Сотворение Святого
Внезапный крик заставил меня вздрогнуть.
Я увидел, как из тени домов к Кеччо метнулись черные фигуры. Поднялась рука, что-то блеснуло в темноте. Кеччо бросило вперед.
— Маттео! — крикнул он. — На помощь! На помощь!
Мы кинулись к нему, вытаскивая мечи. Завязалась схватка, нас трое против четверых, звенели удары мечей, послышался крик одного из нападавших, сраженного Маттео. Донесся топот бегущих ног, из-за угла появился небольшой отряд, раздался голос Эрколе Пьячентини:
— Что тут происходит?
— Помоги нам, Эрколе! — ответил Маттео. — Одного я убил. Кеччо ударили кинжалом.
— Ага! — И по приказу Эрколе его люди ринулись в бой.
Новые крики, звон мечей, тяжелые удары тел о землю.
— С ними покончено! — крикнул Маттео.
Все эти крики и шум схватки перебудили жителей ближайших домов. В окнах зажглись свечи, из них выглядывали женщины в ночных рубашках и колпаках. Открывались двери, на улицу выскакивали мужчины в сорочках и с мечами.
— Что такое? Что такое?
— Кеччо, ты ранен? — спросил Маттео.
— Нет. На мне кольчуга!
— Слава Богу, ты ее надел. Я видел, как тебя бросило вперед.
— Это от удара. Поначалу я не понял, ранен я или нет.
— Что случилось? Что случилось? — Горожане окружили нас.
— Они пытались убить Кеччо! Кеччо д’Орси!
— Господи! Он жив?
— Кто это сделал?
Взгляды устремились к четырем мужчинам, мешками лежащим на земле, из их ран струилась кровь.
— Они мертвы!
— Грабители?! — воскликнул Эрколе. — Они напали на тебя, не зная, что ты не один.
— Грабители! С какой стати грабителям нападать на меня этой ночью? — спросил Кеччо.
— Смотрите, смотрите, — указал кто-то из зевак, — один шевелится.
Не успели эти слова сорваться с губ мужчины, как один из солдат Эрколе вонзил кинжал в шею раненого, крикнув:
— Bestia! [21]
Дрожь пробежала по распростертому на земле телу, и оно застыло.
— Глупец! — сердито рявкнул Маттео. — Почему ты это сделал?
— Он убийца, — ответил солдат.
— Он нам нужен живым, а не мертвым. Мы могли бы узнать, кто его нанял.
— О чем ты? — спросил Эрколе. — Это же обычные грабители.
— Вот и стража! — крикнул кто-то.
Подошли стражники, их быстро ввели в курс дела. Командир выступил вперед, осмотрел лежащие на земле тела.
— Они все мертвы.
— Унесите их, — распорядился Эрколе. — До утра оставьте в церкви.
— Стоп! — остановил его Кеччо. — Пусть принесут факелы, вдруг мы кого-то узнаем.
— Нет, сейчас уже поздно. Сделаем это завтра.
— Поздно будет завтра, Эрколе, — возразил Кеччо. — Несите факелы.
Принесли, осветили лицо первого мужчины, перекошенное гримасой смерти.
— Я его не знаю.
Потом второго.
— И его тоже.
Лица двух остальных также оказались незнакомыми. Кеччо покачал головой. Но тут же раздался голос:
— Эй, да я его знаю!
Мы повернулись к кричавшему.
— И кто он?
— Я его знаю. Это солдат из гвардии графа.
— Ага! — Маттео и Кеччо переглянулись. — Из гвардии графа!
— Это ложь, — возмутился Эрколе. — Я знаю их всех, а этого вижу впервые. Говорю вам, это грабители.
— Эрколе, безусловно, прав, — кивнул Кеччо. — Это обычные грабители. Пусть их унесут. Они уже заплатили высокую цену. Доброй ночи, друзья мои. Доброй ночи, Эрколе, и спасибо тебе.
Стражники подхватили трупы за голову и ноги и одного за другим унесли по темной улице. Мы втроем двинулись дальше, зеваки разошлись, все вокруг вновь стало тихо и пустынно.
Мы молча шли бок о бок. Добрались до дворца д’Орси, вошли, поднялись наверх, в кабинет Кеччо. Слуги принесли свечи, удалились, плотно затворив за собой дверь, после чего Кеччо повернулся к нам.
— И что?
Мы с Маттео промолчали. Кеччо сжал кулаки, глаза его сверкнули, он прошипел:
— Негодяй!
Мы все знали, что приказ отдал граф.
— Клянусь Богом, я так рад, что ты жив и невредим, — сказал Маттео.
— Каким же я был дураком, поверив его словам! Мне следовало знать, что он никогда не забудет оскорбление, которое я ему нанес.
— Он все хорошо спланировал, — заметил Маттео.
— Кроме солдата, — напомнил я. — Не предусмотрел, что его могут узнать.
— Возможно, он командовал остальными. Но как хорошо он все подготовил, задержал нас после ухода остальных, чуть не убедил Филиппо и меня уйти домой, оставив тебя одного. Катерина в этом участвовала.
— Интересно, почему он не отменил покушения, когда понял, что вы не один? — спросил я.
— Он знает, что один я никуда не хожу, а второго такого случая могло и не представиться. Возможно, он думал, что им удастся отбиться от вас, может, даже убить.
— А Эрколе и его люди?
— Да, я думал об этом. Единственное объяснение — они ждали наготове, чтобы прикрыть их отступление, если бы они добились успеха, и убить, если бы покушение провалилось или они не смогли бы сбежать.
Так они и сделали. Я видел, как Эрколе подал знак солдату, добившему раненого.
— Возможно. Идея состояла в том, чтобы уничтожить всех свидетелей и исключить расследование.
— Что ж, теперь все увидят, что это опасно — выполнять грязную работу для Риарио.
— Это точно!
— И что теперь?
Кеччо посмотрел на него, но не ответил.
— Ты все еще отказываешься поступить с Джироламо так же, как он попытался поступить с тобой?
— Нет! — без запинки ответил Кеччо.
— Правда? — вырвалось у нас обоих.
— Так ты согласен? — добавил Маттео.
— Теперь я не вижу причин, мешающих мне самому свершить правосудие.
— Убийство? — прошептал Маттео.
— Убийство, — твердо ответил Кеччо, а после паузы продолжил: — Это единственный оставшийся у меня выход. Вы помните слова Лоренцо? Они со мной изо дня в день, я обдумывал их снова и снова: «Дайте Кеччо знать, что только дурак ставит перед собой цель, которую не может или не хочет достигнуть, а мужчина, который достоин зваться мужчиной, уверенно и с ясным умом идет к цели. Он видит суть и отметает все ложное. И когда разум подсказывает ему средства для достижения этой цели, он глупец, если отказывается воспользоваться ими. Если же он мудр, то действует быстро и без колебаний». Я знаю цель, и я ее достигну. И знаю средства, и буду действовать быстро и без колебаний.
— Я рад, что ты наконец-то так заговорил, — кивнул Маттео. — Многие нам помогут. Моратини присоединятся к нам. Якопо Рончи и Лодовико Пансекки так злы на графа, что придут, как только услышат о твоем решении убить нашего общего врага.
— Ты слеп, Маттео. Разве ты не видишь, что мы должны сделать? Ты принимаешь средства за цель.
— О чем ты?
— Смерть Джироламо всего лишь средство. Цель дальше и выше.
Маттео промолчал.
— Мои руки должны быть чисты. Никто не должен сказать, что мной двигали личные мотивы. И инициатива должна исходить не от меня. Идея убийства должна прийти со стороны.
— И кто, по-твоему…
— Я думаю, предложить ее должен Бартоломео Моратини, а я уступлю его доводам.
— Хорошо! Тогда я переговорю с ним.
— Нет-нет, ни ты, ни я не должны в этом участвовать. Потом ни у кого не должно остаться ни малейших сомнений, что д’Орси уговорили пойти на убийство ради блага общества. Понимаешь? Я скажу тебе, что надо сделать. Филиппо должен нам помочь. Он пойдет к Бартоломео, расскажет о нависшей над нами опасности, предложит Бартоломео убедить меня в необходимости убийства Джироламо. Вам ясно, Филиппо?
— Абсолютно!
— Вы это сделаете?
— Я пойду к нему завтра.
— Подождите, пока о покушении не станет известно всему городу.
Я улыбнулся обстоятельности Кеччо: он, несомненно, все продумал и не упускал ни единой мелочи. И куда только подевались его моральные принципы?
Ночная тьма уже начала разбавляться зарей, когда мы разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.
Глава 20
Я не проспал, как мне показалось, и получаса, когда меня разбудил доносящийся снизу шум. Поднявшись, я подошел к окну, выглянул, увидел на улице толпу. Люди кричали и жестикулировали. Тут я вспомнил случившееся ночью и понял, что новости разлетелись по Форли и горожане пришли, чтобы узнать подробности. Я быстро оделся, спустился вниз и увидел, что и двор запружен толпой. Тут же меня окружили озабоченные люди, жаждущие узнать подробности происшествия. Ходили противоречивые слухи. Кто-то уверял, что Кеччо убили, другие утверждали, что он цел и невредим, большинство полагало, что его ранили. Все ждали Кеччо.