Мозаика странной войны

– Ты стонал во сне, господин мой, – прошептала девушка, снова прижимаясь к нему. – Я сделала что-то не так?
– Ну что ты, что ты! – поспешил он успокоить ее. – Все было прекрасно. Я буду помнить те­бя всю жизнь.
Польщенная девушка засияла, как лампочка на полкиловатта, а Пилот с мрачным юмором по­ду­мал, что "всю жизнь" совсем не обязательно означает "очень долго".
– Ты собираешься нас покинуть, Пилот?
Женщина застала его неожиданно, рука автоматически потянулась к кобуре, а ре­флек­тор­но дернувшись, он гулко боднул головой фонарь кабины.
– О, прости! – смех ее разлился тысячей серебряных колокольчиков и был вовсе не обид­ным.
– Ничего страшного, леди, - галантно ответил Пилот. - Это стекло крепче железа.
Хозяйка снова рассмеялась, и Пилот снова залюбовался ее открытой улыбкой и осле­пи­тель­но белыми зубами.
Женщина подошла ближе и с некоторой робостью опустила ладонь на черную матовую по­верхность штурмовика.
– Этот твой… дракон. Он не бросится на меня?
– Ни за что на свете! – поспешил успокоить ее Пилот. – Наоборот, он с удовольствием бу­дет служить тебе верой и правдой…
Пилот чуть было не ляпнул "всю жизнь", но вовремя опомнился и почти без запинки про­изнес другое:
- …До самого отлета.
– Дракон – служить мне?
Пилот заметил, как женщина была польщена этой мыслью. "Еще бы, – подумал он с не­из­бежным мужским цинизмом. – Персональный дракон. Это получше даже персонального "ка­дил­лака".
Хозяйка снова протянула руку и погладила обшивку штурмовика – уже смелее.
– А сможет ли он… – она умолкла.
– Да, леди?
– Ах, нет…
– Смелее, леди! Если это в его… или в моих силах, то мы с удовольствием выполним лю­бое твое желание!
Грудь женщины бурно вздымалась, она взглянула прямо в глаза Пилота со странной на­деж­дой и, слегка порозовев, выстрелила:
– Я всю жизнь мечтала подняться в небо!
Пилот расхохотался – мысленно, разумеется. Да, в мире, где разумная жизнь все еще бес­по­мощно ползает по дну воздушного океана, такое желание могло показаться трудным, дерзким и почти невыполнимым. Он раскрыл было рот, дежурная фраза вроде "нет ничего проще" уже сама ложилась на язык, как вдруг взгляд его упал на тесную одноместную кабину, "умное" орто­педическое кресло с разъемами ППК [9]…
Женщина перехватила его взгляд.
– Я занимаю не так уж много места… – немного насмешливо продолжила она. – И если те­бе не будет очень неприятно посадить меня к себе на колени…
Штурмовик по привычке задрал было нос – но тут же снова опустил его к самой земле – Пи­лот вовремя вспомнил, как при крутом взлете из-за пульта вылетают пылинки, куски изо­ля­ции и слабо закрученные винтики. На этот раз машина взлетела плавно и медленно, как пас­са­жир­ский авиалайнер, и хозяйка замка тут же прижалась к фонарю, закрывая весь боковой об­зор.
Впрочем, что могло грозить чудовищной боевой машине в этом мирном до отвращения не­бе, не знавшем даже монгольфьеров?
Женщина ахнула от восторга, увидев, как превращаются в муравьев фигурки людей, су­етив­шихся во дворе, как постепенно становится игрушечным замок – довольно приличных раз­ме­ров, как она полагала раньше, как быстро раздвигается в стороны привычный холмистый го­ри­зонт, лес становится зеленым пятном, а поля больше напоминают желтые лоскутки; Пилот за­ложил мелкий вираж – разумеется, без всяких переворотов и двенадцати "же" сверху вниз, без вращения и болтанки, штурмовик возмущенно вздрогнул, и если бы обладал возможностью ру­гаться, не замедлил бы обложить пилота всеми возможными непристойностями – но хо­зяй­ка, разумеется, взвизгнула от восторженного ужаса, когда пространство вокруг наклонилось и не­видимая сила мягко прижала ее к Пилоту; затем штурмовик пронзил облака и ослепительное солн­це ужалило глаза, и черная крылатая тень побежала по волнистым белым холмам вни­зу, и Пилот, внутренне усмехаясь, слегка увеличил содержание кислорода в дыхательной смеси ка­бины, и эйфория овладела обоими…
Пилот сделал широкий круг, оглядывая окрестности, заметил далеко на севере еще один за­мок – почти такой же, окинул взглядом непроходимые болота на юге, дремучий лес на во­сто­ке и холмы на западе, еще раз восхитился чистотой и красотой этого мира и, скрепя сердце, так же плавно послал машину вниз.
Перед самой посадкой штурмовик все-таки схулиганил – боевым заходом спикировал на не­высокий холм, где возились в земле несколько крестьян, врубил сирену и с жутким воем про­несся над самыми головами.
Люди стояли, разинув рты, и только когда штурмовик уже завис над замковой стеной, до­думались хлопнуться наземь.
"Интересно… – насторожился Пилот. – Угроза с воздуха им знакома… хотя и не мо­та­юща­яся с такой скоростью…"
Женщина выпрыгнула из кабины, слегка покачнулась, все еще не придя в себя после ска­зочного приключения, обернулась и внезапно на миг прижалась губами к губам Пилота – его обожгло, голова закружилась и мгновение спустя мир показался серым и неприглядным по срав­нению с испытанным только что ощущением.
– Почему бы тебе не остаться еще на некоторое время? – вопрос ее прозвучал не­ожи­дан­но, как выстрел, и как выстрел же поразил Пилота.
Сказать что-нибудь он не смог – только молча кивнул, но горящий взгляд, очевидно, дал понять, что он думает по этому поводу, и женщина с легким смешком скрылась в замке, а в это время трезвая и расчетливая часть сознания обозвала все остальное неприличным словом и сни­сходительно бросила: "Ладно. Но только до вечера – сегодняшнего вечера!"
"Но…” – возмутилось было “все остальное".
"Война".
Пилот вздохнул и с тоской взглянул на часы.
– Я должна тебя отблагодарить, Пилот! – заявила женщина за обедом – таким же вос­хи­ти­тельным, как и предыдущий. – Как ты относишься к верховым прогулкам?
Вопрос застал его врасплох и слегка даже смутил.
– Говоря честно… – начал было он, затем взглянул на снисходительно улыбающегося ры­царя и сказал правду: – На коня я залезал три раза в жизни… а слезал только два.
– Это как? – заинтересовался хозяин.– Насколько я могу видеть, сейчас ты сидишь в крес­ле, а не в седле.
– Один раз я упал, – честно признался Пилот.
Дружный хохот сопровождал его откровенность, и даже залегшая у ног хозяина гончая под­ско­чила и замоталась по залу, весело и оглушительно гавкая.
– Тогда моя женушка преподаст тебе несколько уроков, – все еще улыбаясь, предложил Ры­царь. – Она у меня лучшая наездница во всем…
Рыцарь запнулся.
"Королевстве? – предположил Пилот. – Нет, у них же нет верховной власти. Ну-ка, ну-ка…"
-…Нашем мире!
"Да… кажется, я несколько поторопился с объяснением концепции множества миров. Впро­чем… в этом отсталом мирке судьба Джордано Бруно ни ему, ни, тем более, его супруге не угрожает. Да и вообще вряд ли здесь что-нибудь кому-нибудь угрожает…"
Ящик выдал пару гипотез, касающихся отсталости этого мира и отличия его обитателей от стандарта. Самыми неприятными оказались отличия в хромосомном составе живых со­зда­ний этого мира от жизни в привычных и уже изученных линиях. Этот мир был растительным в 
го­раздо большей степени, чем даже цветок в горшке на подоконнике – в горшке так или иначе шла яростная борьба микро- и макроорганизмов за выживание, тогда как здесь ген агрес­сив­но­сти отсутствовал напрочь.
"Разумеется, детей от пришельца из иного мира у той малышки, с которой я провел ночь, никогда не будет". 
Сексуальность оказалась тесно связанной с агрессивностью – или наоборот, но в любом слу­чае женщинам этого мира соплеменницы Пилота не позавидовали бы…
"То-то малышка сильно удивилась, когда я начал домогаться второй раз… и тре­тий…" – с некоторым самодовольством подумал Пилот, но следующая мысль была о полной без­результатности визита в этот мир и настроение сразу упало.
Ему выбрали самого спокойного коня – но и тот слегка всхрапнул и нервно переступил с но­ги на ногу, когда Пилот взгромоздился ему на спину.