Лиза из Ламбета

— Лиза, ты чего дрожишь? — спросила одна из девушек. — Ты не заболела?
— Да что-то не по себе, — отвечала Лиза, краснея при мысли, что кто-то мог разгадать ее тайные желания. — Взмокла, прям хоть выкручивай.
— Ты, верно, вчера в лесу простыла.
— Видела я нынче утром этого твоего.
Лиза вздрогнула.
— Какого еще этого моего? Ты о ком?
— О Томе, о ком же еще? Чтой-то бледный он был, аж впрозелень. Признавайся, что ты с ним сделала?
— Если он бледный, я тут ни при чем.
— Ага, рассказывай!
Прозвенел звонок, и девушки, побросав работу, поспешили вон из цеха. У фабричных ворот они разбились на стайки, немного посплетничали и разошлись в разных направлениях, по домам. Лизе с Салли было по пути.
— А мы пойдем на этот спектакль! — воскликнула Салли, указывая на афишу.
— Верно, стоящая вещь. Я б тоже посмотрела, — протянула Лиза. Рука в руке, девушки замерли перед аляповатой афишей. На ней были изображены две комнаты с коридором; в одной комнате на полу лежал мертвец, над которым склонялись двое с искаженными от ужаса лицами, в то время как в коридоре, стучась в дверь, стоял молоденький мальчик.
— Видишь, тут убивство! — в восторге прошептала Салли.
— Вижу, небось не глупей тебя. А этот чего в коридоре застыл?
— Какой милашка, да? Мы с Гарри пойдем смотреть; наверно, пойдем. Ужас как интересно! Гарри уже обещал.
Они двинулись дальше; от дома Салли Лиза шла одна. Она знала, что ей предстоит миновать дом Джима; может, она его увидит. Но тут на глаза ей попался Том — он шел как раз навстречу, и Лиза, прежде чем ее заметили, развернулась и поспешила в обратном направлении. Потом сообразила, что ведет себя глупо, снова развернулась. Видел ли Том ее? Видел ли ее дурацкий маневр? Лиза подняла глаза. Тома уже не было на улице; значит, не видел; значит, шел к приятелю. Лиза ускорила шаг, миновала дом Джима, не удержалась, чтоб не задрать голову к его окнам. Джим стоял в дверях и с улыбкой наблюдал за ней.
— Ой, мистер Блейкстон, я вас не заметила, — сказала Лиза.
Джим шагнул к ней.
— Так уж и не заметила? А если честно? Кстати, я ждал, чтоб ты голову подняла. Я тебя нынче уже видел.
— Не может быть! Где?
— Мимо проходил, когда ты да твоя подружка на афишу глазели.
— Я не заметила.
— Знаю. Ты как раз говорила: «Верно, стоящая вещь. Я б тоже посмотрела».
— Ну да, я бы не прочь.
— Тогда пойдем вместе.
— С вами?
— Ну да, а что такого?
— Я бы пошла, только как же ваша жена?
— Она не узнает.
— Соседи скажут.
— Не скажут; нас никто не увидит.
Джим говорил вполголоса; соседи определенно не могли его слышать.
— Встретимся возле театра, — продолжал Джим.
— Нет, нельзя мне с вами — вы женатый человек.
— Я ж тебя всего-навсего в театр приглашаю. А моя жена все равно не сможет пойти, даже если захочет — на ней дом и дети.
— Я бы с удовольствием посмотрела пьесу, — задумчиво повторила Лиза.
Они добрели до ее дома, и Джим сказал:
— Выходи нынче вечером — скажешь мне, пойдешь или не пойдешь. Хорошо, Лиза?
— Нет, вечером я не выйду.
— В этом никакого вреда. Я буду ждать.
— Что толку? Я ж сказала: не выйду.
— Послушай, Лиза, в следующую субботу последний спектакль. Я так и так собираюсь посмотреть. Если надумаешь, подходи к театру в полседьмого. Я буду ждать. Согласна?
— Нет, — твердо отвечала Лиза.
— Я буду очень ждать.
— Я не приду, очень вы будете ждать или не очень. — И с тем Лиза захлопнула за собой дверь.
Миссис Кемп еще не вернулась с дневных заработков, и Лиза стала готовить ужин. Скучно, подумала она, ужинать в одиночестве; поэтому, налив большую кружку чаю и капнув туда сгущенного молока, а также отрезав изрядный ломоть хлеба и намазав его маслом, Лиза вышла и уселась на крыльце. С верхнего этажа спустилась соседка; увидев Лизу, села рядом и завела разговор.
— Ой, миссис Стэнли, где это вы голову разбили? — спросила Лиза при виде повязки на соседкином лбу.
— Вчера вечером упала, — ответила миссис Стэнли и покраснела.
— Наверно, больно, да? Как же вас угораздило?
— Споткнулась об ведро для угля, и так летела, что любо-дорого.
— Бедняжка!
— По правде говоря, я вчера с мужем повздорила. Не очень-то приятно в таком признаваться, только ты ведь никому ни словечка, верно, Лиза?
— Буду нема как рыба! — воскликнула Лиза. — Только я не знала, что ваш муж дерется.
— Трезвый-то он смирнее ягненка. — Миссис Стэнли поспешила на защиту. — А как выпьет лишнего — сущий дьявол, прости, Господи. Всегда так — либо агнец, либо сатана.
— Вы вроде недолго женаты? — уточнила Лиза.
— Всего полтора года, а уже такое недостойное поведение — мне так доктор сказал. Видишь, Лиза, мне пришлось к доктору идти. Господи, сколько крови было! Прям по лицу текла, точно вода, как трубу прорвет. Ну и струхнул же мой благоверный! Я ему сказала: вот в полицию заявлю, будешь знать! Сижу на полу, кровища-то так и хлещет, точно из резаного поросенка, а я все ж кулак стиснула и говорю: как пить дать, в тюрьму тебя упеку! А он: Китти, не надо, пожалуйста; мне ж три месяца дадут. И правильно, говорю, и поделом. Встала и в больницу пошла. Только, видит Бог, не могу я на него в полицию заявить. Я ж знаю: он не хотел. Он, когда трезвый, смирней ягненка! — И миссис Стэнли изобразила улыбку любящей жены.
— Ну а потом? — спросила Лиза.
— Потом я пошла в больницу, а там доктор и говорит: бедняжка вы, бедняжка, говорит; по-моему, рана очень опасная. Нет, ты представь, такое слышать, когда я замужем-то всего полтора года! Я, стало быть, доктору все рассказала, а он мне этак в глаз смотрит и спрашивает: а скажите, говорит, миссис, вы сами-то пьете? А мне так обидно стало, я и отвечаю: я, отвечаю, доктор, сама не пью. Не стану говорить, будто я ни капли в рот не беру, нет, зачем же. Я люблю пиво, мне мой стакан пива каждый день вынь да положь, а как иначе? Сколько я работаю, надо ж мне подкрепляться. Но чтоб пить? Да трезвее меня женщины во всем Лондоне не сыщешь! Вот мой первый муж, тот капли в рот не брал. Это человек был, настоящий джентльмен. Настоящий джентльмен, говорю, даже по праздникам ни-ни…
Миссис Стэнли наступила на горло собственной песне и обратилась к Лизе:
— Совсем не то был мой первый муж, что нынешний. Из тех, что лучшую жизнь знавали. Одно слово: джентльмен!
Для усиления эффекта миссис Стэнли сопроводила слово «джентльмен» энергичным кивком.
— Джентльмен, говорю тебе, и христианин. Лучшие времена знавал, образование получил, и за двадцать два года в браке ни-ни, даже по праздникам…
Эта фраза ознаменовалась появлением Лизиной матери.
— Добрый вечер, миссис Стэнли, — вежливо поздоровалась миссис Кемп.
— И вам вечер добрый, миссис Кемп, — с тою же учтивостью отвечала миссис Стэнли.
— Как нынче ваша голова? — сочувственно поинтересовалась Лизина мать.
— Ох, не спрашивайте! Раскалывается. Просто хоть оторви да выбрось.
— Вашему мужу должно быть стыдно, вот что я вам скажу, миссис Стэнли.
— Не думайте, миссис Кемп, я вовсе не из-за удара переживаю. А из-за того я переживаю, миссис Кемп, что он мне наговорил. Битье — чепуха; мы ли не женщины, мы ли удар-другой не снесем? Пусть себе колотит, главное, чтоб не по злобе; я крепкая, с меня как с гуся вода. Я и сама первого своего мужа поколачивала; бывало, и фингал ему поставлю, так ведь это любя. А нынешний? Какими только словами он меня не обзывал, я думала, со стыда сгорю. Я, миссис Кемп, к этакому обращению непривычная, со мной никто так не смел разговаривать. Я при первом-то муже хорошо жила, он у меня два, а то три фунта в неделю зарабатывал. Нынешнему-то я нынче утром так и сказала: раз ты этакие слова говоришь, значит, ты не джентльмен, не то что…
— С мужем завсегда держи ухо востро, будь он хоть сахарный, хоть медовый, — афористически уронила миссис Кемп. — Пойду, пожалуй — мне вечерний воздух не на пользу.