Вера в слово (Выступления и письма 1962-1976 годов)
На это выступление никто не возразил, несмотря на предложение председателя. Открытым голосованием и подавляющим большинством голосов кандидатура Горбачева была отстранена.
РАЗГОВОР В МОСКОВСКОМ КОМИТЕТЕ КПСС
Запись разговора с Ю. Н. Верченко* в Московском городском комитете КПСС 18-го марта 1968 г. в 15.00.
В. Здравствуйте. К сожалению, нам с вами не удалось познакомиться раньше по издательским делам.**
К. Но я вам благодарен за издание моего "Брехта".
В. Однако книга подверглась критике.
К. Да, была поганая статья Дымшица. Но были и другие отзывы.
В. Да, статья Дымшица была действительно несколько слишком... Но в ней есть и рациональные зерна. Однако я пригласил вас сегодня для того, чтобы говорить по другому поводу, к сожалению, значительно менее приятному и для вас и для нас. Хочу говорить с вами по поводу ваших писем и выступлений. Ведь вы писали письма?
К. Какие именно вы имеете в виду?
В. Письма по поводу последнего процесса. В Секретариат ЦК, в Верховный Суд и даже адвокатам. Потом вы подписали еще одно письмо, обращение, кажется, в Верховный Совет о том, что на процессе была нарушена законность. Еще вы писали в "Тагебух", передавали интервью и, наконец, недавно, кажется, в пятницу, вы выступали в Союзе писателей.*** Я должен вам сказать, что взгляды, которые вы высказывали в этих письмах и в этом выступлении, ваше утверждение, будто у нас происходит реставрация сталинизма и что процесс был беззаконным, и оценки нашего исторического прошлого - все это противоречит линии нашей партии. Мне это очень неприятно говорить, но это именно так.
К. Не могу с вами согласиться. Линия партии для меня определяется ее программой, решениями съездов и соответствующими документами. В письмах, о которых вы говорите, в ответах на вопросы журнала "Тагебух" и в отводе, который я дал на предвыборном собрании Горбачеву, я защищал именно партийную линию, защищал ее от явных попыток реставрации сталинизма или, как у нас говорят, "культа личности". Такие попытки в последнее время предпринимаются все чаще. Например, под предлогом юбилейного года в многотиражных журналах "Октябрь", "Москва", "Огонек", иногда и в газетах. Да что я вам буду перечислять - вы сами отлично знаете. И к этим попыткам имели прямое отношение процессы. Решения 20-го и 22-го съездов, подтвержденные 23-м, требуют восстановления ленинских норм партийной и государственной жизни, требуют восстановления законности и борьбы против культа личности и его последствий. Но этот процесс так же, как процесс Синявского и Даниэля, грубо нарушает нашу законность, а выступления, вроде выступлений Смирнова, Чивилихина, Горбачева, прямо направлены к реабилитации Сталина.
В. Нет, это не так. Я сам был на процессе. Там все доказано. Наше государство не может позволять, чтобы против него беспрепятственно вели борьбу вражеские силы, чтобы распространяли антисоветскую литературу, устанавливали связи с антисоветскими зарубежными организациями.
К. Но ни Галансков, ни Гинзбург ничего этого не делали. Их в этом даже не обвиняли. Гинзбург собрал материалы по делу Синявского и Даниэля и направил их в наши организации.
В. Нет, их обвиняли и доказали... все это одна шайка. Я был на процессе, а вы не были. Откуда вы знаете?
К. То, о чем я говорю, я знаю из разных источников. А вас, простите, видимо, дезориенти-ровала атмосфера, созданная на процессе. Неужели можно всерьез говорить об опасности антисоветской организации, которая посылает своего агента "на связь" через десять месяцев после того, как уже были арестованы те, с кем он должен был связаться? Об этой комедии писали во всем мире. Это очень грубая провокационная работа.
В. Опасная или не опасная, но это вражеская, антисоветская организация. Она существует за рубежом, она ведет борьбу против нашей страны. Я был на процессе, я видел этих очень неприятных субъектов.
К. Допускаю, что они неприятные, может быть, даже очень. Но ведь это не уголовно наказуемые качества. А мне, и не только мне, как вы тоже знаете, доподлинно известно, что ни Галансков, ни Гинзбург никакого отношения к этой организации не имели. Однако, я вижу, нам не убедить друг друга.
В. Да, вы меня убедить не можете. Но вернемся к главному: вы утверждаете в ваших письмах и выступлениях, что у нас происходит реставрация сталинизма, вы пытаетесь перекинуть мост от тех нарушений законности и несправедливых репрессий, которые происходили во время культа личности, к нашей сегодняшней жизни. Вы обвиняете наши журналы и писателей - партийные журналы и партийных писателей - в том, что они нарушают решения съездов; а между тем, это не так. Да, совсем не так. Напротив, в действительности, это вы сами нарушаете решения партийных съездов. Было специальное решение ЦК о культе личности и его последствиях, сразу после 20-го съезда. В нем указывалось, что необходимо объективно рассматривать все стороны деятельности Сталина. Ведь в те же годы наша страна и наш народ имели крупнейшие достижения в строительстве, побеждали на фронтах Отечественной войны. Вы же не станете отрицать этого?
К. Нет, я за объективное рассмотрение, за объективные оценки. Но вот в вашем издательстве вышла книга о Бела Куне и в ней изъят конец, последняя глава о том, как погиб Бела Кун. А между тем, в Венгрии и других странах книга вышла полностью. Вот такие операции действительно помогают вражеской пропаганде. В тех журналах, о которых я говорил, преступления Сталина замалчиваются. И не только в этих журналах. В прошлом году все статьи в газетах, посвященные юбилеям партийных и научных деятелей, которые были убиты при Сталине, попросту умалчивали об этом.
Нет, это не я перекидываю мостики от прошлого к настоящему, а такие судьи, которые пытаются возрождать прошлое, и такие литераторы, которые пишут так, как будто не было ни 20-го, ни 22-го съезда.
В. Вы что же, хотите доказать, что в прошлом у нас не было никаких достижений, что наш народ не осуществил великое строительство, не победил в Отечественной войне?
К. Были великие достижения, были победы. Но не благодаря, а вопреки Сталину. Так же, как 200 лет жил и строил народ государство вопреки монгольскому игу, как потом народ 200 лет жил вопреки крепостному праву, так же 25 лет жил, строил и побеждал народ вопреки сталинщине. Но лично сам Сталин был самым жестоким, самым коварным и самым губительным тираном за всю историю нашей страны.
В. С таким сравнением я не могу согласиться. Вот вы ссылаетесь на партийные съезды. Я достаточно знаком с прошлым нашей партии. Я надеюсь, что и вы знаете статью Ленина о партийной организации и партийной литературе. Каждый литератор имеет свои мнения и может высказывать их. Но и партия может избавляться от таких литераторов, которые не разделяют ее программы и чьи поступки противоречат ее линии.
К. Ко мне это не имеет отношения. То, что я писал и говорил, - я писал и говорил по долгу коммуниста. Это совсем не моя профессия. Сейчас мне нужно писать большую работу о Гёте. И все эти выступления только мешают моей основной работе. Вот, например, меня сейчас не пускают в ГДР, в Веймар. А мне необходимо туда поехать, необходимо для работы, которая составляет главный смысл моей жизни. Не пустили меня, конечно, из-за писем. И от этого разговора сегодняшнего с вами я ничего хорошего для себя не жду. Но выступать против беззаконий, против попыток реставрации сталинщины - это мой долг коммуниста. Поймите меня: мне это не доставляет никакого удовольствия и ничего хорошего не сулит лично мне, но это объективная и субъективная необходимость. Объективная - потому, что я знаю, какой вред это приносит нашей партии и стране. По поводу процессов я писал еще в 65 году, после партсобрания в институте, на котором выступал Куницын; я тогда написал в ЦК, что судебное преследование Синявского ничего, кроме вреда, не принесет. И ведь оказался прав. Давайте попытаемся рассуждать с точки зрения здравого смысла и действительных интересов партии и государства, независимо от того, как оценивать книги Синявского и Даниэля. Вы их считаете вредными, антисоветскими, я их такими не считаю. Но если даже согласиться с вами, то ведь эти процессы в сотни и тысячи раз увеличили их вредность, увеличили их тиражи. Например, в странах немецкого языка не было ни одного книжного издания, произведения Синявского и Даниэля до 66-го года были там опубликованы только в немногих малотиражных журналах, вроде "Монат". Некоторые западно-немецкие критики относили их к литературе соцреализма, а после процесса - вышли книги несколькими изданиями, огромными тиражами. Да в одной только Италии тираж книг Аржака-Даниэля достиг 8-ми миллионов. И теперь после процесса они действительно работают против нас. Но кто в этом виноват?