Алая роза Анжу
Генрих так спешил в Вестминстер, потому что знал: Шаншеврье будет ждать короля там. Поскорей бы взглянуть на портрет!
В предместьях Лондона прохожих стало больше, они узнавали короля и приветствовали его шумными криками. Это скорее была дань вежливости, ибо Генрих VI не вызывал у своих подданных столь восторженного поклонения, как его более великие предки. Увы, состязаться с умершими – дело непростое.
Возле Крипплгейтских ворот король остановился, увидев шест, на котором торчало нечто непонятное. Генрих в недоумении воззрился на заинтересовавший его предмет и спросил:
– Что это за гадость?
– Милорд, – ответили ему, – здесь был четвертован один из государственных изменников.
Король в ужасе закрыл глаза руками.
– Какая мерзость! Немедленно уберите. Мне не нравится, что с моими подданными обращаются подобным образом.
– Но это был изменник, милорд. Его казнили по приговору суда.
– Я понимаю, что государственных изменников следует казнить, но зачем же так зверствовать? Уберите отсюда это гниющее мясо. Я не желаю впредь видеть ничего подобного.
Приказ короля был выполнен, но в свите зашептались: разве так ведет себя настоящий король?
Прибыв в Вестминстер, Генрих узнал, что француз еще не вернулся. Нужно было набраться терпения и ждать.
Правда, интересных дел у короля хватало. Он собирался основать колледжи в Итоне и Кембридже. Король почитал учение за одну из величайших радостей жизни и хотел развивать у себя в королевстве науки. Заниматься созданием колледжей было очень приятно, жаль только, приходилось все время отвлекаться на эту несносную войну. Генрих прекрасно понимал, что война все равно ни к чему путному не приведет. Она продолжается уже сто лет, а результата никакого. Порочный круг, вечные качели: то Англия наверху, то Франция… Так может продолжаться до бесконечности, а между тем льется кровь, гибнут люди, страна стонет под бременем налогов.
Война никому не приносит радости. Скорей бы уж она закончилась. Брак на француженке должен этому поспособствовать.
Наконец, появился Шаншеврье, причем не с пустыми руками. Он рассказал, как хитростью проник в замок Тараскон, провел там ночь и сумел выкрасть портрет.
Генрих жадно впился глазами в миниатюру. С портрета на него смотрели нежные голубые глаза. У девушки было овальное личико, высокий чистый лоб, длинные распущенные волосы, слегка отливающие рыжиной. Выражение лица серьезное, проникнутое достоинством.
– Вам нравится портрет, сир? – спросил рыцарь.
– Очень нравится, клянусь Святым Иоанном!
В устах Генриха подобное высказывание означало, что король находится под сильным впечатлением.
* * *Кардинал Бофор тоже торопился в Вестминстер. Ему нужно было срочно поговорить с королем, но еще раньше следовало встретиться с графом Саффолком. Именно этого лорда кардинал выбрал для важного государственного дела.
Бофор пребывал в задумчивости. Он был уже стар, долгая и плодотворная жизнь приближалась к концу. Незаконный сын Джона Гонта и Кэтрин Свинфорд, Бофор впоследствии был признан принцем и занимал высочайшие государственные посты. Бофор находился у кормила власти еще с тех пор, как его сводный брат Генрих IV отобрал корону у злосчастного и бездарного Ричарда. На престоле утвердился дом Ланкастеров.
Было время, когда казалось, что Франция вот-вот будет окончательно завоевана. Так бы и случилось, проживи Генрих V на свете дольше. Он был гениальным полководцем. Слабоумный французский король Карл отдал ему в жены свою дочь и признал наследником. Казалось, что война подошла к концу. Но затем начались неожиданности. Кто бы поверил еще двадцать лет назад, что Францию спасет какая-то дере-венская девчонка? Дофин Карл был вял, пассивен, ничем не интересовался, кроме собственных удовольствий. А теперь он превратился в сильного, могущественного короля. Поистине вся история строится на неожиданностях! С некоторых пор кардинал начал понимать, что война проиграна. Чем быстрее будет заключен мир, тем лучших условий удастся добиться.
Однако на сей счет существовали разные точки зрения, с герцогом Глостером хочешь не хочешь приходилось считаться.
Воинственный герцог не желал мира. Он мечтал одержать великую победу вроде той, что произошла при Азенкуре. Глостер мнил себя выдающимся полководцем, не хуже Генриха V. Увы, даже покойный Бедфорд, храбрый солдат и мудрый администратор, не мог сравниться с покойным королем. Такие полководцы рождаются не чаще, чем раз в столетие. Где уж было до него Глостеру! Его потуги на величие казались жалкими.
Жаль, что Глостера не удалось вместе с его женой обвинить в колдовстве.
Однако в народе герцог был популярен. Он обладал той таинственной магией, которая покоряет сердца. То был наследственный дар, многим из рода Плантагенетов он достался от природы. Герцог Бедфорд, к сожалению, был его лишен, зато Генрих V получил от рождения по меньшей мере двойную дозу. Обладал этим даром и Глостер, вечно ввязывающийся в безнадежные мероприятия, терпевший неудачу за неудачей, женившийся на женщине низкого происхождения, да к тому же еще и колдунье… Народ прощал ему все недостатки, и потому недооценивать Глостера было нельзя.
Герцог открыто выступал за продолжение разо-рительной войны.
Это значило, что приготовление к свадьбе следовало держать в глубочайшей тайне. Надеяться на выгодную партию не приходилось. Карл ни за что не соглашался отдать английскому королю в жены одну из своих дочерей, а Англия сейчас была не в том положении, чтобы настаивать. Брачный союз с родом Арманьяков означал бы продолжение войны, поэтому на такой шаг Генрих ни за что бы не пошел. Вряд ли Карл станет возражать против замужества своей племянницы – собственно говоря, она была племянницей его жены. Маргарита Анжуйская могла только мечтать о таком муже. Она станет королевой Англии, а это более чем высокая честь для младшей дочери разорен-ного и безземельного короля неаполитанского.
Кардинал выбрал надежного человека, который поедет к Анжуйскому двору. С этим-то послом Бофор и собирался потолковать прежде, чем встретиться с королем. Еще лучше будет, если к королю они отправятся вместе. Нужно начинать переговоры как можно скорее.
Прибыв в Вестминстер, кардинал сразу же отправился в покои графа Саффолка, отложив беседу с ко-ролем на потом.
Саффолк обрадовался такому высокому гостю, но в то же время насторожился, догадываясь, что речь пойдет о каком-нибудь рискованном задании. Он и кардинал давно уже управляли страной вместе; оба люто ненавидели герцога Глостера.
Вильям де ля Поль стал графом Саффолком после того, как его старший брат погиб при Азенкуре. Он покрыл себя славой в многочисленных сражениях, а после смерти Генриха V служил под началом герцога Бедфорда. Вместе со славным Солсбери он участвовал в осаде Орлеана, присутствовал при загадочной гибели своего начальника, видел появление Девы.
Как и кардинал, Саффолк отлично понимал, что со времен осады Орлеана все изменилось. Тогда казалось, что победа англичан близка, теперь же разумнее всего будет убраться из Франции и попытаться оставить за собой хоть какую-то часть прежних владений. Лишь горячие головы вроде Глостера отказываются понимать истинное положение вещей.
Через жену Саффолк приходился кардиналу родственником. Его супруга была вдовой графа Солсбери, а в девичестве ее звали Алиса Чосер. У матери Бофора, Кэтрин Свинфорд, была сестра Филиппа, вышедшая замуж за поэта Джеффри Чосера – отсюда и родство.
Много лет отслужив в армии, граф лучше, чем кто-либо другой, понимал необходимость перемирия. Они с кардиналом неоднократно обсуждали, как положить конец войне.
И вот у Бофора возникло ощущение, что заветная цель близка.
– Брак короля с Маргаритой Анжуйской – первый шаг к миру, – сказал он Саффолку, когда обмен приветствиями и любезностями остался позади.
– А король согласится?
– Он очень этого хочет. Генрих знает, что ему все равно придется подыскать себе супругу. Он обязан произвести на свет наследника престола. Король мало интересуется женщинами, однако чувство долга у него есть – мы оба это знаем. Пусть это останется между нами, но Генрих даже отправил во Францию тайного посланца, который добыл ему портрет принцессы. Король остался очень доволен трофеем.