Записка

- Немало. Цены на каучук упали, да и вообще дела сейчас не блестящие так что это почти все, что у меня сеть. 
---- Вы можете немедленно достать эти деньги? 
---- Думаю, что да. Чарли Мэдоуз даст мне их под .оловянные акции и под мою долю в двух плантациях. 
- Итак, решено? 
- А без этого не обойтись? 
- Если вы хотите, чтобы вашу жену оправдали. 
Кросби сильно покраснел. Губы его странно скривились. 
- Но... - Он не находил слов, лицо его побагровело. - Но я ничего не понимаю. Она ведь может объяснить. Вы что, хотите сказать, что ее могут признать виновной? Не повесят же ее за то, что она прикончила ядовитую тварь. 
- Возможно, ее и не повесят. Могут обвинить лишь в непредумышленном убийстве. Тогда она отделается всего двумя или тремя годами. 
Кросби вскочил, лицо его исказилось от ужаса. 
- Три года! 
И тут что-то будто забрезжило в его неповоротливом мозгу. Тьму его разума внезапно пронзила молния, и, хотя затем вновь наступила такая же непроглядная тьма, в памяти остался след от чего-то, что он едва успел рассмотреть. Мистер Джойс заметил, как большие красные руки Кросби, натруженные и загрубевшие, задрожали. 
- Какой она собиралась мне сделать подарок? 
- Она говорит, что хотела подарить вам новое ружье. 
Крупное красное лицо еще гуще побагровело. 
- Когда нужны деньги? 
Что-то случилось с его голосом. Он говорил так, будто невидимая рука схватила его за горло. 
- Сегодня в десять вечера. Часов в шесть принесите их мне в контору. 
- Эта женщина будет у вас? 
- Нет, я еду к ней. 
- Я принесу деньги. Я поеду с вами. 
Мистер Джойс быстро взглянул на него. 
- Зачем? Мне кажется, вы могли бы целиком предоставить это дело мне. 
- Деньги мои, так? И я еду. 
Мистер Джойс пожал плечами. Они встали, попрощались. Мистер Джойс с любопытством поглядел ему вслед. 
В десять часов они снова встретились в пустом клубе. 
- Все в порядке? - спросил мистер Джойс. 
- Да. Деньги у меня в кармане. 
- Тогда идемте. 
Они спустились с крыльца. Автомобиль мистера Джойса поджидал их на площади, пустынной в этот час, и когда они приблизились, из тени дома к ним шагнул Ван Цисэн. Он сел рядом с шофером и показал, куда ехать. Миновав отель "Европа", они повернули у гостиницы для матросов и оказались на улице Виктории. Здесь еще торговали китайские лавки, по тротуарам гуляла публика, взад и вперед деловито сновали рикши, автомобили, повозки. Внезапно остановив автомобиль, клерк обернулся. 
- Отсюда нам лучше пройти пешком, сэр, - сказал он. 
Они вышли из машины. Он шел впереди, они следовали за ним в двух шагах. Вскоре он остановился. 
- Подождите здесь, сэр. Я зайду поговорить с моим плиятелем. 
Он вошел в лавку, у которой не было передней стены; за прилавком стояли три или четыре китайца. Это была одна из тех удивительных лавчонок, где товары не выставлены напоказ и невозможно понять, чем здесь торгуют. Ван Цисэн заговорил с полным человеком в парусиновом костюме с толстой золотой цепью через всю грудь, и тот быстро взглянул в сторону темной улицы. Он дал Цисэну ключ, и клерк вышел. Поманив двух ожидающих его мужчин, он скользнул в дверь рядом с лавкой. Они последовали за ним и оказались у лестницы, ведущей наверх. 
- Одну минуту, пожалуйста, сейчас я зажгу спичку, - как всегда, нашелся клерк. - Нужно будет подняться выше. 
Он светил перед ними японской спичкой, но она почти не разгоняла темноты, и они пробирались за ним на ощупь. Отперев дверь на втором этаже, он зажег газовый рожок. 
- Входите, пожалуйста, - сказал он. 
Комната была маленькая, квадратная, с одним окном, и вся мебель состояла из двух низких китайских кроватей, покрытых циновками. Один угол занимал большой сундук с замысловатым замком, на нем стоял облупленный поднос с лампой и трубкой для курения опиума. Слабый приторный запах заполнял комнату. Все сели, и Ван Цисэн предложил им папиросы. Вскоре появился толстый китаец, которого они видели за прилавком. Он поздоровался на прекрасном английском языке и сел рядом со своим соотечественником. 
- Женщина сейчас придет, - сказал Цисэн. 
Мальчик из лавки принес поднос с чайником и чашками, и китаец спросил, не хотят ли они чаю. Кросби отказался. Китайцы шепотом заговорили между собой, Кросби и мистер Джойс молчали. Потом за стеной послышался голос: кто-то тихо звал; китаец подошел к двери. Он открыл ее, произнес несколько слов и впустил женщину. Мистер Джойс взглянул на нее. После смерти Хэммонда он немало о ней наслышался, но ни разу ее не видал. Женщина была довольно полная, не очень молодая, с широким флегматичным лицом; она была напудрена и нарумянена, брови тонко вычерчены, но, несмотря на все это, она производила впечатление человека с твердым характером. На ней был голубой жакет и белая юбка - костюм полуевропейский, полукитайский, но на ногах были надеты крошечные китайские шелковые туфли. На шее тяжелые золотые цепочки, на руках - золотые запястья, в ушах - золотые серьги, затейливые золотые шпильки в черных волосах. Она вошла тяжелой поступью, неторопливо, как женщина, уверенная в себе, и села на кровать около Ван Цисэна. Он сказал ей что-то, и, кивнув, она равнодушно окинула взором двух европейцев. 
- Записка у нее с собой? - спросил мистер Джойс. 
- Да, сэр. 
Не говоря ни слова, Кросби извлек пачку пятисотдолларовых банкнотов. Он отсчитал двадцать бумажек и вручил их Цисэну. 
- Проверьте. 
Клерк пересчитал их и отдал толстому китайцу. 
- Все правильно, сэр. 
Китаец еще раз пересчитал деньги и положил их в карман. Он опять сказал что-то женщине, и она вынула из-за пазухи записку. Она отдала ее Цисэну, тот прочел ее. 
- Это подлинный документ, сэр, - сказал он и хотел было передать бумагу мистеру Джойсу, но Кросби взял ее у него из рук. 
- Разрешите взглянуть, - сказал он. 
Мистер Джойс смотрел на Кросби, пока тот не кончил читать, и затем протянул руку к записке. 
- Дайте-ка ее мне. 
Кросби бережно сложил листок и сунул в карман. 
- Нет, пусть будет у меня. Она мне недешево досталась. 
Мистер Джойс не стал спорить. Трое китайцев слышали этот краткий разговор, но что они о нем подумали, да и подумали ли что-либо вообще -сказать по их невозмутимым лицам было невозможно.