Пугливая (ЛП)

По какой-то причине, внизу вонь оказалась не такой уж ужасной. Как будто какую-то часть запаха впитала в себя вода, а остальное поднялось с отвратительными газами, стремившимися вырваться за пределы узких каменных стен. Но, несмотря на то, что запах уменьшился, неприятное ощущение в животе только усилилось.
Чувствуя пробегающий по спине холодок, я постарался не думать о том, что находится в воде. Стиснув зубы, я встал босыми ногами на дно колодца и, взяв в руку фонарик, направил его на таинственную кучу.
Какое-то мгновение я даже не мог понять, на что я смотрю. Темные волосы. Кровь. Собака? Я ожидал увидеть собаку. Прошлым летом мои грёбаные братья убили пса, перерезали бедному лабрадору горло и бросили в реку.
Но передо мной лежала не собака.
Это была девушка.
Или — половина девушки, отрезанная от правого плеча к левому бедру. Её верхняя половина недвижно смотрела вперед белесовато-голубыми глазами, в то время как из того места, где она была зверски отсечена, вытекало то, что когда-то находилось у нее внутри.
Я закричал.
Выронил гребаный фонарик.
И всё кричал.
Не только из-за девушки. Не только потому, что ее безжалостно убили, а потому что ее нижней половины нигде не было видно. Я на секунду задумался, не стою ли я на остальных частях ее тела. На её ногах. Где, блядь, ее ноги?
Я кричал, пока не почувствовал в горле кровь. Я звал Кэсси, Пайка, Иисуса и Бога. В последних двух я не верил, но мое подсознание не интересовала такая незначительная деталь.
ГОСПОДИ-ИИСУСЕ-БОЖЕ-МОЙ-КЭССИ-ПАЙК
Снова и снова.
Кажется, я даже звал свою мать.
Сверху надо мной появилась Кэсси. Она была так высоко, что я едва мог разглядеть выражение ее лица.
— Что там? — крикнула она. — Лео, что случилось?
Рядом с ней я увидел Пайка, спускающего вниз веревку. Слишком медленно. Слишком, блядь, медленно, а я между тем застрял рядом с трупом девушки и по-прежнему кричал.
Я начал задыхаться.
— Карен! — заорал я. — Это, мать ее, КАРЕН!
Я услышал громкий вздох Кэсси, и заметил, что Пайк ускорился.
Карен была девушкой, с которой мы учились в школе.
Около недели назад Карен пропала.
Все думали, что Карен сбежала или уехала на фуре с каким-нибудь дальнобойщиком, или просто ушла и умерла где-то, не понятно где. Полиция ее искала, но можно сказать, делала всё это без особого энтузиазма.
Потому что такие девушки, как Карен, пропадали, но их отсутствие не всегда замечали. Такие девушки, как Карен, были проблемой, и сами имели серьезные проблемы. Из-за наркотиков. Из-за воровства.
Карен была девушкой, которая к тринадцати годам уже подрочила всей мужской части нашего класса.
Карен была девушкой, которая сделала уже три аборта.
Карен была проблемой. И у Карен были проблемы.
Но теперь их у Карен не было.
Потому что Карен была мертва.
— Пайк, спускай уже сюда эту грёбанную веревку, быстро! — взмолился я.
Знаю, я сказал, что в колодце не так уж и сильно воняло, но это было до того, как я понял, что это за запах. Теперь он забрался мне в ноздри. Растёкся по языку. Въелся мне в щеки.
А потом я вспомнил, что выпил эту воду.
Я пил воду мёртвой Карен. Сок из мертвой девушки.
Я прислонился рукой к стене и начал зверски давиться. Я был в ужасе — но не мог понять от чего. В конце концов, она была уже мертвой. И вряд ли собиралась чем-то мне навредить.
Что-то слегка задело меня по лицу, и я снова заорал, одёрнув голову от того места, где почувствовал прикосновение. У меня бешено забилось сердце, и тут я увидел веревку с приделанной к ней грубо обтёсанной планкой, которую следовало обхватить ногами, пока тебя поднимают или опускают.
Я изо всех сил вцепился в веревку.
— Вытаскивайте меня! — заорал я.
Пайк начал сматывать ее сверху, и веревка почти сразу же дёрнулась. Меня, буквально до мозга костей, охватило облегчение и, сделав, наконец, нормальный вдох, я на мгновение закрыл глаза.
Но веревка была старой, а я — тяжелым.
Веревка оборвалась.
Я упал.
Падение закончилось так же стремительно, как и началось, в результате чего я шлёпнулся лицом в то, что осталось от Карен. Я закричал, не открывая рта, и оказавшись с ней лицом к лицу, увидел, как крошечный червяк проделал у нее в щеке дыру и скользнул внутрь.
Ее глаза были покрыты какой-то мутной пленкой, как у моего дедушки, когда у него развилась катаракта, но это выглядело так, словно она смотрит на меня сквозь грязные окна потустороннего мира. Я оттолкнулся и, с усилием поднявшись, прижался к противоположной стене.
При падении я потерял фонарик. На дне колодца мои глаза медленно привыкли к темноте, лицо Карен стало зернистым. Я таращился в белесую голубизну ее мертвых глаз, пока не приехал шериф и не вытащил меня оттуда лебедкой.
За то время, пока я там находился, что-то во мне изменилось. Какая-то часть меня умерла вместе с Карен, словно ее высосали из меня эти невидящие глаза. Даже спустя годы, я до сих пор помню, как смеялся над Кэсси перед тем, как подойти к колодцу. Как беззаботно я себя тогда чувствовал. Как мне легко дышалось.
Я теперь почти не смеюсь.
Когда я, наконец, выбрался на поверхность, то убежал от колодца так далеко, как только смог. Кэсс попыталась ко мне прикоснуться, но я её оттолкнул, оттолкнул Пайка и рухнул в грязь на четвереньки. Я наклонился, у меня в голове в бесконечном круговороте вращался ее образ. Карен. Мертвая. Ее кровь в этой грёбаной воде.
Её кровь у меня внутри.
Я засунул в горло палец и попытался вызвать рвоту. Ничего не вышло. Черт, нет. Я не собирался никуда уходить, пока не выплесну из себя ту воду, которую недавно выпил.
Я засунул два пальца глубже, и меня стошнило на траву. Мой рот снова наполнился этим странным металлическим привкусом, скрытым горькой желудочной кислотой.
Сок мертвой девушки. После этого я ещё долгие месяцы ощущал во рту этот вкус.
Несколькими часами позже кучка подростков наткнулись на другую половину ее тела, плавающую в реке Ган-Крик.
Мой друг, Чейз Томас, оказался одним из тех, кто увидел, как ее нижняя часть застряла под решеткой водозаборной трубы, снабжающей водой весь город. Её ноги лениво покачивались в такт течению.
После этого люди долго говорили о том, как это странно, что именно Чейз и я нашли две половины тела Карен.
Как удачно.
Словно они думали, что это мы её убили.
***
Кэсси
Девять лет назад…
До этого я лишь один раз видела мертвого человека. Моего дедушку. Но даже тогда, это было уже после того, как над ним изрядно поколдовали в похоронном бюро, забальзамировали, скрыли смертельную бледность и придали ему такой вид, словно он просто спит. Седой и хрупкий, он был похож на аккуратно уложенную в гроб фарфоровую куклу человеческого роста в рыбацкой шляпе и очках в толстой оправе. Только прикоснувшись к его руке, я ощутила смерть. Поэтому в моем представлении смерть была холодной. Смерть это восковые щеки, пигментные пятна, седые волосы и морщинистая кожа.
Но когда я увидела Карен — или то, что от нее осталось, ту ее часть — смерть перестала быть холодной. Смерть стала чем-то варварским; она стала дерзкой, навязчивой и жестокой.
Смерть стала нашим ожившим ночным кошмаром.
Лео, ему досталось больше всех. Он несколько недель не мог ничего пить без приступов тошноты. Говорил, что чувствует только вкус Карен. Единственное, что могло смыть этот вкус, это виски или водка, любой алкоголь, который обжигает, когда его глотаешь.
Поэтому он пил и всё время сидел в своей комнате. Несколько недель он даже не мог взглянуть мне в глаза, не говоря уже о том, чтобы ко мне прикоснуться.
Я по-прежнему его любила. Я всегда его любила. Но выбравшись из того колодца, Лео Бентли так и не стал прежним милым мальчиком.