Восемь (ЛП)

Усталость наваливается на меня. Выпускаю наружу все, что запрятал внутри себя и позволил оставаться там и гнить. Оно вытекает из меня. Более того, то, что я позволяю видеть это кому-то еще и утешать себя в таком состоянии, дает мне право чувствовать измождение, которое не позволял себе ощущать с того дня, как потерял ее.
— Я, — пытаюсь сказать пересохшим ртом, что вынуждает меня несколько раз сглотнуть и попытаться заговорить снова. — Нам нужно начать все с чистого листа, Нейт. Здесь я погибаю и заставляю страдать своих детей. Хочу поехать куда-нибудь, где меньше всего воспоминаний, потому что сейчас память приносит слишком много боли.
— Я могу помочь с этим, куда ты хочешь поехать? — спрашивает он тут же, и я благодарен ему, что он не стал спрашивать ни о чем другом.
Брат не требует ответить, почему мне не хочется возвращаться на работу. Не задает вопросы об отъезде из нашего дома, который мы купили вместе. Он просто предлагает свою помощь, не осуждая и не ставя никаких условий.
Отстраняюсь и разрываю наши объятия. Перед тем, как одеть обратно свои очки, я вытираю воспаленные опухшие глаза манжетой своего свитера.
— Мы можем занять твою виллу на Ибице на несколько месяцев? Может, чуть дольше.
— Ты можешь оставаться там сколько захочешь, если это то, что тебе нужно. Когда планируешь отъезд?
— Я не предполагал, что это будет так легко, — признаюсь я со вздохом. — Мне казалось, что, как и все остальные, ты будешь пытаться отговорить меня от этого.
Какое-то время Нейт тихо наблюдает за мной, и мне приходится отвести взгляд от его лица, потому что сейчас я слишком открыт и эмоционален, а моя боль, повисшая между нами, кажется материальной. Будучи детьми, мы с Нейтом никогда не были близки, и только повзрослев, я, наконец-то, узнал своего самого старшего брата, как человека. Я всегда гордился им и его достижениями, но еще, как большинству младших детей, мне хотелось его одобрения. Позволить ему увидеть себя слабым и сломленным — самый честный с эмоциональной точки зрения поступок, который я не делал уже очень давно.
— Все, что произошло, было неправильно, Джош, — начинает Нейт, когда встает на ноги. — Потерять Лору подобным образом, пройти через все это, как сделал ты, и быть вынужденным заботиться об Айви и Артуре, в то время как все, чего тебе хотелось, это опустить руки, — он слегка качает головой, обходя свой стол, — черт, да ты самый сильный человек, которого я знаю, и, если ты попросишь меня о чем-либо, — брат смотрит мне прямо в лицо, чтобы придать значимости своим словам. — Я весь мир переверну, чтобы достать тебе его. Понимаешь?
Я не могу выдержать его взгляд. Как же сильно он ошибается на мой счет.
— Не возноси меня на пьедестал, Нейт. Я был дерьмовым отцом, и еще худшим сыном, и мысль, что я ваш брат, ни разу не приходила мне на ум. Поэтому, не говори ничего, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше. Мне не нужно восхищение. Я не заслуживаю его. Мне просто нужно место, где смогу остановиться.
Моим словам не хватает силы, несмотря на то, что я хотел ими обидеть. Это мой личный способ защиты. Если мне больно, то всем остальным тоже может быть больно, даже если они просто пытаются помочь мне.
Какой же я на самом деле жалкий кусок дерьма.
— С каких это пор ты знаешь меня настолько хорошо, чтобы утверждать, что я расхваливаю всех подряд, Джош? Ты не можешь указывать мне, какие чувства испытывать, — заявляет Нейт спокойно, но едва сдерживает раздражение в голосе. — То, что ты вынужден был пережить, потеря, с которой пришлось смириться. Твою мать, брат. Даже тот факт, что ты все еще стоишь на ногах, доказывает, насколько ты сильный, но твое желание построить лучшую жизнь для себя и своих детей, — его глаза теплеют, все раздражение уходит с его лица, и он продолжает. — Из-за этого твоего желания, в моих глазах ты вырастаешь до гигантских высот, и мне насрать, что ты чувствуешь себя слизняком, потому что не можешь видеть того, что вижу я, а для меня ты по-королевски сильный духом.
Тяжело опускаюсь на стул, стоящий напротив его стола, и держусь руками за голову.
— На следующей неделе, — заявляю я после секундной паузы. — Я хочу уехать на следующей неделе. Как только Айз уедет в Уэльс, чтобы работать над новым фильмом Джейка, хочу собрать вещи и уехать.
Поднимаю голову, чтобы посмотреть прямо на него, испытывая необходимость в том, чтобы он пообещал мне кое-что.
— Не говори Айзу, ладно? Он не уедет, если будет думать, что я поступаю так, сделав неправильные выводы, а он должен жить своей жизнью.
Поворачиваю голову и смотрю на фотографии в рамках на стене офиса Нейта. Останавливаюсь на одном из снимков всей нашей семьи. Лора прижимается ко мне сбоку, и все мы улыбаемся на камеру на свадьбе Джейка и Эммы. Этот день кажется таким далеким, как будто прошла целая жизнь, а не несколько лет.
— Я благодарен за все, что он сделал, — признаюсь я тихим голосом, в котором явно слышится стыд за то, что не способен быть достаточно благодарным. — Но с его помощью я никогда не научусь жить без нее. Он дает мне возможность жить на автопилоте, а мне нужно перестать позволять жизни бессмысленно управлять мной. Нужно снова найти свой курс в жизни.
— Согласен, — быстро отвечает Нейт. — Я не скажу ни слова Айзу, если ты пообещаешь сказать ему сам перед своим отъездом.
— Скажу, — клянусь я. — Как только он будет на пути в Кардифф, я дам ему знать.
— Тогда позволь мне позаботиться обо всем. Я подготовлю виллу к вашему приезду, закажу билеты и улажу все детали, но единственное, что я не буду делать для тебя, — брат делает паузу для пущего эффекта, и я знаю, он попытается поднять настроение, — это разговор с мамой. Предоставлю это тебе.
Я не могу не застонать от мысли, что должен вкратце сказать маме о нашем отъезде из страны, и Нейт усмехается над мученическим стоном, вырвавшимся из моего рта.
— Здорово, спасибо, старший братец, — жалуюсь я, снимая очки, чтобы свободной рукой вытереть лицо. — Да, конечно, почему бы тебе не сделать всю легкую работу.
Мы улыбаемся друг другу. В первый раз за почти целый год, и впервые с тех пор, как она умерла, от этого не становится больно.
Я перевожу взгляд обратно к фотографии на стене и позволяю себе смотреть еще секунду, пытаясь запомнить.
Лора улыбается.
Глава 6
Джош
Весь путь от двери до двери занимает восемь часов, но мы, наконец-то, на месте.
Пререкание с двумя маленькими детьми, коляска, багаж, даже во время короткого полета на самолете без посторонней помощи — подвиг, достойный медали.
Два аэропорта, таможня, поездка в межтерминальном автобусе, а потом на такси, стали самыми долгими восемью часами в моей жизни.
Однако мы на месте.
Айви перевозбуждена, и ее вот-вот стошнит, Артур вырубился, и я знаю, что у меня не будет ни малейшего шанса уложить его спать сегодня ночью.
Но мы на месте.
Аэропорт Пальмы-де-Майорки ужасно большой для такого маленького острова, он похож на лабиринт из залов прибытия и вылета, движущихся дорожек и людей. Слишком много людей.
Никто не предупреждает тебя, что когда те, кого ты любишь, умирают, то видишь их повсюду; даже когда не ищешь их взглядом и не думаешь о них.
Ты можешь бессмысленно проживать свои дни, монотонно переставлять ноги, делая один вдох за другим, как вдруг заметишь кого-то в толпе, и все вокруг замирает.
Время, твое дыхание, биение сердца. Все это просто останавливается.
Затем твое сердце в груди внезапно начинает биться со скоростью миллион ударов в минуту, когда они поворачивают голову или улыбаются человеку рядом с ними, и ты видишь, что их глаза не того цвета, или улыбка слишком слаба. Или они выглядят совсем не так, как тот человек, которого ты хотел увидеть, просто твое воображение сыграло с тобой злую шутку.