Обольститель

— Это была хорошая идея, а, как? — сказал король королеве.— Семья... на людях... в мире и согласии.
Королева согласилась, что идея была очень хорошей.
***
Миссис Робинсон сидела в своей ложе, привлекая к себе много внимания, потому что она редко выглядела так превосходно. Она и Армистед сообща решили, что ей надеть. Белый атлас с серебристыми кружевами был блестящей идеей, особенно в сочетании с перьями нежных оттенков розового и зеленого цветов.
Насколько она выглядела элегантней некоторых женщин в ярких нарядах! Она чувствовала себя весьма уверенно, откинувшись на спинку кресла в ложе, расположенной непосредственно над королевской.
Всех охватило радостное волнение. В театре находилась королевская семья. Мэри не могла видеть короля и королеву, но когда зал встал, она поняла, что они здесь. И почти немедленно в ложе напротив появился он. Красивого, блестящего принца Уэльского сопровождал его брат Фредерик.
Сердце Утраты забилось чаще, потому что, как только принц Уэльский выслушал аплодисменты зала, он сел и, оперевшись на край ложи, уставился со страстным обожанием на миссис Робинсон.
Это правда, подумала Мэри. Но она никогда и не сомневалась в этом. Она притворялась, желая выиграть время на обдумывание того, как ей справиться с этой соблазнительной, но крайне деликатной ситуацией. Теперь она не могла ссылаться на свои сомнения по поводу авторства письма. Принц продемонстрировал ей свои чувства.
Зазвучала музыка, но взгляд принца был по-прежнему прикован к ложе миссис Робинсон. Это заметили многие из присутствовавших. Люди зашептались. На кого это смотрит принц влюбленными глазами? Конечно, на миссис Робинсон, актрису из «Друри-Лейн». На женщину, которая поразила его, когда он смотрел «Зимнюю сказку».
Публику этот обмен взглядами между двумя ложами интересовал гораздо больше, нежели музыка. Это была эффектная пара, поскольку принц Уэльский в своем самом элегантном костюме являлся наиболее красивым молодым человеком в Ковент-Гардене, а миссис Робинсон, несомненно,— самой красивой женщиной. Ситуация казалась особенно забавной потому, что все происходило под носом у короля и королевы, которые, как все знали, так стерегли принца, что он мог лишь с большим трудом следовать своим желаниям.
Король ничего не замечал; он был поглощен музыкой. Аранжировка Генделя безупречна, думал он. Ни один музыкант в мире не сравнится с ним.
Королева, однако, проявляла меньший интерес к музыке, хотя она нравилась ей. Шарлотта имела возможность без помех любоваться своим обожаемым первенцем. Как он красив! Как она гордится им! Фредерик также был красивым юношей, но его нельзя было сравнивать с Георгом. Она вспомнила остроумные замечания, которые он произносил в детстве. Как она гордилась его способностями к учебе! Он был по-настоящему талантлив. Хотя немного своенравен. Какой ребенок не шаловлив? Она переживала, когда ему устраивали порку; король говорил ей, что она должна быть умнее, потому что жалеть розог — это значит портить ребенка. Король не признавался в том, что порка не приносила желаемых результатов; Шарлотта лучше других замечала растущую враждебность между отцом и сыном.
Она попыталась перехватить взгляд Георга и послать ему нежную материнскую улыбку, но он не смотрел в ее сторону. Его взгляд был устремлен выше их ложи. Шарлотта заинтересовалась этим.
Сейчас он улыбался, делал странные жесты. Что это значит? Он поднес программку к своему лицу, приложил руку ко лбу, выражая свое отчаяние. Удивительное дело! И все это адресовалось куда-то над их ложей.
Он опустил программку, теперь его лицо не было печальным, он улыбался, словно о чем-то умоляя. Он наклонился вперед и сделал вид, будто что-то пишет правой рукой на краю ложи.
Королева потеряла всякий интерес к музыке; как и большинство присутствующих, она сосредоточила все внимание на принце Уэльском, который продолжал вести себя странным образом, изображая, что он пишет. Он казался то самым несчастным молодым человеком, то самым счастливым. По-моему, решила королева, он подает кому-то знаки.
Периодически принц обращался к своему брату; Фредерик также смотрел, как зачарованный, куда-то поверх королевской ложи.
Наконец Шарлотта поняла.
Первая часть оратории закончилась. Король повернулся к королеве.
— Великолепно!—произнес он. — Аранжировка Генделя безупречна. Во всем написанном им чувствуется его гениальность. Я нахожу эту ораторию превосходной.
— Меня заинтриговало поведение принца...
— Принца, а, как?
Король бросил взгляд через весь театр.
— Он здесь. Я рад, что ему нравится хорошая музыка. Одно очко в его пользу, а, как?
— О, ему нравится хорошая музыка,— сказала королева,— но, похоже, его внимание сосредоточено на ком-то находящемся над нашей ложей. Я гадала, кто это может быть.
Король нахмурился. Затем он позвал одного из конюших, сидевшего в глубине ложи.
— Кто находится в ложе, расположенной над нашей? — спросил Георг Третий.
Конюший, заметивший царившее в театре возбуждение и знавший его причину, смог ответить тотчас:
— Миссис Робинсон, Ваше Величество. Актриса из театра «Друри-Лейн».
Король помолчал несколько секунд; королева испуганно смотрела на него, сожалея о том, что привлекла внимание короля к происходящему.
Актриса из «Друри-Лейн»! — думал король. Очевидно, это одна из тех молодых женщин, которых он недавно видел на сцене. И вот она сидит в Ковент-Гардене, а молодой дурак пожирает ее взглядом так, что люди это замечают.
Король снова обратился к своему конюшему.
— Скажи актрисе, которая занимает ложу над нашей, что ее присутствие здесь не является более необходимым. Она должна немедленно уйти.
Музыка зазвучала вновь, а конюший отправился сказать Утрате о том, что король приказывает ей тотчас удалиться.
***
Миссис Армистед удивилась, увидев так рано карету госпожи. Могла ли она уйти до окончания концерта? Открыв дверь, чтобы впустить Мэри, она сразу же поняла, что случилось что-то плохое... очень плохое.
Миссис Робинсон молча отправилась в свою спальню; там она сорвала с себя перья и швырнула их на кровать. Она замерла, разглядывая свое сердитое отражение. Ее обычно бледное лицо пылало под румянами.
Миссис Армистед остановилась у двери.
— Мадам звала меня?
Миссис Робинсон была слишком рассержена, чтобы опровергать это. Ей хотелось поговорить с кем-то.
— Мадам плохо себя чувствует. Позвольте мне помочь вам лечь в постель. Вечер прошел неудачно?
Миссис Робинсон посмотрела на служанку с внезапным подозрением. Не слишком ли догадлива эта женщина? Не считает ли она, что с госпожой-актрисой она может обращаться иначе, нежели с благородной леди? Мэри была готова видеть оскорбление во всем.
Миссис Армистед изобразила на лице глубокое беспокойство, что не представило для нее труда, поскольку на этом этапе она отождествляла успех госпожи со своим.
Миссис Робинсон подобрела к служанке. Армистед — достаточно хорошая служанка, чтобы ей можно было довериться.
— Меня сегодня оскорбили,— сказала Мэри. — Выставили из Ковент-Гардена. Приказали уйти. Словно... словно...— Ее губы задрожали. — Я жалею о том, что пошла туда.
— Но, мадам, принц, несомненно...
— Принц ничего не мог поделать. Я даже сомневаюсь в том, что он понял происходящее, прежде чем все закончилось.
— Мадам!
— Ты вправе выглядеть изумленной, Армистед. Я никогда еще не чувствовала себя такой униженной.
— Но кто посмел, мадам?
— Король. Все очень просто. Его конюший явился в мою ложу. «Приказ Его Величества, мадам. Он больше не нуждается в вашем присутствии здесь. Мне велено проводить вас до кареты». И он сделал это.
— Значит...
Лицо Мэри смягчилось.
— Принц слишком явственно демонстрировал свое увлечение мною. Я признаю, что это было очевидно. Король» должно быть, это заметил. Поэтому он удалил меня оттуда. Я глубоко сожалею о том, что подставила себя.