Моэм выбирает лучшее у Киплинга

Еще ему ставилось в вину, что он плохо создавал характеры. Думаю, что повинные в этом критики не совсем понимали, что значит создать характер в рассказе. Разумеется, можно создать рассказ именно с этим намерением. Флобер это сделал в "Простой душе", а Чехов - в "Душечке", которая так нравилась Толстому, хотя пурист мог бы возразить, что это вообще не рассказы, а конспекты романов. Киплинга интересовали события. Такому автору достаточно сказать о своих персонажах столько, сколько нужно, чтобы они стали живыми, чтобы показать развитие характера, писателю нужно время и свобода движений целого романа. Может быть, самый замечательный характер в литературе - это Жюльен Сорель, но как мог бы Стендаль показать развитие его сложного характера в рассказе? Я хочу этим сказать, что для той цели, какую перед собой ставил Киплинг, он обрисовал свои характеры достаточно четко. Не надо смешивать "характеры" с характером. Малвейн, Ортерис и Лиройд - это "характеры". Их создать легко. У Финдлейсона в "Строителях моста", у Скотта и Вильгельма в "Вильгельме-Завоевателе" есть характеры, и это написать гораздо труднее. Правда, это очень обычные, даже банальные люди, но как раз этим и интересно повествование, и я не сомневаюсь, что Киплинг понимал это. Родители мальчика в "Хворосте" - не то, чем считал их Киплинг: не цвет местного дворянства, то есть землевладельцы, живущие в родовом поместье, а приличная пара из "Пяти городов" Арнольда Беннетта, накопившая денег и поселившаяся в деревне. Обрисованные скупыми штрихами, это живые, легко узнаваемые люди. Миссис Хоксби не была тем модным и изысканным созданием, каким Киплинг посчитал ее, это была второсортная маленькая женщина очень высокого о себе мнения, что отнюдь не значит "манекен". Все мы ее встречали. Ярдли-Орд в рассказе "Комиссар округа" умирает через пять страниц после начала рассказа, но Киплинг успел охарактеризовать его так подробно, что кто угодно мог бы написать его биографию по примеру "Жизней" Обри[10] и оказался бы достаточно точным. Жаль, тороплюсь, а то так и подмывает поддаться соблазну и написать ее с начала до конца, чтобы показать, как легко было бы это сделать. 
Не так давно один видный писатель сказал мне, что стиль Киплинга так противен ему, что он просто не может его читать. При его жизни критики находили этот стиль отрывистым, вычурным, манерным. Один из них сказал: "Следует помнить, что жаргон еще не сила, а злоупотребление точкой не гарантирует живости изложения". Все верно. Автор прибегает к жаргону, чтобы точнее воспроизвести разговор или придать своей прозе более разговорный характер. Главное возражение на это состоит в том, что мода на жаргон преходяща, уже через несколько лет он звучит устарело и может даже оказаться непонятным. Бывает, правда, что он переходит в язык и тогда приобретает литературную ценность, так что даже пурист не сможет к нему прицепиться. Киплинг писал необычными по тем временам короткими предложениями. Это нас уже не удивляет, и хотя лексикографы объясняют нам, что предложение - это ряд слов, образующих грамматически полное выражение одной мысли, я не вижу, почему, когда автор это выполнил, ему не поставить точки. Это совершенно правильный поступок. Джорджа Мура, отнюдь не снисходительного критика своих современников, пленяли в стиле Киплинга звонкость и ритм. "Другие писали красивее, но никто, сколько я могу вспомнить, не писал так щедро. Он использует все богатства языка - язык Библии и язык улицы". Лексикон Киплинга богат. Он выбирал слова, часто очень неожиданные, за их окраску, их точность, их модуляцию. Он знал, что хочет сказать, и умел сказать это язвительно. Его прозу (а я говорю только о ней) отличает бодрый темп и энергия. Как у всякого писателя, у него были излюбленные приемчики. Одни, как, например, неуместная привязанность к библейским оборотам, он быстро отставил, другие сохранил. Это все мелочи. Стиль Киплинга так индивидуален, что сегодня, мне думается, никто не захотел бы писать, как он, даже если бы мог; но я не вижу причин отрицать, что инструмент, им построенный, был как нельзя лучше приспособлен к задачам, какие он ставил. Киплинг редко пускался в длинные описания, но зоркий глаз и быстрота понимания позволяли ему с необыкновенной живостью показать читателю пеструю индийскую жизнь во всем ее фантастическом многообразии. 
Если я в этом очерке не постеснялся указать на то, что считаю недостатками Киплинга, то надеюсь, что и достаточно ясно выразил, как высоко ценю его достоинства. В общем, рассказ - не тот жанр художественной литературы, в котором англичане достигали особенных высот. Как показывают их романы, они склонны к многословию. Форма никогда их особенно не интересовала. Сжатость им не по нраву. Но рассказ требует формы. Требует сжатости. Многословие его убивает. Он зависит от построения. Не допускает повисших в воздухе сюжетных линий. Должен быть законченным в своих пределах. Все эти достоинства вы найдете в рассказах Киплинга той поры, когда он достигал своих великолепных вершин, а в этом нам повезло: он проделывал это из рассказа в рассказ. Редьярд Киплинг - единственный автор в нашей стране, которого можно поставить рядом с Мопассаном и Чеховым. Он - наш величайший мастер рассказа. Что кто-нибудь когда-нибудь сумеет с ним сравниться - в это не верится. Что он никогда не будет превзойден - в этом я уверен. 
КОММЕНТАРИЙ 
Идею издания антологии киплинговских рассказов Моэм вынашивал несколько лет. В 1950 г. в письме к своему литературному посреднику он подтверждает основательность своих намерений, замечая, что "собирается писать не панегирик, а серьезную критику", для чего требуется с карандашом в руках перечитать все рассказы Киплинга. В 1952 г. в Лондоне вышла книга "Избранная проза Киплинга" с предисловием Моэма. Нью-йоркское издание 1953 г. называлось "Моэм выбирает лучшее у Киплинга". Переводчик закрепил это название за вводной статьей Моэма. 
[1] Маджуб - местность в Южной Африке, где в 1881 г. буры нанесли серьезное поражение англичанам. 
[2] Марсель, мадам де Германт - персонажи романа Пруста "По направлению к Свану".