Искатель. 1968. Выпуск №6

— Простите, — мягко произнес он.
Парнишка направился к нему.
— Залейте, пожалуйста, бак, — попросил Мартин.
— Это можно.
— Я извинился, — сказал Мартин.
— Я слышал, — ответил парнишка. — Залить, верно, самого лучшего?
Мартин кивнул и отдал ему ключи. Парнишка обошел автомобиль сзади и отпер горловину бака.
— Как насчет того, чтобы сменить масло и вообще всю смазку? — спросил его Мартин.
— Можно, — сказал парнишка. — Но часик на это уйдет.
— У меня времени сколько хочешь, — сказал Мартин.
Он повернулся и посмотрел через шоссе на придорожный щит, надпись на котором гласила: «Хоумвуд, 1,5 мили».
— Это что — тут у вас Хоумвуд неподалеку? — спросил Мартин.
— Точно, — кивнул парнишка.
— Я там жил когда-то. Можно даже сказать, вырос. Не был там лет восемнадцать, а то и двадцать. — Он вышел из машины, полез в карман за сигаретой и обнаружил, что у него осталась только одна. Перед бензоколонкой стоял автомат для продажи сигарет. Мартин купил пачку и вернулся к машине, говоря на ходу: — Лет восемнадцать-двадцать. И вдруг прошлой ночью я просто… просто сел в машину и поехал. Дошел до точки, когда… в общем, когда мне уже обязательно нужно было выбраться из Нью-Йорка. Еще один совет директоров, еще один звонок, доклад, проблема, и я… — он засмеялся, но смех этот был усталый и какой-то пустой.
— Значит, вы из Нью-Йорка? — спросил его парнишка.
— Точно. Из Нью-Йорка.
— Здесь полным-полно проезжают из Нью-Йорка, — сказал парнишка. — Ведь у нас здесь как — хочешь ехать сто миль в час — валяй! А там, в городе, красный свет — стой, потом дадут зеленый, кто-то тебя с места обгонит — и все, на целый день настроение испорчено. Господи боже мой, да как вы вообще умудряетесь там жить!
Мартин отвернулся и занялся боковым зеркальцем машины.
— Просто терпим, — ответил он. — Миримся с этим, пока не наступит однажды в июне такая ночь… тогда-то мы неожиданно и срываемся с места. — Он снова посмотрел через дорогу на щит. — «Полторы мили», — задумчиво прочитал он. — Можно дойти пешком.
— Кому это пустяк, а кому и нет, — отозвался парнишка.
— Думаешь, если люди зашибают деньги в Нью-Йорке и разъезжают в красных спортивных автомобилях, так они уж и ходить разучились, а? — широко улыбнулся Мартин.
Парнишка пожал плечами.
— Я вернусь за машиной поздней, — улыбка не сходила с лица Мартина. — Полторы мили — можно дойти и пешком!
Он взял с сиденья пиджак, перебросил его через плечо и не торопясь пошел по дороге к Хоумвуду; городок лежал впереди на расстоянии чуть больше мили, а по времени — двадцать лет спустя.
Мартин вошел в аптеку и недвижимо остановился возле двери в темной прохладе помещения. Все было в точности так, как ему запомнилось. Узкая комната с высоким потолком, в одном конце которой стоял сатуратор с газировкой, а в другом был устроен бар. Деревянная лестница, которая вела в крохотный кабинет на антресолях. Мартин вспомнил, что мистер Уилсон, владелец, именно там любил подремать в свободную минуту. Худощавый человечек невеликого роста, в очках с толстыми стеклами перетирал у прилавка с газировкой стаканы и улыбнулся Мартину.
— Что пожелаете? — спросил он.
Мартин смотрел на расклеенные по стенам плакаты, на старомодные висячие светильники, на лопасти двух большущих электрических вентиляторов, висевших под потолком. Он подошел к стойке и сел. Все пять стеклянных кувшинов с дешевыми конфетами были точь-в-точь такими, как он их помнил.
— Вы еще делаете ту чудную шоколадную содовую с мороженым? — спросил он у человека за стойкой. — С тремя шариками мороженого?
Улыбка продавца вроде бы стала несколько напряженной.
— Как вы сказали?
Мартин смущенно засмеялся.
— Я когда-то проводил в этой аптеке половину всего времени, — объяснил он. — Я здесь рос. И помню, что мы постоянно заказывали одно и то же — содовая, шоколадный сироп и три шарика мороженого. Помню еще, стоило это десять центов.
Человечек глядел на него вопросительно, и Мартин внимательно посмотрел ему в лицо
— Знаете, какая штука, — сказал Мартин, — ваше лицо мне знакомо. Не встречал ли я вас раньше?
Продавец пожал плечами и улыбнулся.
— Самое обычное лицо…
— Давно было все, — сказал Мартин. — Восемнадцать, а то и двадцать лет назад. Вон когда я отсюда уехал, — и он рассмеялся пестрой череде потаенных мыслей, которые быстрой стайкой пронеслись у него в голове. — Хотел бы я, — продолжал он, — чтобы мне дали по доллару за каждый час, который я провел у этой вот стойки. От приготовительной школы до третьего года в средней. — Он повернулся на табурете, чтобы посмотреть в окно — на солнечную, яркую улицу. — И город выглядит так же, как тогда. — Он снова обратился к человечку: — Вы знаете, это в самом деле поразительно. Через двадцать лет выглядеть до такой степени тем же самым…
Человечек в очках тем временем приготовил и подвинул ему мороженое.
— Десять центов.
Мартин сунул было руку в карман, но затем внезапно замер.
— Десять центов? — недоверчиво переспросил он и поднял огромный, до краев наполненный темной жидкостью бокал. — Три шарика?
Продавец засмеялся.
— Так уж мы их делаем, — сказал он.
У Мартина снова вырвался смех.
— Вы так проторгуетесь до последней рубашки. Кто же теперь продает мороженое с содовой за десять центов!
Воцарилось короткое молчание.
— Не продают? — спросил Мартина человечек. — Да откуда вы?
Мартин принялся ложкой топить шарик мороженого.
— Из Нью-Йорка, — сказал он между двумя глотками. — Слушайте-ка, мороженое у вас первый сорт!
Человечек оперся локтями о стойку.
— Как на вкус? — спросил он.
— Замечательно! — Мартин прикончил мороженое и выпил остатки содовой. — Словно я и не уезжал отсюда, — улыбнулся он. — Просто прекрасно. — Он повернулся и обвел взглядом комнату. — Смешно, — сказал он, — сколько воспоминаний связано у человека с каким-нибудь местом. Я всегда считал, что, если я когда-нибудь и вернусь сюда, здесь все переменится.
Аптека тоже смотрела на него. Смотрели стойки, и полки, и плакаты, и лампы. Смотрели электрические вентиляторы. Они смотрели на него, как старые друзья.
— Все так… — задумчиво сказал Мартин, — как если бы я уехал отсюда только вчера. — Он встал с табурета и стоял, вращая сиденье. — Как будто не был здесь всего один вечерок. — Он улыбнулся продавцу. — Я почти уверен, что и мистер Уилсон сидит там наверху в кабинетике и посапывает себе после обеда, как он всегда делал прямо до самой смерти.
Он не заметил, что, услышав это, продавец вздрогнул.
— Одна из картин детства, — продолжал Мартин. — Старина Уилсон, спящий наверху в своем большом удобном кресле. Старина Уилсон — да упокоится душа его в мире…
Он сунул руку в карман, вытащил бумажный доллар и положил его на стойку. Продавец в удивлении воззрился на бумажку.
— Да ведь это доллар!
Мартин улыбнулся и пальцем легонько постучал по бокалу.
— Эта штука… — он оглядел комнату, — и все это, все это дороже доллара.
Он вышел под горячее летнее солнце. Продавец облокотился о стойку, размышляя о посетителе, затем поднял крышку банки с шоколадным сиропом и заглянул внутрь. Снова опустив крышку на место, он обошел стойку, поднялся по лестнице и раз-другой негромко стукнул в дверь.
— Да? — отозвался сонный старческий голос.
Продавец приотворил дверь на несколько дюймов.
— Мистер Уилсон, — сказал он, обращаясь к седовласому старику, покоившемуся в тяжелом кожаном кресле; один глаз у старика был закрыт, — мистер Уилсон, нам нужно прикупить шоколадного сиропу.
Старик мигнул, кивнул и снова смежил веки.