Ник Картер против барона Мутушими (сборник)
В роскошных залах «Метрополя» каждый вечер можно было обнаружить целый цветник очаровательных дам. Сидя за столиками, они кокетливо поглядывали на присутствующих или собирались в маленькие группки для дружеских бесед.
Когда Ник Картер направился к подъезду, выходящему на Пятую авеню, он вдруг расслышал за своей спиной шелест шелкового платья, и кто-то окликнул его:
– Как, сенатор, вы в Нью-Йорке? Как поживаете? Что слышно в Вашингтоне?
Этот голос показался сыщику знакомым. Он обернулся и увидел красивую, одетую по последней моде молодую женщину, всю в бриллиантах.
Она протянула ему руку.
Ник Картер низко поклонился, пытаясь вспомнить, кто эта женщина, которая, судя по ее обращению, была хорошо знакома с сенатором. Ему почему-то казалось, что он знает ее, а внутренний голос настойчиво подсказывал, что их знакомство состоялось при неприятных обстоятельствах. Сыщик рассматривал красивое лицо женщины, но тщетно старался припомнить, где именно он видел эти темные глаза.
Словно догадываясь о его мыслях, дама с улыбкой произнесла:
– Вижу, сенатор, что вы меня не помните. Это заметно по вашему вопросительному взгляду, уж не отнекивайтесь.
– Сударыня, – проговорил сыщик тем любезным тоном, которым отличался Марк Галлан, любимец вашингтонских дам, – неужели вы допускаете мысль, что вас можно забыть?
– Вы мне льстите, сенатор, – ответила незнакомка. – Но если так, то скажите, кто я и как меня зовут?
Сыщик многое отдал бы, чтобы узнать это.
– Откровенно говоря, сударыня, – проговорил он извиняющимся тоном, – я отлично помню лица, в особенности такие прелестные, как ваше, но имена запоминаю плохо.
Незнакомка улыбнулась и пригласила мнимого сенатора присесть.
– Давно ли вы в Нью-Йорке? – спросила она насмешливым тоном. Ей, видимо, доставляло удовольствие не называть своего имени забывчивому сенатору.
– Нет, я прибыл только вчера.
– Но ведь вы останетесь здесь на некоторое время?
– Это зависит от дел, по которым я сюда прибыл. Возможно, что мне придется уехать уже сегодня, но может получиться и так, что я останусь здесь на целую неделю.
– Заняты ли вы сегодня вечером? Быть может, вы согласитесь составить компанию несчастной покинутой женщине?
Этот вопрос поставил Ника Картера в затруднение. Он вовсе не собирался посвящать целый вечер какой-то даме, которая, несмотря на всю ее красоту, производила впечатление авантюристки.
Сыщик не знал всех привычек сенатора, но ему было известно, что тот весьма разборчив в отношениях с дамами. При всей свободе, которой пользуются американские женщины, ни одна дама из приличного общества не позволит себе провести вечер с мужчиной, которому даже не назвала своего имени.
Сенатор Марк Галлан отказался бы от такого общества. Но любопытство Ника Картера все усиливалось. Чем больше он вглядывался в свою прелестную собеседницу, тем яснее ему становилось, что ее любезность – всего лишь маска.
Ник Картер умел распознавать грим, и теперь ему казалось, что стоит только дернуть за пышную золотисто-рыжую прическу незнакомки, чтобы доказать, что эти волосы фальшивы. Кроме того, глубокие темные глаза дамы не сочетались с нежным цветом ее лица.
Сыщик не сомневался в том, что общительная дама пустила в ход все доступные ей средства, чтобы подделаться под внешность типичной американки, хотя на самом деле принадлежала к другой нации.
Наконец Ник принял решение. Он больше не сомневался в том, что сумеет извлечь пользу из знакомства с этой красавицей.
– Сударыня, у вас неотразимая манера награждать незаслуженным счастьем, – проговорил он. – Я с удовольствием воспользуюсь вашим любезным предложением. У вас уже есть какие-нибудь планы на вечер? Желаете ли вы поехать в театр или…
– О нет, сенатор! Я условилась поужинать с мужем, но неожиданно получила от него извещение о том, что в последнюю минуту какой-то знакомый пригласил его на важное деловое совещание. Он просит подождать его в отеле «Метрополь». Дело в том, что мы все еще не перебрались в город, а поскольку наша вилла находится в довольно пустынной местности, то я не хочу отправляться туда одна, и муж заедет за мной на автомобиле сюда. Ну же, сенатор, неужели вы так и не вспомнили, кто я?
Ник Картер оставался в неведении.
– Не буду больше терзать вас, – продолжала дама с улыбкой, – я жена банкира Студлея, мое девичье имя Лаура Томас, я та самая Лаура, за которой вы в свое время ухаживали…
«Какая неслыханная наглость! – подумал Ник Картер. – Я хорошо знаю, что банкир Студли холост, и сенатор, разумеется, это тоже отлично знает. Как же она может так рисковать? Сенатор немедленно уличил бы ее во лжи. А может быть, она хочет провести меня, так как знает, что я вовсе не Марк Галлан, который с ее ведома либо убит, либо пленен? Вряд ли она догадывается, кто я такой на самом деле, но, вероятно, она чует во мне сыщика и намерена выведать у меня все, что возможно».
Мнимый сенатор проявил изысканную любезность. Разумеется, он отлично помнит прелестную Лауру Томас и несказанно счастлив, заручившись ее согласием поужинать с ним в общем зале ресторана.
На самом же деле сыщик был удивлен, что прелестная незнакомка отказалась ужинать в отдельном кабинете. Она даже выразила желание занять место в центре зала, где расположилось больше всего гостей. Но мнимому сенатору удалось убедить ее устроиться в уютном уголке, отгороженном от зала тропическими растениями.
Со своего места он мог обозревать не только весь огромный зал, но и наблюдать за открытыми настежь дверями и даже видеть, что делается в вестибюле.
Ник Картер прекрасно понимал, что очаровательная интриганка старалась помешать ему наблюдать за окружающими, а это только убеждало его в том, что она хорошо знает, куда подевался настоящий сенатор. Он надеялся, что встретится еще с кем-нибудь, кто примет его за сенатора и поможет разъяснить это таинственное происшествие.
Пока официанты подавали блюда, а прелестная незнакомка с аппетитом ела, Ник Картер старался вспомнить, где и при каких обстоятельствах он уже видел ее раньше.
Мнимый сенатор смутно припоминал, что когда-то они уже сталкивались, но то была схватка двух врагов, и эти глаза, которые сейчас сверкали весельем, когда-то смотрели на него с нескрываемым злорадством.
Разговор у них как-то не клеился.
Ник Картер тщетно пытался поймать красавицу на каком-нибудь необдуманном слове, хотя и прилагал к этому все усилия.
Если ее веселость, ее наивное кокетство и очаровательная любезность на самом деле были только притворством, то следовало отдать ей справедливость: эта женщина по праву могла считать себя первоклассной актрисой.
Сыщик заметил, что некоторые мужчины, проходя мимо их уединенного столика, обращают на его спутницу внимание значительно большее, чем это принято в первоклассном ресторане, где бывает только лучшее общество. Но при всем желании он так и не смог понять, обменивалась ли незнакомка какими-либо сигналами с этими мужчинами.
Только спустя некоторое время Нику Картеру удалось заметить, что в такие моменты его дама либо брала в руки веер, либо начинала разглядывать какую-нибудь даму в зале, либо роняла что-нибудь на пол и сама поднимала упавшее с такой скоростью, что ни мнимый сенатор, ни подбегавший официант не успевали услужить ей.
Если эти действия и соответствовали каким-то договоренностям, мнимый сенатор совершенно не понимал их значения.
Когда Дик тоже прошел мимо трапезничающей парочки, Ник Картер дал ему понять, чтобы он обратил внимание на тех господ, которые так откровенно присматриваются к его спутнице. С этой целью он сделал три глотка из своего бокала, не ставя его на стол.
Дик понял этот сигнал, но, по-видимому, также потерпел неудачу, судя по тому, что он, когда снова проходил мимо стола, сжимал зубами поникшую желтую розу. Это означало, что, несмотря на все старания, ему ничего не удалось узнать.
Когда был подан кофе, сыщик попросил разрешения закурить.