За горизонт (СИ)

А вот и немец — легок на помине. Заглушив бронемашину около «Унимога», Руди, в след за собакой, рванул в мою сторону.
— Ну как ты тут? О, автомат. Ух ты, хороший карабин и оптика классная. А….
— Положь на место МОЙ карабин, и не лапай без спроса МОЙ автомат. Выше по склону, валяется упитанная тушка без штанов. Возле нее найдешь мой тебе подарок, владей. Стоять, — пресекаю попытку немца рвануть за подарком. — Вот тебе инструмент, на тушке золотые гайки, и золотые фиксы. Сними — пополам поделим, — кидаю немцу найденные в мешке ржавые пассатижи. — Действуй!
А мы пока продолжим паковаться.
— Что, Муха, мясо глянулось? Жри от пуза и ни в чем себе не отказывай, все равно выбрасывать.
— Русский, а чего он без штанов? Ты что с ним делал?
Фигасе заявка. Я ему ствол подогнал, по доброте душевной, а он мне за это цинично инкриминирует «121 статью», да еще с отягчающими обстоятельствами.
— Кольца снял? Смотри, погнешь или поцарапаешь, вычту из твоей доли. Зубы вырвал?
Пара минут пыхтения и сбледнувший лицом немец спускается на полянку. — Одно снял, остальные не снимаются. Спасибо за пистолет. И это…… может, ты зубы сам выдерешь?
Не тот нынче тевтон пошел, совсем не тот.
— Помнишь, что говорили Билли Бонсу? Не знаешь, кто такой Билли Бонс? Будешь себя хорошо вести, по дороге расскажу, и не только про него. А пока, дай твою правую руку Билли, — вкладываю в ладонь немца пистолетные патроны.
— Моторным маслом смажь трупу пальцы, и…. забудь про зубы.
  
Прекрасная половинка.
 
Порто–Франко. Пятница — 14 число, 9 месяц, 16 год. Утро.
 
Алиса
 
Будь проклят этот мир, и тот тоже будь проклят! Будь проклята эта бесконечная равнина и петляющее по ней подобие дороги! Будь прокляты, не пускающие в город жлобы — военные на блокпосту у ворот! Будь проклята так не вовремя оказавшаяся рядом кодла турок–месхетинцев! Стоило бросать все Там и бежать Сюда — за грань сумасшествия, чтобы столкнутся с тем, от чего бежала! Будь проклято то, что в огромной вселенной у тебя не осталось ни одного близкого человека!
Ну вот, еще и месячные начались. И как тут — у всех на виду тампон вставить?
Да пусть ослепнут. Накинув на себя раскрытый спальник, рыжеволосая девушка занялась гигиеническими процедурами.
Подобное действо никак не могло оставить равнодушными полдюжины чернявых парней, облепивших старенький Ваз 2121 «Нива». Парней не смущали ни отводящие взгляд в сторону соседи по парковке, ни десяток равнодушных бойцов, осуществляющих досмотр на въезде в город.
Если бы у парней поинтересовались на предмет, где они, то узнали бы, что парни находятся, где–то на территории бывшего СССР. А перед ними натовская база. И это было бы чистой правдой, в том смысле, что парни в это искренне верили.
Наконец, военный у ворот снизошел с Олимпа на землю, указав рукой на зеленую «Ниву», сделал знак — проезжай и с улыбкой принялся наблюдать, как симпатичная девушка, под свист и улюлюканье раскачивающей машину шпаны, протискивается между сиденьями небольшого джипа.
Вжжжжж- вжжжжж–вжж……жжыы………………жы……ж — вызвав очередной приступ веселья у черномазой шпаны, стартер спел свою последнюю песню и перестал подавать признаки жизни.
Закусив до крови губу, рыжеволосая фурия подхватила с бокового сиденья объемный рюкзак и, сбив автомобильной дверью на землю одного из парней, выскочила из машины. Ей даже удалось пробежать десяток шагов.
Вскочивший с земли турок догнал обидчицу и ударом ноги в живот согнул девушку пополам. Второй удар взорвал в ее голове маленькую бомбу.
Хорошо быть крутым и резким. Особенно хорошо, когда вас много и вы уверены, что вам за это ничего не будет. Парни были наглы и уверены в себе. Еще бы, их почти пять десятков и позавчера странные люди дали им местных денег и оружие. Что им десяток жмущихся к КПП иностранных солдат, у них у самих есть целых три пулемета. И какое дело иностранным солдатам до какой–то русской, по воле Аллаха оказавшейся в ненужное время в ненужном месте.
В памяти еще слишком свежи воспоминания, как, усираясь от страха, приходилось молить Аллаха о стойкости одетых в хаки молодых русских парней, жидкой цепью стоящих по краю взлетного поля — между сбившимися в кучу турками–месхетинцами и бушующим за колючей проволокой океаном разгневанных коренных азиатов.
Отпихнув от себя преследователей, оставив в их руках оторванный рукав блузки, потерявшая пространственную ориентацию, девушка рванулась прочь от ненавистных перекошенных рож. Куда угодно, только чтобы между ними было хотя бы пара метров пространства.
Проигнорировавшая выстроившуюся у ворот очередь на въезд в город, тащившая на буксире явно неисправный грузовик, огромная бронированная машина с крестами на бортах, скрипнув тормозами, заволокла пылью пространство перед КПП.
Из люка в крыше броневика высунулся белобрысый ровесник прессовавшей девушку шпаны и требовательно махнул бойцам на КПП — не томи, пропускай быстрее. Скрипнули откатывающиеся в сторону ворота — охрана не возражала, немецкие сталкеры — уважаемые люди.
— Фроляйн! Комм хир, — выглянувший из машины водитель, сдвинул на лоб мотоциклетные очки. — Фроляйн! Шнель! Шнель! — нагло лыбившийся водила, небрежным жестом показал рыжей — обходи машину, и грузись с противоположной стороны.
Зашипев от боли, девушка оценила выпавший шанс. Закинула на плечо оставшуюся необорванной лямку рюкзака, расцарапав рожу стоящего на пути неудачника, прорвала цепь преследователей и припустила вокруг броневика.
Потерявшая берега копченая братва высыпала на дорогу, перекрывая бронемашине проезд. Самый резкий вскочил на подножку со стороны водителя и………… уперся носом в огромные, как у линкора, дула обреза.
— Хенде хох! Руки поднял, урод, — высунувшаяся из бронемашины рука избавила гопника от автомата, прихватила его за грудки и, слегка отведя назад, резко приложила мордой о броню. Хрустнул нос, на руку водителя веселым ручейком закапали теплые капли крови.
— Повторять до готовности, — так, чтобы было слышно лишь его жертве, зло прошипел водила и повторил процедуру. Третий раз не потребовался, размазывая кровавые сопли по броне, шпаненок сполз на землю.
Фыркнув выхлопом, бронемашина, под вопли разбегающихся с ее пути копченых, заехала в ворота.
Гася любые беспорядки в зародыше, поверх голов затявкали два пулемета. Мигом растерявшая все понты копченая братва, побросала вдруг ставшие неподъемными стволы и, задрав к небу руки, попадала на колени.
Снайперски положив очередь перед толпой баб, с воем рванувших к уткнувшимся рылом в грязь соплеменникам, пулеметчик недвусмысленно давал понять — следующая очередь ваша.
Две пары вышедших за ворота бойцов прикладами проводили проясняющие сознание процедуры и собирали разбросанный по земле огнестрел.
Припарковавшись за КПП, немцы, кряхтя и потягиваясь, покинули броневик и вразвалочку направились в сторону затихающих беспорядков.
— Даже оружие не взяли, — нежные пальчики с острыми накрашенными коготками ухоженных ногтей, погладили дерево и сталь прислонённого за сиденьем пассажира большого ружья. Погладили и оставили в покое под внимательным взглядом, сидевшей напротив лохматой овчарки.
Придвинувшись к девушке, мокрый собачий нос обнюхал новую попутчицу со всех сторон. Оставшись довольной результатом обнюхивания, псина лизнула девушку в поцарапанную щеку и нахально просунула морду ей под ладошку — чеши, давай, чего расселась?
Четверть часа спустя, в оставленную открытой дверь, заглянула немолодая, подчеркнуто аккуратно одетая женщина, — Поехали, милочка. До вечера отдохнёшь у меня.
Брутальный двухдверный «Лэнд–Ровер» с ветерком домчал пассажиров до центрального офиса сил местного правопорядка.
— Наш лучший номер. Даже с умывальником, что не во всяком местном клоповнике есть. Цени, — женщина в строгом костюме распахнула перед рыженькой дверь камеры.