Опередивший время. Очерк жизни и деятельности Томаса Мора

Ричу не надо ничего объяснять. Ему и так все понятно. Будет исполнено.
Рич все сделает. Они всегда находятся, когда нужно, эти Ричи.
Он приходит к Мору. Рассказывает о казни епископа Фишера, друга Мора, о том, что папа незадолго до казни присвоил Фишеру звание кардинала. О том, что взбешенный Генрих воскликнул: «Коль папа шлет ему кардинальскую шапку, я уж позабочусь о том, чтобы эту шапку не на что было надеть!» Мимоходом заводит речь и о новых законах…
Мор отмалчивается. Единственное, что он позволяет себе ответить, — Фишер был человеком прямым и не скрывал своих симпатий к идее всехристианской церкви.
Рича интересует, в чем суть этой идеи. Но Мор не расположен заниматься богословскими вопросами. Пусть гость его извинит: он себя неважно чувствует, ему хочется прилечь.
При разговоре присутствуют еще двое: они упаковывают книги Мора. Или делают вид, что упаковывают.
Два дня спустя комендант Тауэра сообщает Мору, что скоро его вызовут на суд, в Вестминстерское аббатство.
Арестованный не пойдет пешком через весь город, как обычно. Его, снисходя к тому, что он ослаб, повезут в лодке по Темзе. Это произойдет 1 июля 1535 года.
6
Председательствует в специальном суде, заседающем в зале Вестминстерского аббатства, лорд-канцлер Одли. Справа от него Кранмер. Слева — герцог Суффолк и Ормонд Болейн, теперь граф Уилтшир, отец Анны.
Обвинения? Да все те же: «злонамеренное противодействие второму браку короля» (вот они, железные коготки леди Анны Болейн!), «злонамеренное, предательское и дьявольское» отрицание королевского титула «верховного главы английской церкви» и тем самым противодействие «Акту о верховенстве».
Ничего нового.
7
Мор упорно защищается.
Противодействие, тем более злонамеренное, предполагает какие-то действия со стороны обвиняемого. Таковых не было.
— Я не предпринимал никаких действий. Когда король меня спросил, я просто высказал свое мнение. Считают ли господа судьи, что можно осудить человека только за его мнение? За частное мнение, о котором он больше никому ничего не говорил?
Считают ли господа судьи, что человека можно осудить за молчание? Ибо ни словами, ни поступками он не совершил никакой измены. И кстати, считают ли судьи верным, что один из пунктов обвинения основывается на законе, принятом тогда, когда он, Мор, уже был заключен в Тауэр? Имеет ли закон обратное действие?
И не без иронии добавляет:
— Как вообще я мог отрицать королевский титул? Король может брать себе любой титул, это его дело. Титул «главы английской церкви» утвержден парламентом, значит он законен. Но моя совесть не позволяет мне подтвердить клятвой, что это хорошо.
…Наступают последние минуты свершающейся трагедии. По знаку Кромвеля вводят свидетеля Рича.
— Клянусь говорить правду, только правду.
В разговоре с Мором — обвиняемый не станет отрицать, что они беседовали на разные темы, — когда был затронут вопрос о новых законах, Мор сказал: «Парламент не имел права провозглашать короля главой церкви».
— Это ложь, — говорит Мор. — Это наглая, отъявленная ложь.
Свидетели, находившиеся тогда у него в камере, «упаковщики», мнутся. Они не помнят, они не расслышали…
Рич не удостаивает Мора ответом. Он сделал свое дело. Не спеша идет он через весь огромный зал. Он далеко пойдет, этот провокатор и лжесвидетель. Он еще станет лордом. Он еще будет лорд-канцлером Англии.
Кромвель доволен. Вот оно, столь необходимое «доказательство». Пусть теперь присяжные попробуют признать Мора невиновным. Заранее потирает руки и граф Уилтшир: наконец-то будут сведены счеты с человеком, который не помог его дочери. И ему.
8
Четверть часа длится совещание суда. Всего лишь четверть часа! Затем приговор. Он гласит: «Обвиняемый Томас Мор признан виновным в государственной измене и в злонамеренных предательских нападках на его величество короля. Виновный будет отвезен сэром Вильямом Кингстоном в Тауэр. Оттуда на пятый день после чтения этого приговора он будет проведен через Лондонское Сити в Тиберн. Там повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, а потом снять и, пока он еще будет жив, вырезать ему живот… вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать. Конечности выставить на всех четырех воротах Сити, а голову — на Лондонском мосту».
Король «милостиво» заменяет эту казнь отсечением головы. «Избави боже моих друзей от состраданья королей и все мое потомство от их милостей», — отвечает Мор.
Но прежде чем его отведут в Тауэр, прежде чем председательствующий объявит заседание закрытым, Томас Мор бросит в лицо своим преследователям:
— Я гибну из-за того, что защищаю свободу совести, из-за того, что не считаю возможным, чтобы в руках одного человека сосредоточивалась мирская и духовная власть. Никто не имеет права принуждать человека действовать вопреки своим убеждениям.
9
Семью днями позже Томаса Мора выводят из Кровавой башни. Он предупрежден, что ему запрещено обратиться к народу с речью, что он должен молчать.
…Позади все: жизнь, думы, последние письма родным. На холме возле Тауэра на скорую руку сколочен помост.
Лестница узка, ступеньки шатки.
— Помогите мне, — говорит Мор Кингстону. — Помогите мне взобраться. Назад я уже вернусь сам.
Жаркое июльское солнце. Чистое голубое небо — не так уж часто оно бывает в Лондоне. Толпа. Тихо и безмолвно стоят люди. Их отделяет от эшафота сплошная цепь вооруженных королевских гвардейцев.
Палач. Он весь в черном. Черная маска скрывает его лицо. Видны лишь глаза.
В эти глаза смотрит Томас Мор.
— Шея моя коротка, — говорит он палачу. — Целься хорошо, чтобы не осрамиться.
Обычная молитва.
Мор кладет голову на плаху. Нет, еще не все. Надо высвободить бороду, ведь она-то уж никак не повинна в государственной измене.
Руки разведены в стороны: это значит, он готов.
Удар. Эхом раскатывается стон ужаса присутствующих при казни людей.
…Идея о жизни по законам совести тоже была утопией.
10
Голову Мора выставили на Лондонском мосту. Но недолго находилась она там. Ночью Мэг осторожно сняла ее с острия. Ни один алебардист не посмел остановить женщину.
О происшествии было доложено королю. Он смолчал. Никто не был подвергнут наказанию.
Мертвый Мор был ему не страшен.
Впрочем, Генрих, как всегда, оказался верен себе.
— Это вы его убили, — сказал он Анне Болейн, когда ему доложили, что Мор умер.
Несколько дней спустя муж Мэг Уильям Ропер был заточен в Тауэр. (Именно он впоследствии первый составил жизнеописание Мора.) На долгие годы попал в Тауэр и единственный сын Мора, Джон.
11
Подвергнуть казни можно людей. Идеи казнить нельзя. «Золотая книга» Мора продолжала жить.
…Семена были брошены. Они еще не скоро взойдут. Еще впереди века бесправия, эксплуатации, лжи, лицемерия. Но в маленькой книжке философа-мечтателя, погибшего на плахе за свои убеждения, — путеводная нить, взрывчатка идеи огромной силы.
Прометеев огонь его мыслей будет подхвачен, он разгорится в душах людей, этот священный огонь правды, и ничто не сможет его загасить, уничтожить.
  
ПОСЛЕСЛОВИЕ
 
в котором рассказывается о людях, мечтавших, так же как и Томас Мор, о государстве справедливости и счастья
Общество без эксплуатации, общество равных. Общество счастливых, обеспеченных, пользующихся всеми благами жизни людей!
Из поколения в поколение владела умами эта дерзкая мечта. Но как осуществить ее, эту мечту? Как сделать жизнь всех людей по-настоящему счастливой и радостной?
Томас Мор в мрачные годы тирании монархов и господства церкви попытался нарисовать идеальное государство свободных от всякой эксплуатации людей. Он был пионером утопического социализма.