назад. Неужто склеротиком заделался?!»
– …Я видел сон, страшный сон накануне ночью, – продолжал между тем Владимир Анатольевич. – Ирочку, дочку, – тут он потупился, стиснул кулаки, – хватали грязными лапами какие-то омерзительные типы со звериными мордами и орали хором: «Пополнение! Пополнение! Ты сладенькая, на многое сгодишься! Ты не чета другим!» – судорожно сглотнув, полковник умолк.
– Ну а дальше? – тихо спросил я.
– Не помню, – угрюмо ответил Рябов. – Что-то на редкость гадкое, сумбурное, кошмарное. Но подробности напрочь вылетели из памяти спустя секунду после пробуждения. Остались лишь ноющая боль в висках и… страх за дочь! Я чую… отцовским сердцем чую – в ближайшие день-два ее собираются похитить! Ты… не мог бы присмотреть за ней, постараться предотвратить?! – в обычно суровом, командном голосе полковника зазвучали умоляющие нотки.
– Да без проблем! – бодро улыбнулся я. – Сегодня и завтра у меня отгулы. В Контору идти не надо. Если ваше предчувствие верно – успею помешать подонкам. Если же нет, то перед выходом на работу суну ее в багажник и привезу сюда. Пускай поухаживает за больным отцом, в бассейне поплавает, хвойным воздухом подышит. Все лучше, чем по дискотекам шляться.
– Откуда знаешь про дискотеки?! – встрепенулся Владимир Анатольевич.
– Да ниоткуда, – развел руками я. – Просто современная молодежь жить не может без рок-танцулек и прочих тусовок подобного рода. Вконец одурели… Ой, извините, занесло. К вашей дочери это, конечно же, не относится!
– Да нет, не занесло, – хмуро молвил Рябов. – Напротив – ты угодил в самую точку! Последние полгода она зачастила в ночной клуб «Арлекино». Уж и ругал, и порол, и дома запирал – без толку! Хорошо хоть наркотики не употребляет… Я надеюсь.
– Вам на обед пора, – демонстративно взглянув на часы, сменил тему я. – Идемте, провожу до столовой. О дочери не беспокойтесь. Все обещанное выполню… А может, перевыполню, – последнюю фразу я произнес тихонько, почти шепотом, и шеф вроде бы не расслышал. Опершись о мою руку, он тяжело поднялся со скамьи, и мы вместе двинулись к ярко белеющему среди хвойного оазиса главному корпусу…